Глава 8. Плохой разговор, отличный уикенд и смертельно опасный урокКогда в прошлый раз я была в кабинете у Дамблдора, то особо помещение не разглядывала, так как моей главной целью было хорошо пройти собеседование. Где-то в половине шестого вечера я сидела в кресле довольно далеко от стола Дамблдора, рядом с которым в этот раз не было никакого сидячего места (он думал, я что стоять что ли буду рядом с ним?) и разглядывала круглое помещение, которое занимал кабинет директора Хогвартса, где каждый дюйм стен был занят портретами предыдущих директоров и книжными полками. Исключением был шкаф со всякой мобильной волшебной ерундой, определять назначение которой я даже не пыталась. Видя, что я не предпринимаю никаких попыток заговорить сама, а также понимая, что ему придется довольно громко говорить, чтобы я его услышала, директор встал из-за своего стола, расположенного «на сцене» и уселся в соседнее со мной кресло, таким образом, лишившись позиции «глаза в глаза» для предстоящей беседы. Разговор он так и не начинал, видимо, считая, что я должна интересоваться, зачем я тут, но в эту игру можно играть и вдвоём! Когда пауза затянулась уже больше чем на пять минут, директор все же изрёк:
— Ну, девочка моя, как вам первая неделя работы в Хогвартсе?
— Нормально. Всё в пределах моих ожиданий. И я не ваша девочка, а моего отца. Попрошу обращаться ко мне мисс Вектор или профессор Вектор.
Директор пропустил это моё замечание мимо ушей и продолжил:
— А как дисциплина на уроках?
— Прекрасная.
— А интерес к предмету?
— Огромный.
— Мне сообщили, что вы закупили за свой счёт пособия в класс и для всех учеников? Стоило ли так тратиться?
— Я делала покупки в маггловском мире и, в пересчёте на галеоны, это не стоило столько, сколько я не могла бы потратить, чтобы в дальнейшем мне было удобно работать.
— Вы купили детям маггловские тетради и ручки. Это нарушение традиций Хогвартса.
— Весь мир пользуется при изучении вычислений бумагой в клетку, перьями на ней писать нет возможности. Насколько я знаю в «Уставе» нет никаких ограничений по писчим материалам, так что я ничего не нарушила.
— Вы нарушили традицию!
— Что поступали какие-то жалобы?
— Нет. Но это дурной пример. Студенты могут отказаться от записей в пергаментах и на других предметах.
— Не вижу в этом ничего плохого. Ещё не так давно волшебники носили мантии на голое тело, и это было традицией. А теперь большинство надевает под них нижнее бельё, платья, юбки, брюки, костюмы — на чём-то как-то это сказалось?
— Я понял, вы не станете прислушиваться к моему мнению в этом вопросе. Не очень хорошо начинаете работу на новом месте!
— По мне, так наоборот: вношу новое и полезное, что упростит жизнь студентов на моих уроках.
— Если по этому поводу будет проверка Попечительского совета…
— Я сама буду с ними разбираться, если она, конечно, будет.
— И второе, у меня к вам замечание по поводу вашей личной жизни — во время работы преподавателем она исключена!
— Да, что вы говорите! И где же это написано?
— Это нигде не написано, но каждый преподаватель должен это понимать.
— Исходя из чего он должен это понимать? Из вашего личного мнения?
— Из этических норм.
— И как наличие личной жизни у преподавателя нарушает этические нормы?
— Вы подаёте дурной пример студентам!
— То есть, вы считаете, что незамужняя женщина, встречающаяся с холостым мужчиной с серьёзными намерениями, в свободное от работы время, в общественном месте, соблюдая все рамки приличия, подаёт студентам плохой пример? То есть, вы противник личных отношений, основанных на традиционных гендерных ролях мужчины и женщины? Вы антинатурал? Пропагандист однополой любви? Или противник моногамных отношений, официальных браков и сторонник свободной любви?
— Нет, вы не правильно меня поняли!
— Тогда объяснитесь, какой такой плохой пример я подаю студентам?
— Как вы не понимаете! Здесь молодые люди в пубертатном возрасте, они смотрят на вас и думают не о том, о чём должны!
— Они думают о женской груди и попе — и это совершенно нормально для их возраста. Я думаю, их родители будут больше рады таким мыслям, чем, если они будут думать о членах и упругих юношеских задницах. И вы со своими «мальчик мой» и «девочка моя» выглядите куда более подозрительно, чем я, встречающаяся с достойным членом волшебного общества, не обременённым супружеской связью.
— Я вижу, что мы совсем не понимаем друг друга!
— А я вижу, что вы пытаетесь насаждать своё личное мнение преподавателям, выдавая его за традиции или этические нормы. Я буду вынуждена сообщить в Попечительский совет о давлении, оказываемом вами на нового и, замечу, очень компетентного преподавателя, видимо, пытаясь заставить меня покинуть школу, так как я не соответствую вашим личным представлениям о преподавателях и женщинах. У вас есть ещё какие-то обвинения в мой адрес? Или это всё?
— Это были не обвинения. Я, как директор, указывал вам на ваши ошибки!
— Вы, как директор, можете указать мне на ошибки, связанные с несоблюдением Устава Хогвартса, моего контракта со школой или содержания моих уроков. Ничего из этого на этой беседе не было. А чтобы исключить «неправильное понимание» я обязательно приложу к письму в Совет фиал с воспоминаниями об этой беседе. Я могу идти?
— Очень жаль, что вы так восприняли мои слова!
— Очень жаль, что я ошиблась, считая вас знающим круг своих прав и обязанностей руководителем, который не выходит за рамки своих полномочий.
***
За ужином Дамблдора не было, а я пребывала в весьма недобром настроении.
— Вы режете эту куриную грудку с таким выражение лица, как будто отрезаете голову своему злейшему врагу.
— Профессор, если не хотите со мной серьёзно поругаться, лучше сейчас помолчите. Я не в настроении для обмена колкостями.
— Наш уважаемый директор задавал вам не те вопросы?
— Ваш уважаемый директор пытался засунуть свой длинный крючковатый нос туда, где ему совсем не место.
— Вас обидели его слова?
— Ничуть. Таких престарелых гомофилов и педофилов в маггловском мире никогда бы даже близко не подпустили к детям, а уж, чтобы сделать директором школы…
— С чего вдруг такие обвинения в его адрес?
— Вот скажите мне честно, профессор, когда он говорит вам «Северус, мальчик мой», вам не хочется дать ему по роже? Это ведь прилюдное унижение! Почему вы позволяете это?
— Директор стар, и это одна из его причуд, на которую можно закрыть глаза.
— Если стар — пусть сидит дома! Но по его глазам не скажешь, что у него есть какие-то проблемы с возрастом. Это элементарная поведенческая распущенность, которая позволяет ему, хотя бы вербально удовлетворять свои низменные инстинкты вожделения малолетних или других мужчин.
Заметив, что к нашему разговору прислушиваются остальные преподаватели, профессор Снейп «понизил громкость» и ответил гораздо тише, чем прежде:
— Надеюсь, вы этого ему не сказали?
— Очень даже сказала, только другими словами.
— Это вы сделали напрасно… Ну да ладно, с педофилом разобрались, а почему гомофил?
— Потому, что он считает, что нормальные здоровые отношения между мужчиной и женщиной подают детям плохой пример. А с учётом того, что никто и никогда не видел его в женском обществе, вывод напрашивается сам собой. Или вы знаете какие-то истории, связывающие имя Дамблдора хоть с одной из женщин? Тут только два варианта: он импотент и просто ничего не может, или же он предпочитает свой пол.
— А может у него тайные отношения с женщинами?
— А смысл? Он встречается исключительно с замужними дамами? Такой тайный постельный герой? Не думаю. Как-нибудь при случае спросите, что связывало его в юности с Геллертом Гриндевальдом и посмотрите на реакцию!
— Вы что-то об этом знаете?
— Возможно, но мой источник может ошибаться.
— Не надо бы вам прямо с самого начала обострять отношения с директором.
— А что мне надо было сделать? Сказать «ой, простите, я больше не буду встречаться с мужчинами, поищу себе женщину и предадимся с ней прекрасной однополой любви»?
— Зачем же так категорично. Надо быть более гибкой и осторожной.
— Думаете, теперь он мне ударит в спину?
— Предполагаю. Он вполне может доставить вам неприятности.
— Я оставлю у моего поверенного в банке конверт с письмом, если со мной что-то случится, все будут знать, что это дело рук Дамблдора, даже если и выглядеть это будет по-другому.
— Какая вы предусмотрительная.
— Кто живет рядом с хромым, сам учится хромать.¹
***
В последующие дни и даже недели никакой реакции от директора не последовало. Он, видимо, получил запрос из Гринготтса по поводу счёта Гарри и всё время куда-то отлучался из школы. Я мучила учеников таблицей умножения и сложением и вычитанием больших чисел в столбик, исписывая заданиями всю доску, ловко перемещаясь вдоль неё на колёсиках, которые эльфы приделали к ножкам по моей просьбе. Ещё два раза отлучалась в выходные из школы, но от очередного свидания с Элбаном Булстроудом пока отказалась, чтобы он немного поостыл. Мирагор достал для меня многоразовый порт-ключ в Кастелобрушу. Первые выходные в октябре выпадали на шестое и седьмое число, потому написала Гарри, что буду у него в школе рано утром в субботу, и чтобы он узнал у директора, есть ли у них что-то вроде гостиницы для родителей. В конце сентября куда-то пропал Северус. Макгонагалл объявила, что он будет отсутствовать некоторое время, и его уроки будут замещаться другими предметами. Я решила узнать у неё, не случилось ли чего со слизеринским деканом, на что она поджала губы и сухо заметила, что если бы профессор Снейп хотел, чтобы я знала, почему он отсутствует, он бы сам мне сообщил. Признав справедливость её совсем не вежливого ответа, и поняв, что Снейпа просто куда-то отправили, я махнула рукой на его временное отсутствие и занималась своими делами. В пятницу пятого числа вечером, я сообщила Минерве, что еду навещать своего племянника, буду отсутствовать в школе до утра понедельника и не буду доступна для связи. Это же рассказала и своим ученикам, чтобы те не сочиняли себе никаких историй.
— А где живёт ваш племянник? — поинтересовался Алекс Паркинсон.
— Он сирота и живёт со мной. А сейчас он учится в Кастелобрушу, а Бразилии.
— О! Вы проведёте выходные в Бразилии? — оживились другие старшекурсники Слизерина.
— Именно так.
— Вы будете загорать на пляже, и купаться в океане?
— Я пока не знаю. Либо мы проведём все выходные в школе, либо я куда-нибудь его заберу.
— Но вы же там не останетесь?
— Нет, конечно, вы же у меня тут останетесь, кто вас будет учить до лета арифмантике?
— А почему ваш племянник не учится в Хогвартсе?
— Ему только десять лет, там есть подготовительный курс для такого возраста, а тут нет.
***
Гарри радостно встретил меня в семь утра на аппарационной площадке Кастелобрушу и потянул в сторону кабинета директрисы Эстелы Рамос, сказав, что она просила меня зайти. Оказалось, что эта любезная женщина предложила нам порт-ключ на один из необитаемых островов архипелага Фернанду-ди-Норонья², где, по её словам, мы «найдём полное уединение для общения и потрясающие пляжи». Нам выдали волшебную палатку и корзину готовой еды под стазисом, чтобы не думать о готовке. Два дня мы купались, загорали, наблюдали за местной живностью: птицами, черепахами, морскими крабами и ещё какими-то морскими обитателями, чьих названий я не знаю. Гарри в процессе рассказывал о школе, о занятиях, о своих новых друзьях и расспрашивал меня о Хогвартсе. Вечером субботы, когда мы провожали солнце за океан, Гарри сказал:
— Каждый день я встаю утром и благодарю Магию, что она привела ко мне тебя, тётя Майя. У меня началась совершенно новая жизнь! Как представлю, что я бы вот в это время укладывался спать в своём чулане полуголодный и уставший от всех домашних дел…
Я приобняла его за плечи и сказала:
— Забудь всё это как свой плохой сон. Ты больше никогда туда не вернёшься. А, кстати, ты сообщал Льентуру, что я буду на этих выходных у тебя?
— Не, я не написал ему. В другой раз. В эти выходные я тебя монополизировал только для себя!
Воскресным вечером я вернула Гарри в школу, поблагодарила сеньору Рамос за такую чудесную возможность, и вернулась в Англию, в свой дом в Бате, чтобы ранним утром камином пройти в свои покои в Хогвартсе. Поскольку позавтракала я дома, то отправилась сразу на занятия, которые отвлекли меня от посторонних мыслей. В обед мой сосед оказался на месте, но выглядел он каким-то помятым и не выспавшимся.
— Кто-то отвратительно хорошо сегодня выглядит. Удачные выходные? — спросил меня Снейп.
— Да, неплохо. Навещала племянника в Бразилии. Мы с ним провели два дня на одном из островов архипелага Фернанду-ди-Норонья в Атлантическом океане. Наговорились и накупались от души. А вот вы что-то выглядите не очень хорошо. Да и пропали куда-то…
— Выполнял одно поручение директора.
— Судя по вашему настрою и виду, не очень удачно?
— Полный провал. Но я сделал всё, что мог, пусть сам дальше разбирается.
— Да и Мерлин с ним. Но вам нужно отдохнуть и выспаться. Вы и так-то не блещете здоровым видом, а сейчас вообще неважно выглядите.
— Отдохнешь тут: уроки надо выдавать пропущенные, придётся с двойной нагрузкой работать.
***
Дальнейшие дни протекали довольно однообразно. Я получила три письма: от Гарри, от Льентура и от Булстроуда. Гарри прислал колдофото с нашего островного уикенда и рассказал о своих первых успехах, к которым, наконец, он пришёл. Льентур интересовался, когда я собираюсь в Бразилию к Гарри, а Элбан приглашал на свидание. Гарри похвалила и поблагодарила, Льентуру написала, что не раньше ноября, а Булстроуду предложила вечер пятницы следующей недели, двадцать шестого октября.
За неделю до этого, девятнадцатого октября на послеобеденной паре я писала задания для нескольких вариантов высоко на доске, и у моей стремянки неожиданно отскочило одно колесо. Равновесия я не удержала и упала вместе со стремянкой, так сильно ударившись головой о каменный пол, что тут же потеряла сознание. Когда я пришла в себя в больничном крыле, местная медиведьма спросила меня, как я себя чувствую.
— Мне нужен колдомедик из Святого Мунго и представитель Аврората, — вместо ответа на её вопрос, сказала ей я.
— Но зачем? — изумилась она.
— Провести независимое обследование моих травм и начать расследование покушения на мою жизнь.
— Разве это был не несчастный случай?
— Исключено! Я каждое утро проверяю свою стремянку — утром с колесом всё было в полном порядке. И я жду! Либо вы обратитесь сейчас в Мунго, либо я буду считать вас сообщницей нападавших.
Скорчив недовольную мину, медицинская мадам, видимо Помфри, она мне не представилась, через камин вызвала целителя из Мунго. На её вызов явилась целитель Мириам Страут, которую перед началом диагностики я попросила сделать вызов авроров, так как где моя палочка я не знала. Через пять минут в больничном крыле появились авроры Лу О’Брайен и Астория Уилкис которым я кратко изложила суть произошедшего и попросила быть свидетелями диагностики целителем из больницы Св. Мунго. Диагностика показала нанесение три дня назад черепно-мозговой травмы тяжёлой степени, в том числе ушиб мозга, перелом костей черепа, повреждение связочного аппарата шейного отдела позвоночника, гематомы разной степени тяжести по телу.
— Кто занимался лечением? — грозно спросила целитель Страут — у кого-то в Хогвартсе есть диплом целителя или хотя бы колдомедика?
— Первую помощь на месте оказал профессор Снейп, у него как у мастера зельеварения есть диплом колдомедика третьей ступени.
— А дальше? Вы обязаны были после диагностики вызвать квалифицированного целителя.
— Но я всегда…
— Что вы всегда? Вы медиведьма! Такого рода травмы — не ваш уровень компетенции. Последствиями неправильного лечения могли быть утрата двигательной функции, потеря зрения, расстройство речи, не говоря о том, что мисс могла просто впасть в кому. И ещё не известно, какие будут отсроченные осложнения!
— Господа авроры, снимите показания с местной медиведьмы, а далее прошу вас осмотреть место преступления, так как я уверена, что это было спланированное покушение на мою жизнь.
— Почему вы так в этом уверены?
— Во-первых, я утром проверяла исправность стремянки, а во-вторых сейчас я найду вам свидетеля. Уважаемый целитель Бонам! — обратилась я к портрету, висящему рядом с входными дверями в больничное крыло.
— Да, мисс, слушаю вас?
— Могу я попросить вас сходить в кабинет директора и пригласить сюда Финеаса Найджелуса Блэка?
— Пару минут подождите, — ответил целитель Мунго Бонам, основавший лондонскую волшебную клинику, которого маги почитают как святого.
— Кто звал меня, — недовольно гаркнул портрет директора Блэка, а я сделала на несколько секунд видимым родовое кольцо, которое его сразу остудило от возмущения.
— Уважаемый Финеас, три дня назад на территории школы Хогвартс на меня было совершено покушение в кабинете арифмантики. Могли бы вы привести сюда портреты, висящие напротив входа в этот класс и убедить их дать правдивые показания?
— Ждите, — ответил Финеас Найджелус Блэк и исчез с портрета целителя Бонама. Спустя минут десять он явился в сопровождении дамы почтенного возраста.
— Это Прозерпина Мудрейшая, у неё есть, что вам сообщить, — доложил директор Блэк.
— Скажите, пожалуйста, уважаемая Прозерпина Мудрейшая, три дня назад в обеденный перерыв кто заходил в мой класс и оставался там какое-то время?
— Две ученицы факультета Рейвенкло, всё время оглядываясь, прокрались туда как воровки и так же оттуда ушли минут через пять.
— А фамилии их вы можете назвать?
— Одна из них относится к роду Блишвик, а вторая — какая-то азиатка.
Авроры вопросительно посмотрели на меня.
— К сожалению, я не очень хорошо знаю женскую часть студентов Рейвенкло, — сказала я, — мой предмет в основном интересен юношам. Давайте вызовем их декана, для начала.
Через десять минут наша компания в больничном крыле пополнилась профессором Флитвиком. Выслушав ещё раз Прозерпину Мудрейшую, он сказал:
— Это пятикурсницы Тереза Блишвик и её подруга Бию Кианг.
Аврор О’Брайен кивнул своей напарнице Астории Уилкис, и она произнесла:
— Идёмте сходим за ними, уважаемый профессор Флитвик.
Ещё спустя пятнадцать минут посередине помещения стояли две девушки с испуганными лицами.
— У нас есть показания, что именно вы пытались убить три дня назад профессора Вектор, — строго сказал Аврор О’Брайен, — вы знаете, что за попытку преднамеренного убийства с четырнадцати лет все волшебники несут полную ответственность, как взрослые? А это преступление наказывается заключением в Азкабан сроком от пяти лет. В зависимости от степени ущерба, причиненного потерпевшему.
— Нет! — крикнула взволнованная китаянка. — Я не хотела убивать! Я вообще ничего не делала, просто пошла с Терезой, это всё она! Она открутила колесо!
— Мисс Блишвик, придётся вас задержать для дачи показаний в Аврорате, как и вашу подругу. Мы пригласим туда ваших родителей, чтобы они присутствовали на этом процессе, — сообщила аврор Уилкис.
В этот момент в больничное крыло влетел Дамблдор, а за ним Макгонагалл.
— Что здесь происходит? — с ходу спросил директор.
— Расследование попытки убийства вашего преподавателя, — ответил аврор О’Брайен. — И мне очень интересно, почему нас не известили в день происшествия?
— А разве это не был несчастный случай? Мы не обязаны о них информировать Аврорат! — возмутилась заместитель директора.
— Увы, Минерва, это не так, — со вздохом произнес Флитвик. — С прискорбием узнал, что падение профессора Вектор дело рук двух моих студенток: пятикурсниц Терезы Блишвик и Бию Кианг. Авроры забирают их к себе для дачи показаний.
— Зачем же сразу в Аврорат? — резко подобрел и смягчился директор. — Девочки просто оступились, сделали это не подумав о последствиях.
— Вот и расскажут нам там, о чём они думали, — сказала аврор Уилкис, подхватывая под руки обеих пятикурсниц и быстро шагая с ними в камин, чтобы не ввязываться в новые объяснения с Дамблдором.
— Ещё попрошу вас задержать местную медиведьму, — подала голос целитель Страут, — пусть даст показания по вопросам неоказания надлежащей медицинской помощи больному с травмами высокой степени тяжести и превышению собственных полномочий.
— Пройдёмте со мной, — сказал Лу О’Брайен мадам Помфри.
— Но я ничего не сделала! Это директор не разрешил мне вызвать целителей из клиники!
— Вот там всё и запишем: что было, как было, кто кому дал какие распоряжения, — сообщил аврор медиведьме, приглашая её к камину.
— Я запрещаю вам её забирать в Аврорат! — воскликнул Дамблдор.
— На каком, позвольте вас спросить, основании? — уточнил Лу О’Брайен.
— Как директор Хогвартса! — гордо ответил Альбус.
— Не знал, что директору Хогвартса дали полномочия на наложение запрета исполнения следственных процедур в ходе расследований, которые ведутся Авроратом. Мне вызвать подкрепление ввиду сопротивления задержанию? Мадам, вы готовы оказать сопротивление властям?
— Нет, — с несчастным видом сообщила Помфри, — я добровольно пойду с вами.
Аврор О’Брайен вместе с медиведьмой также исчезли в пламени камина.
— Всех остальных, — сказала целитель Страут в упор глядя на Дамблдора и Макгонагалл, — я попрошу покинуть помещение, пострадавшей нужно отдыхать.
Альбус и Минерва посмотрели на меня одинаково злыми взглядами и удалились неспешным шагом, всем своим видом показывая, что никто тут ничего от них требовать не может.
— Спасибо вам, целитель Страут, — сказала я, — вы просто меня спасли!
Когда директор выходил и открыл двери, я видела там целую толпу молодых людей.
— Хотите, я позову пару человек из них ненадолго?
— Позовите, пусть убедятся, что я всё ещё жива.
Через минуту в двери осторожно вошли Маркус Бэддок и Алекс Паркинсон.
— Профессор, вы как? — негромко спросил Паркинсон.
— Жива, как видите.
— Умирать буду, не забуду, как вы упали! — сообщил Бэддок, присаживаясь на соседнюю кровать. — Этот стук и противный хруст! Мы все подбежали, не знали, чем помочь, а Майлз сразу крикнул, чтобы никто вас не трогал, что, возможно, вы сломали позвоночник. Он знает такие дела, у него дядя целитель. А у вас прямо лужа крови под головой! Мы так испугались!
— Сразу позвали через эльфов декана, он тоже та-а-а-ак побледнел, бухнулся на колени рядом с вами, пульс стал искать. Как убедился, что вы не умерли, какие-то заклинания стал накладывать. Потом наколдовал носилки и отлевитировал вас на них и велел нам бежать впереди него и разгонять всех, кто будут попадаться. Сказал, что бежать надо быстро, каждая секунда дорога — не успеем: вы либо умрете, либо останетесь на всю жизнь овощем. И мы побежали! Мы впереди, а он с носилками за нами. Я никогда так быстро не бегал! — рассказывал быстро всю историю произошедшего в классе Маркус.
— А потом, — добавил Алекс, — пришёл Директор. И декан стал кричать на него, что вас нужно переправить в Мунго, а тот не разрешал, велел ему самому лечить. А декан ему — «Я не целитель! У неё трещина в голове, весь мозг видно!» Мне тут так плохо стало, едва не стошнило от страха.
— Директор и декан ещё поорали друг на друга и Дамблдор, видимо, победил. И наш декан с Помфри стали вас лечить сами, — продолжил Маркус, — а все наши пришли и сидели тут в коридоре, даже на ужин не пошли. И вороны тоже как узнали — все пришли. А потом Снейп вышел и прогнал нас, сказал, что сейчас всё равно ничего не будет ясно. Только дня через два. Но мы выторговали у него, что будем оставлять тут пост по двое: один наш и один с Рейвенкло, чтобы если что — всех оповестить.
— Снейп, конечно, поругался, но согласился. Сам тут двое суток сидел и не спал. Только недавно к себе пошёл немного отдохнуть. Как же вы так упали?
— Я не сама упала, две пятикурсницы специально открутили колесо на стремянке.
— Наши дуры???
— Нет, с Рейвенкло. Тереза Блишвик и Бию Кианг.
— Вот, чёрт! Блишвик — невеста Карлуса Бёрка! Дура! Какая дура! И где они сейчас?
— Их забрали в Аврорат для дачи показаний.
В этот момент дверь слегка приоткрылась и оттуда появилась голова Хиллиарда, который улыбнулся мне и, подозвав жестом Паркинсона, вручил ему вазу с огромным букетом белых роз, которую Алекс пристроил на тумбочке около кровати.
Целитель Страут махнула ребятам головой на дверь.
— В общем, проф, мы пошли, — сказал Маркус, — но за дверью всегда кто-то будет. Если что-то нужно: что угодно — позовите и мы сделаем.
— Как вас студенты тут любят, — заметила Мириам Страут, — вы что преподаете, я что-то прослушала?
— Не поверите, арифмантику, — сказала я, — которая очень редко кому нравилась в Хогвартсе.
Примечания:
¹ He who dwells next to the cripple learns to halt. "Кто живёт рядом с хромым, сам учится хромать". Другой вариант перевода — "Тот, кто живет рядом с калекой, учится останавливаться". Близко по смыслу русскому выражению "С волками жить — по-волчьи выть"
² https://disk.yandex.ru/i/4L0ad38fwcuHgw
