Глава 8— Да отлипните друг от друга наконец!
Под дружный хохот Слизерина Кендрик с недовольным рыком отсел от Моринн и уставился на мисс Паркинсон. Девушка тут же напряглась и скрестила руки на груди, но своë мнение не поменяла:
— Отлипните друг от друга, говорю. Дождись Бала, там будешь тискать свою Пруэтт.
Слизеринцы снова рассмеялись. Сходящий с ума от гормонов Кендрик и темпераментная Моринн и в самом деле проводили вместе всë свободное время. Они уже несколько раз попадали в щекотливое и неловкое положение из-за того, что неплотно запирали дверь, а их взаимодействие было дежурной шуткой Слизерина и даже привело к проблемам у Кэрроу, который тоже захотел поприставать к своей невесте и перепугал еë до смерти. По итогу Нотту пришлось дать ему в морду и провести воспитательную работу. Объяснить Кэрроу, почему с Моринн приставания работают, а с остальными нет, было очень сложно, и Кендрик сомневался, что у него получилось — но по крайней мере Артемис перестал пугать свою невесту, и в случае с потомственным чистокровным Пожирателем это действительно было успехом.
То, что Моринн Пруэтт проводила всë свободное время со слизнями, уже никого не удивляло. Она и сама не стремилась наладить связь с Гриффиндором, если честно — свадьба с Артуром в своë время отрезала еë от школьных подружек, так что сейчас это были практически незнакомые люди, с которыми было не о чем разговаривать. А молодые аристократы были неизменной частью еë нового мира, и не общаться с ними не получилось бы в любом случае.
Нотт и Паркинсон поругались ещё немного, но вскоре всë внимание молодëжи переключилось на сегодняшний Бал.
Бал Весны был традицией еë юности, и Миа была рада снова погрузиться в праздничную суету. Если она правильно помнила, их Бал был предпоследним в истории Хогвартса — потом война с Волан-де-Мортом уничтожила этот маленький кусочек школьной самодеятельности.
Бал Весны проходил в последние учебные дни, когда все СОВ и ЖАБА уже были позади, и студенты активно собираются домой. По традиции, всё организовывали семикурсники — как правило, кто-то знатный и хорошо понимающий, как должны проходить подобные вечера. В прошлый раз к этому моменту Молли уже насмерть разругалась с семьёй и несколько месяцев не получала от них ни писем, ни денег. Она пошла на этот Бал в платье, которое Артур переделал из своей старой парадной мантии — потом они станцевали всего один танец и сбежали, проведя весь вечер за поцелуями в неприметном коридоре рядом с проходом в Гриффиндорскую гостиную.
Сейчас на ней шикарная, тяжëлая и дорогая мантия, сшитая на заказ на деньги леди Нотт. Но выбирал, конечно же, Кендрик — вышло с шиком и помпезно, как и всë, к чему прикасался жених. Еë волосы убраны в сложную причëску, которую удерживают украшения стоимостью в Нору, а серëжки на самом деле являются бесценным артефактом Дамблдора — еë ответ не изменился, и она снова стала членом Ордена Феникса. И вот, она общается со своими идеологическими противниками по вопросам организации Бала, принимает активное участие в составлении меню и часами репетирует сложные па, потому что еë жених собирался не пропустить ни единого танца. Чтобы Кендрик упустил возможность покрасоваться? Да никогда в жизни!
Но, разумеется, ничего не могло пройти идеально.
Столкновение с Артуром было самым странным и ужасным, что случалось с Моринн Пруэтт за последнее время. Гриффиндорец отловил еë перед тем, как грянула первая мелодия — снятие проклятия пошло ему на пользу, и Артур выглядел гораздо лучше и здоровее, чем за все эти годы. Казалось, что отсутствие клейма обнажило какой-то внутренний стержень, и теперь взгляд Уизли был куда более ясным, а жесты — уверенными.
Впрочем, Миа испытала только боль. Она с силой вцепилась в руку Кендрика, понимая, что в любой момент может поддаться своим желаниям и броситься к любви всей жизни, и попыталась пройти дальше — но Артур окликнул еë, и столкновение стало неизбежным.
— Молли…
Родное имя резало без ножа, и Моринн пришлось вцепиться в Кендрика обеими руками. Нотт шипел, но терпел — высшее проявление участия с его стороны. А Артур словно ничего не заметил.
— У тебя свадьба этим летом. Я хотел подарить тебе подарок и пожелать счастья. Знаю, что заранее не дарят, но… Мы же больше никогда не увидимся, верно? Так что это, наверное, последний артефакт, который я дарю тебе.
Артур Уизли осторожно протянул девушке небольшой свëрток. Его длинные пальцы подрагивали, а на лице было то самое выражение побитой и влюблëннной собаки, по которому всë было ясно — и Кендрик Нотт, сразу же понявший, что значит подарок на самом деле, уже сам вцепился в руку своей невесты.
Не помня себя от боли и напрочь забыв о старых обещаниях, Миа развернулась к жениху и умоляюще произнесла:
— Пожалуйста. Ну пожалуйста…
Кендрик думал целую минуту, которая превратилась в вечность. Выражение его лица менялось от брезгливого до задумчивого, и несколько раз Миа думала, что всë пропало — но потом губы Нотта расплылись в какую-то мерзкую, торжествующую улыбку.
— Можешь принять этот «подарок», Миа. Можешь даже надеть его прямо сейчас. Всë равно ты выбрала меня.
Это было больно и мерзко. Безумно хотелось расплакаться, но Моринн запретила себе даже думать об этом — она стремительно подошла к Артуру и забрала подарок, чувствуя, как их пальцы в последний раз соприкоснулись. Оба вздрогнули, отчаянно желая продлить этот миг — оба отступили, чувствуя, как их прожигает тяжëлый взгляд Кендрика.
В свëртке оказалась брошь. Не думая о том, сочетается ли она с платьем, Моринн стремительно прицепила еë к груди и слабо улыбнулась.
— Спасибо. Я буду хранить еë до конца дней.
«Хранить нашу любовь, Артур Уизли. Я всегда буду любить тебя, даже если долг требует от меня провести жизнь рядом с другим. Пожалуйста, прости меня. В этот раз я стала невероятной трусихой».
Моринн казалось, что Артур прочитал еë мысли, но их время вышло — окончательно разозлëнный Кендрик подошëл и взял еë под локоть, перемещая так, чтобы девушка оказалась за его спиной.
— Нам пора, Миа. Бал начинается.
Действительно — в зале грянула музыка, и Моринн послушно пошла за женихом, на автомате проделывая положенные движения и вливаясь в танец. Нотт не смотрел на неë — и это стало первым разом в новой жизни, когда она видела его по-настоящему разозлëнным.
— Я предупредила тебя. Я рассказала с самого начала. Дерек…
Будущий лорд Нотт недовольно цыкнул. Он хранил молчание половину танца, и в какой-то момент Моринн показалось, что всë было напрасно, и их ждëт грандиозный скандал — но постепенно Кендрик успокоился, и его хватка стала куда нежнее.
— Предупредила. И не подходила к нему весь год, я знаю. Всë честно. Но… А, к Мерлину. Это ваша последняя встреча, и мы больше никогда не будем говорить об этом… «романе». Договорились?
Миа тихо, протяжно выдохнула и прижалась к своему жениху, пряча лицо в его щëгольской мантии. Его запах был ужасно неправильным, он был неподходящего роста, не того характера и телосложения и был «Кендриком Ноттом», а не «Артуром Уизли».
Видимо, восприняв объятия невесты за поиск поддержки, Кендрик окончательно расслабился и властно прижал еë к себе. Он был выше, так что ему пришлось слегка наклониться, заключая её в «капкан».
— Договорились, Миа?
Музыка отыграла последний аккорд, и они остались замершими фигурами посреди зала. Уходить смысла не было — они всë равно будут танцевать всë подряд. А проклятый Кендрик всё ждал ответа — видимо, его уязвлëнная гордость требовала доказательств, что в этой битве он стал бесспорным победителем.
Моринн сжалась и зажмурилась, изо всех сил надеясь, что всë-таки не плачет.
— Договорились, Дерек. Мы никогда не будем говорить об этом.
