Глава 3 Глава 3.
Победителя никто не спросит, правду он говорил или нет. (с) Адольф Гитлер.
Азкабан выглядел, как обычно, мрачно и уныло.
И Гермиона могла бы точно сказать, что она здесь чувствует: одиночество. Теперь уже даже не отчаяние, а именно одиночество.
Она вцепилась в локоть Рона, зажмурилась и уткнулась в его плечо. Видеть тюрьму изнутри ей не хотелось.
Рон изумлённо покосился на неё, она моментально распрямила спину и прошествовала вперёд.
Ещё со школьных времён ненавидела казаться уязвимой.
Драко Малфой даже не поднял голову, когда они остановились около его камеры. Он сидел на узенькой койке и мерно раскачивался из стороны в сторону, что-то шепча.
-- Малфой, - негромко сказал Рон, в то время как Гермиона просила авроров уйти. Конечно, авроры послушались, и только после этого Малфой соизволил посмотреть на них.
-- Победители пришли к побеждённому? – издевательски осклабился он. – С чем пожаловали?
Что бы там не говорили по поводу того, что Малфой после шестого курса был при смерти от проявлений гнева Волдеморта, по мнению Гермионы, сейчас он не выглядел особенно притеснённым или рехнувшимся.
Наглость – второе счастье.
-- Мы пришли поговорить, - выговорил с трудом Рон. – Ты же был там…
-- Где там, Уизли? – проявил интерес Малфой. – Я много где был…
-- Там, где… убили Гарри, – подсказала Гермиона.
Малфой удивлённо воззрился на них:
-- Вы что, всё ещё носитесь со своим почившим героем?
-- Мы до сих пор не знаем, мёртв он или нет, - устало сказал Рон. – И хотели бы узнать.
Малфой посмотрел на них, как на помешанных:
-- Зачем?
На взгляд Гермионы, это был очень здравомыслящий вопрос, но для Рона, похоже, поиск Гарри стал идеей-фикс.
-- Надо. – Отрезал он. – Так ты знаешь или нет?
Малфой с ненавистью посмотрел на него.
-- Уизли, меня это не затрагивает никоим образом. Хочешь проще? Мне плевать на ваши возвышенные чувства! Это, я надеюсь, ты понимаешь?
-- Понимаю, - упрямо прищурился Рон, - но ты должен сказать.
-- Да ни черта я вам не должен! – неожиданно сорвался Малфой. Теперь он почти кричал. – Что, довольны своей долбаной победой?! Нет?!! Уизли, ты хотя бы понимаешь, за что я здесь сижу?
Рон ошарашено на него уставился, а Гермиона нерешительно сказала:
-- За пособничество Тёмному Лорду, ты же Упивающийся, Малфой…
- Ага. – Малфой горько усмехнулся. – Слово в слово повторила мой приговор, Грейнджер… А как насчёт Пенси? Блейза? Они-то не Упивающиеся, но тоже почему-то сидят…
-- Тоже за пособничество, - отозвался Рон. – Перестань разводить тут свою демагогию, Малфой. Мне и так уже тошно…
-- Точно, за пособничество. Если бы... – Малфой замолчал.
-- Послушай, - попробовала воззвать к нему Гермиона, - я тоже не понимаю, за что вы сидите, но нам-то ты можешь помочь?
-- А смысл? – устало спросил Малфой после долгого молчания. – Что вы, победители, что мы, проигравшие… хреново как нам, так и вам. Какой в этом был грёбаный смысл?
-- Вот и подумаешь на досуге, благо, свободного времени у тебя теперь очень много, - буркнул Рон, и Гермиона поспешно оттащила его от камеры, потому что Малфой нехорошо прищурился на эти слова и вперился в них бешеным взглядом.
-- В самом деле, это ведь абсолютно бесчеловечно, - задумчиво сказала она. – И на самом деле бессмысленно… За что сажают? Может, уже хватит? Нам ведь от этого не легче...
Рон утомлённо на неё посмотрел и ничего не ответил. Только крепко сжал её пальцы своей ладонью.
-- Эй! – окликнул их кто-то. Они подошли к камере – Пенси Паркинсон. – Действительно хотите узнать, где сейчас Поттер?
-- Хотим, - напряжённо ответила Гермиона. – А ты там была?
-- Если бы меня там не было, ваши… авроры не схватили бы меня, - ругнувшись сквозь зубы, зло ответила она. – Ваш мальчик-герой скончался, его от заклятий – после того, как он уничтожил-таки Волдеморта – просто разодрало на мелкие кусочки. Так что надейтесь, что ему сейчас тепло и хорошо – на том свете…
-- А палочка? – удивлённо спросила Гермиона.
-- Что палочка? Её кто-то там тоже раздробил… - элегически ответила Паркинсон. – Вот и кончилась сага о храбром герое и его верных друзьях, да? Как вам победа? Чувствуете, что она того стоила?..
-- Да, - грубо сообщил Рон и за плечи вытолкал Гермиону.
***
Двадцатилетие Гарри Поттера, стараниями Джинни, всё-таки праздновали в доме Уизли.
Миссис Уизли таскала за собой по всему дому фотографию счастливого семейства трёхлетней давности. Просто садилась и беспомощно смотрела на неё.
Грюм в очередной раз напился. Гермионе всегда казалось, что он точно чокнулся. Паранойя прогрессировала в годы войны, он стал ещё более дерганным, и, в конце концов, у него отобрали волшебную палочку, мотивировав тем, что он запросто может запустить в кого-нибудь каким-нибудь заклятьем и не заметить.
Джинни переводила взгляд с Рона на Гермиону, пока они не рассказали ей о том, что Гарри точно больше нет. Впрочем, у Гермионы не было твёрдой уверенности, что Джинни их поняла. Она так и сидела с блаженным выражением лица и судорожно вертела в руках давешнюю зажигалку.
Рон мрачно таращился на небо и беспрестанно курил. От этого проклятого дыма Гермиона уже начала чихать.
Ремус с Тонкс пробыли буквально час, после чего спешно ретировались, хотя Гермионе и показалось, что у Ремуса подозрительно заблестели глаза.
Осторожно подошёл Фред, грустно посмотрел на миссис Уизли и покачал головой.
-- Что-то ей совсем плохо, - задумчиво заметил он. – Знаешь, Билл с Флёр уехали во Францию.
-- Да ну? - удивилась Гермиона. – Давно?
-- Два дня назад. Даже не со всеми попрощались. Флёр сказала, что там Билл скорее отойдёт. А надо бы маму и Джинни туда отправить, пока они обе не рехнулись.
-- В Италию, – Гермиона, кажется, улыбнулась. – Их обеих надо в Италию. Там солнце.
- Солнце, - безучастно повторил Фред, нервно кивнул и отошёл к миссис Уизли.
Потом Гермиона и сама не помнила, что с ней произошло. Вспоминалось только, что Рон резко поднялся и куда-то ушёл, и она сразу же почувствовала себя совсем брошенной.
Потом Джинни опять расплакалась – она кинулась её утешать, и услышала слова Джинни:
-- Всё, Гермиона, всё. Я так больше не смогу. Я его последний раз видела почти полгода назад, да и то мельком. Мы не попрощались, мы вообще почти не разговаривали с того дурацкого разговора, когда хоронили Дамблдора. Я постоянно чувствую себя виноватой перед ним. И покинутой. Я этого больше не выдержу. Наверное, я уже рехнулась, да? - и улыбалась жалкой улыбкой, а Гермиона почувствовала вдруг, как в груди словно лопнула туго натянутая струна.
Джинни продолжала всхлипывать, и Гермиона поспешила удалиться куда-то с бутылкой огневиски.
И последнее, что она вспоминала о том дне, - это изумлённые глаза Рона и его руки, подхватывающие её под локти.
