Глава 1. Каллидора Блэк.Название: Jeunesse doree*
Автор: Альена
Бета: Диана Шипилова
Герои: семейство Блэк.
Пейринг: Каллидора Блэк/Харфанг Лонгботтом, Седрелла Блэк/Септимус Уизли, Чарис Блэк/Каспар Крауч.
Рейтинг: G
Направленность: Гет.
Саммари: А ведь когда-то Блэков в Хогвартсе было побольше, чем Уизли…
Отказ: не мое.
*[фр.] — Золотая молодежь.
Глава 1.
Когда у Арктуруса и Лисандры Блэк родилась третья дочь, отец семейства не был особенно расстроен. Сыновья нужны только для того, чтобы не дать исчезнуть фамилии. И что бы ни говорил любой будущий отец о своем крайнем недовольстве, если жена не подарит ему сына, любят и балуют они именно дочерей. Видимо, по той простой причине, что девочка вырастает, чтобы уйти из своей семьи, тогда как мальчики остаются, чтобы продолжить свой род. А люди всегда ценят больше то, что могут потерять.
Фамилии Блэков исчезнуть определенно не грозило. В новом поколении было уже четыре мальчика. Поэтому Арктурус и не стремился произвести на свет долгожданного наследника и жену не винил.
А уж после того, как три едва рожденных малыша умерли еще до того, как их успели занести в семейное Древо Блэков, а через несколько месяцев после смерти последнего он лишился еще и жены, Арктурус и вовсе смирился с тем фактом, что растить сыновей ему не дано.
Обижаться на судьбу, когда у тебя есть три красавицы-дочки, было, по меньшей мере, глупо. Так что Арктурусу оставалось только смотреть, как его девочки взрослеют. Слишком быстро взрослеют, наверное.
— Чари, Дори! А ну прекратите подглядывать!!! — Каллидора Блэк недовольно смотрит на шестилетнюю родную и пятилетнюю двоюродную сестренок. Кассиопея — лучшая подруга и советчица — дергает Дореа за бант на спине платья, заставляя сестру оторваться от увлекательнейшего занятия — подглядывания за взрослыми в замочную скважину.
— Ну Касси… — ноет та, отстраняясь от двери.
В карих глазах застыло самое что ни на есть обиженное выражение, заставившее всех рассмеяться. Дореа была самой младшей из присутствующих в этой комнате. И не было ничего удивительного в том, что ей многое прощалось.
Но Каллидора все же старается сделать строгое выражение лица.
Сейчас она старшая. И должна приглядеть за остальными. Пусть даже здесь и есть Касси, которая младше всего на четыре месяца.
— Это некрасиво, дети.
— Ой, как будто ты сама не ребенок! — Это уже возмущенно высказывается Элли — Седрелла Блэк — оторвавшись от чтения очередной книги.
— Да уж постарше вас! — Каллидора гордо вздергивает чуть курносый носик, показывая свое отношение к неразумным «малышам».
— Нашла чем гордиться, — ехидство Элли видно даже Дори и Чари, которые едва слышно хихикают, спрятав улыбки в маленьких ладошках.
Каллидора зло смотрит на сестру.
Кассиопея кладет свою тоненькую ладонь ей на плечо в примиряющем жесте.
Трагическую паузу прерывает открывшаяся дверь. И показавшаяся на пороге фигура Поллукса — брата Касси и Дори.
— Я надеюсь, вы тут не деретесь, девочки?
Из-за Поллукса выглядывает его жена — Ирма. Ее располневшая фигура скрыта от посторонних глаз просторным платьем, а бледное лицо выглядит довольно усталым.
— Поллукс! — Дори кидается к брату. Тот подхватывает младшую сестренку на руки и продолжает подозрительно смотреть на остальных. Особенно на Каллидору.
Та с непроницаемым лицом смотрит на него.
Элли опускает глаза в книгу, не желая посвящать двоюродного брата в их ссору.
Ирма устало опускается на диван, стоящий возле окна, и прикрывает глаза. Касси осторожно присаживается рядом, обеспокоенно смотря на жену брата:
— Ты в порядке?
— Она в порядке, — Поллукс подходит ближе, все еще не спуская с рук Дори. — Просто приемы mon l’oncle чересчур утомительны. Даже если ты чувствуешь себя превосходно.
Ирма чуть заметно хмурится, стараясь не смотреть на мужа.
Касси и Каллидоре всегда было ее немного жаль. Ирма Крэбб была младше Поллукса Блэка на год. И влюблена с самого детства. Правда, не в него. А в деньги. Девушки семьи Крэбб не получали из наследства ничего, а Ирма всегда была довольно-таки амбициозной. Поллукс же никогда не обращал на нее внимания. Для него она была всего лишь подругой детства, ребенком, почти еще одной младшей сестрой.
История же их внезапной свадьбы была очень «темной» и для детских ушей не предназначенной. Но, как они слышали, конечно же, совершенно случайно, на свадьбе Ирма уже была в положении. Естественно, любви Поллукса к ней это не прибавило. Скорее наоборот…
Сейчас Поллуксу было восемнадцать. И у него в скором времени должен был появиться наследник. Или наследница.
Собрать всех членов семьи Блэк в одном помещении было довольно непростой задачей. И единственным человеком, которому это всегда удавалось, был Арктурус Блэк. Но иногда случались поводы, для которых трудиться, чтобы отыскать заблудших родственников, было ненужно.
Таких поводов было три: рождение, свадьба и похороны.
В этот раз поводом стало последнее событие.
Финеас Блэк, отец пятерых детей, об одном из которых лучше не упоминать, скончался в своем доме.
К удивлению большинства, это была самая банальная смерть, от старости. К удивлению, потому что обычно Блэки своей смертью не умирали.
Дети, еще неделю назад спорившие на празднике, непонимающе толпились возле Ликорис. Девушка не спешит объяснять им что-либо. По ее мнению, дети должны были оставаться детьми в любых ситуациях. Даже дети Блэков. Да и рассказывать о смерти любимого дедушки ей не хотелось…
Единственным человеком, который моментально все понял правильно, была Каллидора. Старшая из сестер, она прекрасно помнила, что в похожие черные платья их одели после того, как отец сказал, что мама больше никогда не придет.
Да еще и Кассиопея, в памяти которой тоже остались события трехгодовой давности.
Подошедший Регулус попытался улыбнуться детям, а потом чуть приобнял сестру за плечи, что-то неслышно прошептав ей на ухо.
Их старший брат — Арктурус, названный так в честь отца Каллидоры, Элли и Чари, — также подошел к ним. Его жены не было. Юная миссис Блэк осталась дома, вместе с малышкой Лукрецией.
Он неодобрительно посмотрел на обнимающихся сестру и брата.
А потом перевел взгляд на детей.
Пять девочек и один мальчик настороженно смотрели на него.
Он вздохнул и почти испуганно огляделся вокруг.
Вероятно, именно этот испуг и смогла уловить Элладора. Сестре дедушки Финеаса явно было тут неуютно. Она подошла к кучке жавшихся друг к другу детей и просто сказала:
— Пойдемте. Нечего вам тут делать.
Дети провели у Элладоры больше недели.
Почему-то возвращаться домой из ее небольшого, но безумно уютного дома не хотелось.
Каллидоре нравилось бывать у тети Элладоры. Именно эта удивительная женщина не жалела времени, чтобы вдалбливать в их головы французскую грамматику. И именно у нее всегда находилось время, чтобы выслушать все их детские секреты и обиды.
Наверное, Элладора и была единственным человеком, который видел слезы внучатой племянницы. И ту это вполне устраивало.
А еще в дом к Элладоре приходили просто так, посидеть и поговорить обо всем на свете.
Естественно, большинство было вместе с детьми. Поэтому дом Элладоры был еще и тем местом, где дети могли познакомиться еще до того момента, как встретятся в Хогвартсе.
Элладора счастливо улыбнулась, когда увидела, как Каллидора довольно спокойно разговаривает с Харфангом Лонгботтомом. Разве довелось ли бы кому-нибудь увидеть подобное в Хогвартсе? Она точно знала, что нет.
А вот Дори чем-то определенно недовольна.
По крайней мере, выражение ее личика счастливым назвать было нельзя.
— Дурак!!! — Девочка зло смотрит на мальчишку, сидящего рядом, а потом еще и бьет его книгой, отобранной у возмущенно вскрикнувшей Элли, по голове.
Чарлус Поттер потирает рукой макушку, все еще держа в другой ладони голову куклы. Тело несчастной игрушки валяется в траве рядом с Дори.
— Сама такая! — Мальчишка явно не спешит каяться в содеянном.
— Ах так? — Дореа снова замахивается книжкой. Но сделать ничего не успевает, потому что Абрахас Малфой, который до этого момента весьма спокойно смотрел на ссору новых знакомых, отбирает у нее орудие предполагаемой драки и отдает ее Элли, кивающей в знак признательности. Мариус — брат Дори — качает головой и уводит Элли подальше от них, чтобы досмотреть книгу.
Каллидора не особо волновалась, когда подходила к Распределяющей Шляпе. Она прекрасно знала, на какой факультет она попадет.
Слизерин.
Блэки всегда попадали на Слизерин.
Ну… почти. Конечно же, бывали и исключения. Например, такие, как Исла, которая потом вдобавок еще и сбежала с магглом.
Но Каллидора прекрасно знала, что те случаи к ней определенно не относятся.
Но ей почему-то было немного обидно, что тот милый мальчик, с которым она так часто общалась у Элладоры, попал на Гриффиндор.
Совсем немного.
— Каллидора? — Лонгботтом неуверенно смотрит на девочку. Точнее, не на нее, а на эмблему факультета Слизерин на ее мантии.
— Ты что-то хочешь? — Резкий вопрос срывается с ее губ, заставив его сжаться.
— Да. — Он все-таки берет себя в руки и уверенно смотрит ей в глаза.
— И что же?
— Я хочу, чтобы ты перестала видеть во мне врага. Мы не враги, Каллидора, — Харфанг осторожно берет ее руку в свою ладонь.
— Ты гриффиндорец! — Голос звучит почти обвиняюще.
— Разве гриффиндорец — это уже не человек? — удивленно смотрит он прямо ей в глаза.
— Но так было всегда, что…
— Каллидора! — перебивает ее мальчик. — Скажи, а тебе никогда не хотелось нарушить правила?
— Хотелось, — едва заметно улыбается она.
— Тогда сейчас самое время. Так как? Снова друзья?
Каллидора чуть прищуривает глаза, когда смотрит на него, но потом все-таки уверенно произносит:
— Да. Друзья.
Каллидора всегда была предметом гордости отца. Смышленая девчушка, быстро превратившаяся в умную и сдержанную девушку. Арктурус понимал, что рано повзрослела она фактически из-за него, из-за того, что он не сумел уделить им то внимание, которое нужно было девочкам, оставшимся без матери.
Но сейчас он уже не мог сделать ничего.
Каллидора выросла.
— Отец? — Девочка чуть удивленно смотрит на вошедшего мужчину.
— Дора…— Он замечает, как морщится дочь, услышав подобное обращение. Она никогда не любила, когда ее называли так, как маленького ребенка. Но Арктурус продолжает:
— Дора, ты помнишь, что в этом году в Хогвартс поступает Элли?
— Превосходно помню, le pere, — хмурится Каллидора. И Арктурус прекрасно знает почему. Отношения между его старшей и средней дочерьми никогда не складывались. Первая слишком стремилась к тому, чтобы все вокруг подчинялись правилам, тогда как вторая была чересчур своевольна. И точек соприкосновения, кроме уверенности в своей правоте, у них не было. А это вряд ли могло поспособствовать установлению дружеских отношений.
— Ты знаешь, о чем я собираюсь тебя попросить?
— Je ne sais pas, papa, — в этот момент Арктурус почти уверен, что дочь над ним просто издевается, но на ее лице абсолютная серьезность.
— Я хочу, чтобы ты присмотрела за Элли. Она слишком взбалмошна и может попасть в неприятности.
Каллидора кивает, не то соглашаясь с его словами о роли неприятностей в жизни сестры, не то с тем, что она за ней присмотрит…
Сквиб. Каллидора еще не до конца осознала, что именно означает это слово. Да и как Мариус, с которым они вместе росли, который всегда был где-то рядом, который был так же увлечен магией и книгами, как и Элли, может быть сквибом?
Сквиб — это ненормально.
Сквиб — это то, что никогда не могло случиться в их семье.
Все были в шоке.
А больше всех — Элли, которая не так давно обсуждала с Мариусом, что они будут изучать на первом курсе.
И вдруг — сквиб.
И понимание, что в этом году в Хогвартс поедет только один человек из Блэков.
— Bonjour, la tante, — вошедший в комнату Мариус привычно здоровается. Элладора радостно обнимает его и усаживает за стол.
— Как дела, Мариус? — Она смотрит на бледное лицо мальчика. — Почему ты сегодня без сестер? Где они?
Мальчик замирает на секунду, а потом почти легкомысленно пожимает плечами.
— Не со мной.
— Почему? — Элладора недоуменно хмурит брови.
— Потому что со мной теперь нельзя. — Мариус утыкается взглядом в налитый в чашку чай.
— Что значит «нельзя»?
— Потому что я теперь не Блэк, — не поднимает глаз мальчик.
— А кто же ты, Мариус? — Судя по голосу Элладоры, она пытается перевести этот разговор в шутку.
— Никто.
А вот мальчик предельно серьезен.
— Что случилось? — из голоса женщины исчезают последние шуточные интонации.
— Я сквиб, тетя Элладора. Теперь вы понимаете? — Мариус наконец поднимает на нее свои глаза. Абсолютно пустые. Абсолютно холодные.
И Элладоре в третий раз за свою жизнь становится страшно. И горько.
Дори и Касси отправили к дяде — подальше от семейной трагедии.
Но если Кассиопея прекрасно понимала, что именно случилось с братом и почему мать третий день не выходит из комнаты, то Дореа не осознавала ничего.
Восьмилетней девочке просто хотелось поиграть с братом, который всегда, казалось, был где-то рядом, а сейчас почему-то, как и мать, сидел в комнате. За тем исключением, что он, в отличие от нее, не плакал навзрыд. Просто сидел, уставившись в одну точку.
Но и Дори, и Касси было одинаково страшно.
Кассиопея сидит за столом, пытаясь сделать работу по зельям, заданную на лето.
Буквы расплываются перед глазами так, что невозможно ничего прочитать.
Дверь открывается, и в нее заходит Каллидора.
— Касси? — Она подходит и встает спиной к окну, так, чтобы видеть лицо подруги, сейчас склоненное над книгой.
— Что? — Кассиопея опускает голову еще ниже, чтобы не смотреть в глаза Каллидоры.
— Как ты? — В голосе девочки слышатся искренние забота и взволнованность.
— А как должна? — Касси, наконец, поднимает глаза. И с вызовом смотрит на двоюродную сестру.
Та молчит.
Каллидора осознает, что сейчас она не может понять подругу. Потому что Мариуса она, конечно, знала с самого детства, но никогда не была с ним особо близка. Сейчас понять Касси сможет разве что Элли.
Но та не хочет ни с кем об этом говорить.
Каллидора чуть опускает голову и спрашивает:
— Что теперь будет с Мариусом?
Касси задумчиво смотрит на перо несколько минут. Но потом все-таки отвечает:
— Ничего. Его отправят в какую-то частную маггловскую школу. Говорят, она довольно неплохая. По крайней мере, так утверждает дядя Герберт.
— И все? — Каллидора чувствует, как облегчение помогает расслабить плечи.
Но Касси резко поднимает голову и смотрит прямо на нее, жестоко добавляя:
— Нет, не все. Его еще выжгут с фамильного Древа. Естественно.
Каллидора любила молчать рядом с Харфангом.
Он был очень похож по характеру на Элладору. Поэтому рядом с ним было легко.
А еще он никогда не спорил. И Каллидоре, привыкшей доказывать свою правоту всем, кто ее окружал, будь то сестры, отец или друзья, было почти странно находиться рядом с Харфангом. Первое время.
А еще Каллидора и Харфанг были единственными друзьями среди представителей их враждующих с основания Хогвартса факультетов.
Собственно, остальные могли бы сказать много чего не особо хорошего по этому поводу, если бы…
Если бы они не знали о характере мисс Блэк.
И если бы они были уверены, что она не подарит им какое-нибудь не особенно приятное заклинание из библиотеки Блэков, о которой на Слизерине, да и на Гриффиндоре, ходили легенды. Еще после ссоры Сириуса Блэка с каким-то гриффиндорцем, имя которого молва не сохранила.
— И чего им надо? — Лонгботтом недовольно обводит взглядом однокурсников, периодически кидающих на их парту косые взоры.
— Интересно, — шестикурсница факультета Слизерин увлеченно читает рецепт.
— Почему?
Каллидора отрывается от резки корней для зелья и едва заметно усмехается:
— Ну как ты не поймешь? Они же на нас ставки делают: когда мы с тобой поссоримся.
— Но зачем? — Харфанг удивленно смотрит на соседку по парте.
— Потому что наша дружба — это нонсенс, — бросает та, а потом оборачивается к Кассиопее, сидящей сзади, чтобы спросить что-то про зелье.
— И какие ставки? — заинтересованно произносит юноша.
— Ну… некоторые говорят, что я тебя отравлю, — парень передергивается от такого предложения и настороженно оглядывает девушку, — некоторые, что ты будешь моим верным слугой до конца своих дней, — девушка насмешливо усмехается, — а некоторые, что мы поженимся сразу после школы.
Харфанг на несколько минут задумывается.
— Последний вариант мне нравится больше.
Из рук Каллидоры выпадает нож…
Письмо о смерти Элладоры было как снег на голову в середине лета.
Каллидоре всегда казалось, что она вечна. Элладора, выглядевшая в свои восемьдесят максимум на пятьдесят пять, просто не могла умереть.
Просто не могла.
Элладора погибла случайно. Просто оказалась не в том месте и не в то время.
А Гриндевальду, возомнившему из себя великого волшебника, было как-то все равно, кем именно была эта женщина, пришедшая на открытие нового маггловского приюта.
Была ли она чистокровной волшебницей или обычной магглой.
Каллидора возненавидела этого выскочку окончательно.
А вот Чарис, наоборот, говорила, что тетя сама не должна была помогать этому сброду. Что она сама виновата. Каллидора надеялась, что в младшей сестре говорит исключительно юношеский максимализм. Ей не хотелось даже думать, что Чари поддерживает идею Темного Лорда.
Каллидора не любит плакать при всех.
Поэтому она и сидит сейчас в одном из заброшенных классов, которых в Хогвартсе было немало.
— Каллидора?
Девушка, услышав голос за спиной, вздрагивает.
— Харфанг, что тебе нужно? — она торопливо стирает мокрые дорожки со щек.
— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Убедился?
— Нет, — уверенно отвечает Харфанг, смотря прямо в глаза подруге.
— И что дальше? — отворачивается девушка.
— Ничего. Я просто тут посижу.
Парень присаживается на пыльную парту.
— Зачем?
— Люблю старину. А эта комната настоящая древность. Думаю, что археологи многое бы тут нашли под этим жутким слоем пыли.
— Удачи им.
— Да.
На похороны Элладоры пришло необычайно много народа.
И снова была небольшая кучка потерянных и не понимающих происходящего детей — Лукреция, Валбурга, Альфард, Орион и Сигнус. Сейчас они были возле Каллидоры и Харфанга, которые практически не разжимали ладоней.
Они прекрасно понимали друг друга.
Вот только к этим детям никто не подойдет и не скажет, что им здесь не место.
Каллидора чувствовала себя ужасно.
Одиннадцатилетняя Дори подошла к ним и потрепала по черной макушке двухлетнего Ориона. Девочка выглядела очень усталой.
— Как ты? — Каллидора посмотрела на кузину.
— Нормально. — Дори чуть нахмурилась. — Мариус приехал, ты знала?
— Нет, — Каллидора отрицательно качает головой. — Как он?
— Говорит, что хорошо, — девочка хмурится еще сильнее. — Мама даже не захотела его увидеть. Говорит, что у нее только один сын.
— Глупо.
— Я тоже так думаю. Мариус же не виноват, что он… — Дори замолкает, не решаясь произнести это слово. Кажется, они его вообще опасались говорить. Будто бы это что-то изменит.
— Каллидора! — подошедшая Элли окликает старшую сестру.
— Что?
— Тебя зовет papa.
— Хорошо. Присмотрите за детьми.
Они с Седреллой уже перестали ссориться. Что им делить, если у каждой своя жизнь?
