Глава 2Название: «Ледяной ветер»
Персонажи: РЛ, НТ, нмп, который Тедди Ремус Люпин.
Жанр: драма
Саммари: Ремусу Люпину тоже хочется посмотреть, как поведет себя его сын на Церемонии Распределения
Ремус Люпин просыпается будто после очень долгого сна, просыпается вполне отдохнувшим, но чертовски замерзшим, как будто спал без одеяла.
Он проспал много лет. Это знание взрывается где-то там, внутри. Вместе со знанием о том, что он, Ремус Люпин, в общем-то, умер. И просыпаться вообще не должен был.
Он просачивается сквозь двери и стены и вдруг обнаруживает, что это довольно весело, чувствует себя, как когда-то, робким одиннадцатилеткой, который не вполне мог себе представить, что это такое – веселиться.
Ремус Люпин встряхивается, как промокшая собака.
Ремус Люпин соткан из серого дыма.
Как хорошо, что полнолуние не страшно призракам.
Перед ним ни часов, ни календаря, но он знает, который день и который час.
Уже скоро здесь будут первокурсники.
Он плывет к Большому Залу, испытывая то же самое волнение, как и когда-то перед своим собственным Распределением.
- Вы? – раздается откуда-то сбоку. Это Невилл Лонгботтом, одетый в профессорскую мантию.
- Я, - улыбается Люпин, и черты его немного расплываются.
- Но вы же не…
- Думаю, это ненадолго. Все же полагаю, что времени мне хватит.
- А как… - Невилл не договаривает.
- Потом, - Люпин уклоняется от ответа. – Сейчас я собираюсь в Большой Зал. Полагаю, тебе тоже надо там быть. Как преподавателю.
Они оба входят в Большой Зал. Невилл усаживается на свое место, Люпин занимает свое – у самой стены, стараясь по возможности слиться с ней. Кивает Почти Безголовому Нику, прикладывает полупрозрачные пальцы к полупрозрачным же губам. Ник понятлив, слава Мерлину.
У Ремуса возникает отчетливое ощущение головокружения, как будто он стоит на обрыве, на самом краю, а вниз смотреть ни в коем случае нельзя.
Он очень давно не видел Распределения. А вот теперь, когда Шляпа, водруженная на голову вертлявого пацаненка с разноцветными волосами, выкрикивает: «Рейвенкло!», и мальчишка, тут же соскочив с табуретки, несется к скамье, на которой ему уже освободили место, запутывается в собственных шнурках и падает, но тут же поднимается и идет дальше, Ремус успевает еще улыбнуться ему на прощание, хотя прекрасно понимает, что Тедди едва ли его заметил.
Большой Зал исчезает, словно его никогда и не было, Ремус даже заметить ничего не успевает.
Наверное, это как летать на новой «Молнии», или что там сейчас на пике моды среди метел? Надо бы спросить у Джеймса.
Он уже не в Большом Зале.
Времени здесь нет. Или есть? Никто из них не замечает его хода.
- Ну что, наверное, Гарри куда лучший крестный, чем был я в свое время? – усмехнувшись, спрашивает Сириус и хлопает Ремуса по плечу. Рука у него довольно-таки тяжелая.
- Наверное, - притворно хмурится Ремус. На самом деле он никогда в этом не сомневался.
- А на какой факультет…
- Потом, ладно?
По широкой дороге, по обе стороны от которой – деревья с голыми ветвями, как после долгой зимы, он идет к своему дому. Жидкая грязь слякотно хлюпает под ногами, но ботинки, даже если они давно каши просят, здесь никогда не промокают. Ремус ежится от пронизывающего ледяного ветра. Ветер здесь не перестает дуть ни на минуту. У Сириуса не так. У Джеймса тоже. Может, у кого-то из остальных? Из кухонного окна чуть ли не по пояс свисает Дора, сейчас вот-вот вывалится. Законы гравитации, как ни странно, здесь действуют.
Дора такая загорелая, словно целый день проводит на солнцепеке. Ее розово-красные волосы блестят от солнечного света, который греет здесь ее одну. Дора целыми днями ходит по дому босиком, в майке без рукавов и маггловских джинсах, состоящих больше из дыр, нежели из ткани.
Ремус борется с искушением взбежать на крыльцо, заставляет себя идти степенно, как и положено солидному семейному человеку. Стоит и ждет у двери, пока Дора откроет.
Здесь он не может ходить сквозь стены.
Это его собственная сказка наконец-то окончившейся зимы, его собственные законы природы.
И если законы действительно его собственные, то Тедди еще очень долго здесь не появится.
