Венделин решила сгореть ещё разРейтинг: PG-13
Саммари: О Венделин, которая решила сгореть на костре в сорок восьмой раз
«В тех редких случаях, когда им удавалось поймать настоящих ведьм или колдунов, сожжение не приносило ожидаемого результата. Колдун или ведьма в этом случае прибегали к базовому Пламезамораживающему Заклятию, а затем притворно вопили от боли, в действительности испытывая лишь легкую щекотку. Например, Везучка Венделин так любила жариться на костре, что позволяла отловить себя не менее сорока семи раз, разумеется, под разными обличьями»
Гарри Поттер и Узник Азкабана, перевод Спивак
Неопрятная старуха с торчащими клочьями грязными седыми волосами ползёт ко мне, скребя ногтями по каменную полу.
– Пожа-а-алуйста, – стонет она, разевая беззубый рот. – Я не знала, что говорила, что на меня нашло, пощадите, господин…
Дьявольское отродье. Хотя в её голосе – раскаяние, в её глазах – насмешка. Такая же, как и в прошлый раз. Думает, что я не узнаю её взгляд. Ошибается ведьма. В прошлый раз она была юна, ясноока, белокура, длинноволоса, с кожей такой нежной, почти прозрачной, светящейся изнутри. До этой кожи хотелось дотронуться, прижаться губами, забрать себе казавшееся только на первый взгляд божественное сияние. Дьявольское отродье, смевшее покуситься на мою бессмертную душу. Ведьма, которую я сжёг, но которая не сгорела.
«Вы не знаете, почему там не было костей?» – на следующий день я встретил на прогулке одну почтенную матрону.
«А зачем они вам?» – строго спросил я.
Она смутилась, что-то пробормотала в ответ и, сославшись на дела, быстро удалилась.
Я представил, как она копалась в углях, ища кости сгоревшей ведьмы. Кости ведьмы для колдовства.
Уродлива и стара. Совсем не похожа на ту, что была в прошлый раз. Но всё-таки одна и та же.
– Ты умрёшь завтра на рассвете, ведьма.
Она закрывает лицо руками и всхлипывает. Ведьма не может меня обмануть, я знаю, что сейчас она не плачет, а смеётся.
***
«Венделин, зачем тебе это? Нравится умирать?» – спросил меня однажды братец.
Глупый, глупый, кому нравится умирать, покажи мне этого чудака, и я посмеюсь над ним. Нравится жить вечно, но философский камень вряд ли мне дадут, поэтому довольствуюсь тем, что есть: умираю и рождаюсь вновь, обманываю всех, в том числе и смерть.
Я замораживаю пламя. Может, это единственное заклинание, которое знаю лучше тебя, братец, но мне его хватает. Волшебная палочка, спрятанная в складках платья, заколдованная так, что магглы её даже не найдут. Иллюзия, на которой столько трудилась: от запаха горелого мяса до треска лопающейся кожи. Братец, ты спросил меня, неужели нравится видеть, как сгораешь? Глупый, глупый. Это не я, я не умираю, я не сгораю, я только восстаю из пепла, как феникс, который, наверное, является моим патронусом, ах, если бы я могла его вызывать. Я смеюсь над магглами, я смеюсь над смертью. Ты никогда не понимал, сколько доставляет удовольствия делать это снова и снова: сорок семь, сорок восемь, точно не помню, раз.
– Ты умрёшь завтра на рассвете, ведьма.
Спасибо, глупый маггл.
***
Огонь её не берёт, теперь я знаю, и она меня больше не обманет.
Здесь недалеко, в миле отсюда, есть озеро, покрывшееся тиной. Я свяжу ей за спиной руки и прочту молитву, повешу на шею камень и спрошу напоследок: «Почему ты думала, что я не узнаю тебя, ведьма?»
***
Рассвет, такого же цвета, как и крылья феникса, проникает в камеру, растекаясь по полу.
Сегодня я снова умру. И снова воскресну.
