Глава 2Следующим утром Рон долго не хотел вылезать из теплой постели и не менее теплых объятий Гермионы. Лишь когда он осознал, что спит на диване в гостиной, а тот, кто представлялся ему Гермионой, на самом деле – Кикимер, которому ночью стало холодно в его каморке и к тому же приснился кошмар, Рон поторопился встать и пойти умываться. Ничего, еще ночку можно потерпеть.
В ванной стоял необычайный кавардак. То есть, в доме Сириуса везде и всегда был кавардак, и три месяца совместного проживания в нем дюжины человек только усугубили это, но сейчас все флакончики, которыми пользовались Гермиона и Джинни, были разбросаны по полке, некоторые даже в открытом виде, раковина была залита некой иссиня-зеленой жижей, а поверхность зеркала рассекала огромная трещина.
"У Гермионы очередной приступ самоуничижения, – рассеянно подумал Рон. – Опять думает, что недостаточно красива для меня… Глупая… А жижа… это, наверное, новая маска для лица".
К слову, Рон никак не мог понять, почему некрасивые женщины – к Гермионе это, само собой, не относилось – делают себе маски для лица из огурцов или сметаны, а потом снимают. "Черт возьми, это же маски! Маски! – втолковывал он каждому, кто был готов его выслушать. – Их не надо снимать! Они маски-руют, тем и полезны! Когда ты смотришь на сметану и очистки от овощей, тебе просто не до критики неправильной формы лица!"
За завтраком собрались все обитатели дома номер двенадцать. Кроме Гарри, что несказанно удивило Рона. А за день до свадьбы, помимо хозяина, в доме проживали Рон, Гермиона, Джинни, мистер и миссис Уизли, Невилл, Полумна, родители Гермионы и Наземникус Флетчер, который заявил, что руководить подготовкой столь важного события должен именно он. Рон смутно подозревал, что, когда они с Гермионой давали на это согласие, они перебрали огненного виски по случаю помолвки. Хотя… Наземникус – тамада… Подумав получше, Рон понял, что простым огненным виски дело явно не обошлось.
– Где Гарри? – спросил он, целуя Гермиону в лоб. Маской не пахло.
– Заперся в комнате, – поведала Джинни. – Я уж не знаю, зачем: он никого не впускает. Иди, попробуй с ним поговорить. У нас сегодня еще много дел.
– Ага, ага, – радостно поведал Наземникус, восседавший во главе стола. – Я предложил новую концепцию дизайна помещения. Огромный зал с белым потолком, представляете? Еще я придумал вот что: ковровая дорожка, наверно, красная, ведет прямо к алтарю, представляете? И еще музыка льется, знаете, торжественная такая: там-там-тадам-тамтадам-там-там-тадам-там-тадам…
– Очень оригинально, – похвалил Рон. – Наземникус, это не ты раковину загадил?
– Почему это подобные подозрения всегда падают на меня, а? – спросил Флетчер, который, как обычно, представлял собой сплав архетипов уголовника, бомжа и алкоголика, только в новом модном костюмчике.
– Глупые стереотипы, – утешила его Полумна. – Редиски в ушах тоже раньше казались всем признаком сумасшествия.
– Да, с тех пор много воды утекло, – поспешно согласился Рон. – Послушайте, я завтра женюсь, а мой свидетель сходит с ума. Он вчера предположил, что он – сын Снегга.
Реакция была в целом предсказуемой. Все сначала скорчили сочувствующие мины, потом, осознав, что Гарри в комнате нет, а Рона стесняться не стоит, молча ухмыльнулись, и через пять секунд весь стол уже заходился безумным смехом.
– Ну вас всех, – проворчал Рон, обидевшись за друга. – Пойду его проведаю.
Из-под двери в комнату Гарри шел густой дым. Слышался сдавленный кашель владельца комнаты. Рон осторожно постучал.
– Да-да? – раздался искусственно ожесточенный голос Гарри.
– Гарри, это я, Рон, можно войти?
– Входите, мистер Уизли, столь нежданное проявление вежливости с вашей стороны, уж конечно, не останется невознагражденным.
– Гарри?
Замок щелкнул, и Рон влетел внутрь. Увиденное зрелище превзошло его самые смелые ожидания.
В окружении тяжелого дымного марева, исходившего из огромной черной кастрюли, которая стояла на столике возле кровати, по комнате взад-вперед маршировал Гарри. Именно маршировал – очевидно, его изначальной целью была непринужденная походка в стиле "а имел я вас всех миллион раз", которой так часто баловал Хогвартс профессор зельеварения Северус Снегг, но что-то у Гарри не получалось, особенно в плане непринужденности – он либо запутывался в длинных полах черной мантии и валился на пол, либо вскидывал ноги, точно на военном параде. Может быть, ему просто не хватало простора. Мантия, застегнутая на все серебряные пуговки, была испачкана в чем-то иссиня-зеленом, про самого Гарри и говорить было нечего.
Во-первых, очки он снял. И вид его лица без привычных окуляров был не самым страшным – страдая от слабого зрения и одновременно пытаясь имитировать хищно-надменный взгляд Снегга, Гарри заработал натуральное косоглазие; а когда зрачки наконец попали в фокус и вперились в Рона, тот поежился: помнится, таким же тошнотворно-жалобным был взгляд морщерогого кизляка из детских альбомов Полумны.
Свое лицо, и это было уже во-вторых, Гарри вывалял в стиральном порошке миссис Уизли – воняло ужасно, но зато удалось добиться столь важного мучнисто-серовато-бледного оттенка, которым щеголял вышеупомянутый профессор зельеварения.
В-третьих, волосы Гарри обрамляли лицо в строгом соответствии с прической Снегга – добивался он этого, методично размазывая по ним жижу из кастрюли. Рону даже удалось проследить некий цикл в его действиях: Гарри делал несколько шагов по направлению к окну, разворачивался на каблуках, и, если не падал оземь, двигался в противоположном направлении. Проходя мимо кастрюли, рукой, одетой в перчатку из драконьей кожи, он зачерпывал пригоршню иссиня-зеленой субстанцию и с громким, сочным плюхом опускал себе на голову, после чего приглушенно кашлял и сопел, обильно втирая эту гадость себе в волосы.
Рона затошнило. Он сдерживался из последних сил, стараясь не дышать смрадным дымом и не смотреть на довольного собой Гарри, хотя где-то на уровне подсознания понимал, что, если его и вырвет, общей атмосферы комнаты это никак не испортит.
– Гарри… что… что ты делаешь? Мр.. Мерлин, что это?…
– Я меняю стиль, – жизнерадостно поделился Гарри, а затем торопливо поправился мерзеньким голоском: – Я охотно поясню вам, что я делаю, мистер Уизли, сразу после того, как вы расскажете мне наизусть полный перечень ингредиентов для Целебного зелья Падвира. Желаете начать?
– Гарри, прекрати, и так тошнит! – промычал Рон и выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь.
«Что ж, по крайней мере, он счастлив», - думал Рон, сомнамбулически спускаясь по лестнице. Вернувшись на кухню, он как ни в чем не бывало позвал Гермиону и отвел ее в гостиную.
– Гермиона – он спятил! Он натурально спятил!
– Э… прости? – уточнила Гермиона, ласково дотрагиваясь до лба своего жениха.
– Наш Гарри! Наш с тобой Гарри! Божественное создание, источающее сияние славы, в которой купаемся и мы… в смысле, наш с тобой лучший друг! Он тронулся!
Гермиона смешно наморщила лобик (еще одна черта, вдобавок к каштановым волосам и бесплатной помощи на контрольных, покорившая сердце Рона) и попросила объяснить все с самого начала. Рон попробовал было приступить к описанию бурной ночи между Снеггом и Лили Поттер, но Гермиона мягко остановила его, пояснив, что столь глубокий экскурс в историю вовсе необязателен.
– Гермиона, он… Да вот он идет!
Гарри в самом деле спускался по лестнице, являя собой странную смесь неуклюжести и важности, надменности и жалостности, мрачного очарования и угнетающего сумасбродства. Сейчас, при лучшем освещении, Рон заметил еще и пластырь на его переносице. Почему-то именно пластырь его и добил: он ойкнул и со всех ног побежал на кухню, бормоча под нос воззвания к Мерлину непотребного содержания.
Гермиона же осталась. По правде говоря, она попросту не могла сдвинуться с места.
– Ого-го, мисс Грейнджер, чем обязан? – произнес Гарри, щурясь на девушку, как крот. Нотки неуверенности в его голосе, как догадалась проницательная Гермиона, были признаком сомнений: а мисс ли это вообще Грейнджер?
– Привет, Гарри, – осторожно помахала ему рукой девушка.
– Доброе утро, – важно кивнул тот в ответ и невозмутимо прошествовал мимо нее в сторону кухни. Настолько невозмутимо, что Гермионе пришлось поддерживать его за руку.
Стоило Гарри войти, в тускло освещенной ранними утренними лучами кухне воцарилось тягостное молчание.
– А что это ты с ним под ручку идешь, а? – нарушил тишину Рон, которому вмиг стало наплевать на внешний вид друга, равно как и на него самого.
– Рон, он падает, – прошипела Гермиона сквозь зубы. Их окружало все то же напряженное молчание. – Ты посмотри на него!
– И теперь, превратившись в сальноволосого психа, он стал невероятно привлекательным, так, что ли? – уточнил Рон, но его риторический вопрос потонул в многочисленных вздохах, ахах и криках "Да что с ним такое-то?!", мгновенно наполнивших кухню.
Гарри, к его чести, держался вполне уверенно. Он наверняка был убежден, что являет собой воплощение спокойствия и хорошо скрытого, но неизменно затрагивающего всех окружающих чувства собственного превосходства. Он с непониманием смотрел на суетящиеся вокруг него размытые фигуры, рыжеволосое пятно, заботливо кладущее ему на лоб руку и вопрошающее "Как ты, дорогой?" (поцеловать пятно он так и не решился – во-первых, не до конца разобрал, Джинни это или миссис Уизли, а во-вторых, к его новому имиджу это совсем не шло), на тихо совещающихся в уголке Рона с Гермионой. В общем, его преследовало навязчивое ощущение, что настоящим мужчиной он пока не стал.
Прервал суматоху звонок в дверь. Рон, справедливо рассудив, что хозяин недееспособен, отправился встретить гостя.
– Привет, Рон! – радостно возвестил пришедший прямо с порога – это был Симус Финниган.
– Здорово. Чего тебе? – грубовато поинтересовался Рон, косясь на кухонную дверь – за ней явно происходило что-то интересное.
– Ну... – осторожно и немного заискивающе начал Симус, – в общем, я узнал, что ты женишься! Поздравляю!
– Угу, – буркнул Рон, все еще не понимая, какого черта тут надо бывшему однокурснику.
– Наверно, это здорово, да? Гермиона, такая умница, такая красавица…
Внимание Рона мгновенно заострилось на кучке костей и плоти, стоявшей на пороге дома.
– Прости?
– Я сказал…
– Я слышал. Это такое "прости?", после которого полагается улепетывать без оглядки. "Прости?" – последняя угроза, "прости?" – смертный приговор без обжалования, "прости?" – "Авада Кедавра", – сухо пояснил младший Уизли.
Симус смутился. Рон изучал его очень внимательно.
– Ладно, извини... Слушай, я вообще-то по другому вопросу. Тебе нужен шафер?
Тон Симуса был равнодушнее некуда. Никто и никогда не догадался бы, сколько для него значит ответ на этот вопрос.
– Эммм… нет. Прости, Симус, у меня есть Гарри. Хотя, знаешь… если у меня будет такой шафер, как он… А с другой стороны, про запас есть Невилл. В общем, по-любому, Сим, без обид. До скорого.
Дверь захлопнулась прямо перед носом ирландца. А ирландцы, тем более находящиеся в состоянии такого душевного беспокойства, как Симус, этого не прощают.
