– 1 –(Ссылка на часть 2: www.hogwartsnet.ru/fanf/ffshowfic.php?l=0&fid=23777)
– Безусловно, ваша подготовка впечатляет, мисс Поттер, — пожилой целитель, проводивший вступительное собеседование, внимательно смотрел на исписанный ровным почерком Лили пергамент. — Значит, хотите изучать зелья?
– Да, сэр.
Лили с совершенно обоснованной гордостью смотрела на стоящие на столе результаты своего труда. В котле остывало противоядие к очень хитрому яду, состоявшему из огромного числа компонентов. Лили стоило довольно больших усилий подобрать правильный состав этого зелья, и она видела, что девушка из Хаффлпаффа, поступавшая вместе с ней, так и не продвинулась дальше определения компонентов яда, безнадежно запутавшись в показаниях чароискателя Эскарпина.
Рядом с противоядием стояла клетка, в которой грыз орешки забавный бельчонок. Он возник в процессе длинного ряда превращений, когда Лили демонстрировала известные ей приемы трансфигурации. Сегодня она была в ударе: легкое волнение, как обычно, не только не мешало ей, а наоборот, прибавляло сил, и клетка была слегка прикрыта красивым пестрым платком, который Лили извлекла из воздуха под конец.
– Если вы действительно знаете всё, что здесь перечислено, — председатель приемной комиссии кивнул в сторону лежащего перед ним рекомендательного письма, — то можете и в самом деле попробовать попроситься в ту группу на втором курсе, которую курирует Кобрус. Обещать ничего не могу, он себе студентов сам обычно набирает, но буду вас ему рекомендовать. Ну что, Мормона, будем её еще спрашивать, или вы удовлетворены результатом?
Сидевшая рядом с ним дама с пышным бюстом и глубоким низким голосом величественно кивнула, обращаясь к Лили:
– Подойдите завтра к Кобрусу — а если он откажет, то я с радостью возьму вас в свою группу. Проучитесь лишний год, ну так вам спешить-то некуда...
– Ну, Гносиуса спрашивать не будем, он и так уже высказал свое мнение, — со смешком сказал председатель, потирая пышные седые усы.
Третий член комиссии, самый молодой из всех, но уже имевший довольно внушительную лысину, обрамленную дурацкими кудряшками, действительно в процессе собеседования довольно бурно восторгался познаниями Лили. Особенно его впечатлило то, как мастерски она управлялась со своим патронусом.
– Что ж, поздравляю, вы зачислены. После того как поговорите с профессором Кобрусом, зайдите ко мне — кабинет 514, Отделение заклятий и наговоров. Тогда уже точно определимся, в какой группе вы будете учиться.
На этом её собеседование благополучно закончилось, и назавтра Лили, полная самых радужных надежд, отправилась к Кобрусу. Почему-то она была уверена, что «старинный приятель» Снейпа окажется в чем-то похож на самого директора. Однако это оказалось правдой лишь отчасти.
На тяжелой дубовой двери под блестящей медной табличкой, гласившей «Кафедра ядов и противоядий. Заведующий Тобиас Кобрус», был приклеен небольшой кусок картона, повешенный, по-видимому, кем-то из студентов. На нем красивыми четкими буквами было выведено:
Предупреждение:
Входя в эту дверь, хорошо подумай, действительно ли тебе это нужно.
Выходя из этой двери, внимательно проверь, действительно ли ты всё ещё жив.
Судя по тому, что буквы порядком выцвели, висел он здесь уже довольно давно, а раз его до сих пор не сняли, значит хозяин кабинета был полностью согласен с содержанием этого объявления.
Лили постучала и, посчитав раздавшееся из-за двери невнятное мычание приглашением, вошла в просторный кабинет.
– Могу я увидеть профессора Кобруса? — спросила она у стоявшего около одного из столов пожилого мужчины в белом халате, умудрявшегося одной рукой держать чашку с кофе и сигарету, а другой искать что-то в громоздившейся на столе куче пергаментов.
– Предположим, это я, — не слишком дружелюбно ответил мужчина. — А вы кто такая?
– Лили Поттер, — представилась Лили. — У меня для вас письмо от профессора Снейпа.
– А-а! Наше юное дарование! — осклабился Кобрус. — Уже наслышан... Ну, давайте ваше письмо и сядьте где-нибудь, не маячьте у меня перед носом.
Он поставил чашку на стол и нетерпеливо протянул руку за письмом. Пока Кобрус читал, Лили разглядывала своего нового профессора, невольно сравнивая его со Снейпом. Они были чем-то похожи: оба худые, жилистые, невысокого роста, с тонкими губами и крючковатыми носами. Но Снейп выглядел немного моложе и гораздо внушительнее, и главное, у него были совершенно другие глаза, черные и бездонные, похожие на два уходящих в никуда тоннеля. У Кобруса же глаза были светло-серые, и взгляд его, казалось, пронзал тебя насквозь, проникая даже не в мысли, как у Снейпа, а прямо в кости. «Какое неприятное ощущение», — подумала Лили. Кобрус казался гораздо более импульсивным, чем Снейп, и даже по тому, как он стоял и читал, было ясно, что движения у него порывистые.
Кабинет, где сейчас находилась Лили, тоже был не слишком похож на привычный ей кабинет педантичного директора школы, где все всегда стояло на своих местах. Правда, здесь тоже присутствовало огромное количество книг и банок с препаратам, но с первого взгляда было видно, что в этой комнате бывает много постоянно спешащих людей — студентов и преподавателей. На всех столах (а их было штук пять, если не больше) лежали горы пергаментов и медицинских карт пациентов, стояли немытые чашки и какие-то пробирки, на стульях валялось несколько мантий, а в углу что-то подозрительно шуршало, и Лили разглядела там пару щеток, старательно оттиравших пригоревший котел. В другом углу висело чучело кобры, на котором сквозь толстый слой пыли можно было разглядеть светящуюся волшебными буквами дарственную надпись.
Наконец Кобрус закончил читать и оценивающе оглядел Лили.
– Интересно, чем это вы так очаровали Снейпа? — насмешливо спросил он и принялся цитировать, растягивая слова: — «Тонкое восприятие... глубокое понимание основ... быстрый ум... склонность к импровизации»... Можно подумать, что этот старый лис мне вас сватает!
Лили слегка оскорбило такое отношение: в школе она привыкла к тому, что её уважали.
– Профессор был доволен моими успехами; видимо, этим и объясняется тон его письма, — сдержанно сказала она, но нотка обиды вряд ли ускользнула от внимания Кобруса.
– Да уж вижу, что доволен. Учил вас своим любимым приемчикам, небось? Анализ зелий с помощью палочки? Ну-ну... Вот что я вам скажу, деточка: вы, конечно, можете гордиться собой, но это еще не значит, что у вас хватит силенок учиться здесь, тем более сразу на втором курсе.
– Я привыкла много работать, — довольно резко сказала Лили. Ей не нравилось, что этот Кобрус сразу начал сомневаться в ней, к тому же в такой язвительной манере.
– Работать? — саркастически переспросил он. — Вы привыкли сидеть над книгами, как и ваш уважаемый директор. Это, конечно, очень похвально, да только к реальной жизни не имеет ни малейшего отношения.
Лили удивило такое высказывание. Она всегда считала, что уж директор-то повидал реальную жизнь во всех её самых неприглядных и грязных проявлениях. Однако Кобрус, видимо, придерживался иного мнения.
– Что вы на меня так уставились? — спросил он, перехватив её удивленный взгляд. — Конечно, Снейп здорово поднаторел во всякой хитрой магии, и погеройствовал в свое время тоже немало, никто с этим не спорит. А вот посмотрел бы я, что бы он стал делать со старухой, которая с помощью заклятья Вечного приклеивания прицепила себе на нос очки и теперь требует, чтобы их с неё сняли. А?... То-то!
Кобрус довольно захихикал. Было ясно, что он-то с такими старухами сталкивается регулярно и названная проблема особой сложности для него не представляет.
– Мы тут не в игрушки играем, мисс Как-Вас-Там... Это не то, что в классе палочкой в пробирки тыкать, — Кобрус внезапно стал серьезным. — Я вас возьму, конечно. Комиссия от вас в восторге была, Снейп, опять же, просит. Но смотрите, потом не жалуйтесь. Здесь вам не школа, никто возиться с вами не станет. У всех профессоров пациенты, на
дополнительные уроки можете не рассчитывать. И имейте в виду: на втором курсе очень серьезные ребята учатся. У меня давно такой группы не было; из них выйдут настоящие профессионалы. Так что подумайте еще раз, как бы вам не оказаться в глупом положении.
– Я не боюсь, — с вызовом ответила Лили. — Смею надеяться, у меня хватит знаний и старания, чтобы догнать их.
– О! Я смотрю, Снейп вас не только зельям учил. Своей гордостью и самомнением он с вами тоже поделился. Ну что ж, дерзайте. В июне все ваши однокурсники проходили практику в больнице. Вам будет нужно отработать её сейчас. Даю вам неделю на отдых и на моральную подготовку, а потом жду здесь. Будете работать у меня на отделении под моим личным руководством.
– Спасибо, сэр, — сухо поблагодарила Лили. Кобрус ей совсем не понравился.
– Ну все, а теперь марш отсюда! А то у меня через четверть часа обход, а я тут с вами еще даже кофе выпить не успел, — Кобрус махнул рукой с чашкой в сторону двери и снова погрузился в изучение пергаментов у себя на столе.
«Странные у Снейпа приятели», — думала Лили, выходя из больницы. Но даже более чем прохладный прием Кобруса не мог омрачить её радости. Она зачислена! Лили не терпелось сообщить эту новость профессору. В конце концов, он тоже приложил к этому немало усилий, и ему наверняка будет интересно узнать, как всё прошло. Поэтому она в тот же вечер написала Снейпу длинное письмо, в котором благодарила его за помощь и описывала все подробности своего поступления, и была уверена, что утром сова вернется с ответом.
Сова вернулась, но не принесла ничего, кроме утренних газет и письма от Чарли и Полумны из Туниса. Лили, уверенная, что профессор просто не успел написать ответ, весь день поглядывала в окошко, высматривая школьную сову, но ни в этот день, ни на другой, ни на третий так ничего и не получила. Она сама не ожидала, что это её так расстроит. Почему-то ей казалось, что во время их прощания в замке Снейп дал ей понять, что больше не сердится, и она думала, что их общение возобновится. Теперь же Лили решила, что он по-прежнему не желает с ней разговаривать и отвечать на её письмо.
«Конечно, он мне разрешил писать, если у меня возникнут
вопросы, но я ведь ни о чем его не спрашивала...» — думала Лили. Отправлять еще одно письмо, чтобы все-таки выяснить, что происходит, она, конечно, не стала и сочла, что у профессора просто не нашлось времени — или желания? — чтобы ответить ей. Думать так было очень обидно, но винить в этом она была склонна скорее себя, чем его.
Неделя, данная Кобрусом на «отдых и моральную подготовку», пролетела как один день, и Лили снова отправилась в больницу, надеясь, что новое место учебы станет для неё тем же, чем был Хогвартс: источником новых знаний и новых друзей, домом и немного — ареной для демонстрации своих талантов.
Но, едва начав проходить свою запоздалую практику, Лили сразу же поняла, что здесь подразумевалось под «реальной жизнью». Реальность, с которой в школе приходилось сталкиваться не часто, в больнице обрушилась на неё сотней обязанностей и тысячей лиц. Бестолковые старухи, с очками и без них; неумелые волшебники, по ошибке трансфигурировавшие свои или чужие конечности; вопящие дети, пытавшиеся тайком размахивать родительскими палочками и доразмахивавшиеся до совершенно невероятных последствий; перепуганные мамаши, пытающиеся успокоить своих потерявших первоначальную форму отпрысков; несчастные жертвы злонамеренных чар и небрежно сваренных зелий — теперь все они окружали Лили каждый день. Ей приходилось выполнять несложную, но требующую постоянного внимания работу вроде приготовления элементарных зелий и наложения простейших заклятий, а то и какой-нибудь уборки или смены белья.
Фактически, Лили оказалась в положении девочки на побегушках. Возиться с ней здесь действительно никто не собирался. Её способности, в уникальности которых она была так уверена, никого из целителей не интересовали, а уж об импровизации или каком-либо творчестве вообще речи не шло. Главное было не перепутать рецепты и пациентов, потому что за каждую оплошность Кобрус лично делал ей очень обидные замечания.
Практика отнимала у неё все силы и время; письма от Снейпа всё не было, зато Саймон наличествовал в избытке. Он старался проводить с Лили все свое свободное время, которого, к счастью для неё, было не так уж много, потому что карьера Колетта резко пошла в гору. Едва начав играть за «Ливерпульских Лис», он сразу был замечен тренером сборной Англии и получил приглашение выступать за неё на следующем Чемпионате Мира. Фотография «молодого талантливого загонщика» была даже напечатана в «Ежедневном пророке», и Саймон при первой же возможности сообщил об этом Лили. Он встретил её, когда она возвращалась из больницы, и повел в Косой переулок пить кофе.
– Круто, правда? — раздувшись от гордости, Саймон помахал перед её носом газетой, где на странице спортивных новостей красовался его портрет. — Теперь я заработаю кучу денег, стану знаменитым, и мы с тобой поженимся!
– Я очень за тебя рада, Саймон, — устало ответила Лили, — но, честно говоря, я пока боюсь строить такие далеко идущие планы. Знаешь, все оказалось не так просто, как я предполагала...
– Перестань, у тебя же всё всегда получалось. Неужели от тебя там требуется что-то настолько сложное, что ты не справляешься?
В голосе Саймона проскользнул легкий намек на чувство превосходства. Видимо, он впервые ощутил, что в чем-то преуспел больше, чем Лили. Его карьера казалась ему делом решенным, в то время как сама Лили не ощущала твердой почвы под ногами.
– Дело не в сложности, нет... — Лили отмахнулась, попытавшись взять непринужденный тон. — Не обращай внимания, просто я устала.
– Тогда тебе тем более нужна поддержка любящего мужчины. Мы уже не дети, и вполне могли бы снять комнату где-нибудь в Лондоне, чтобы жить там вместе...
Саймон смотрел на неё почти умоляюще. Но такая перспектива по-настоящему испугала Лили.
– Ой, нет, Сай, только не сейчас, — слишком поспешно отказалась она. — Я пока не готова, у меня и так все в голове кувырком. Не хватало еще дом менять...
– Как хочешь, — обиженно буркнул Саймон. — Я думал, мы с тобой по-прежнему вместе...
– Разумеется, мы вместе, — ласково сказала Лили, пытаясь смягчить свой резкий отказ. — Просто пока давай оставим все как есть.
– Оставим, конечно! Мы всегда все делаем так, как решаешь ты, — жестко сказал Саймон. — Ты хочешь всегда контролировать ситуацию, а если не получается — не желаешь признавать поражение. Поэтому тебе жизнь и кажется такой сложной. Если бы ты была хоть немного более уступчивой...
– То это была бы уже не я! — взорвалась Лили. — И тебе придется с этим смириться, если ты хочешь по-прежнему встречаться со мной.
Саймон был обижен, Лили злилась, и остаток вечера прошел гораздо менее приятно, чем она ожидала.
Со временем Лили постепенно привыкла к своим новым обязанностям в больнице, но не свойственное ей чувство неуверенности в себе не проходило. Она по-прежнему тосковала по школе и считала дни до того момента, как практика закончится и они с родителями отправятся в давно обещанное папой путешествие к морю. Предвкушение ночных перелетов на метлах и остановок в разных живописных местах немного поднимало её настроение, и она надеялась, что отдых и новые впечатления вернут ей способность радоваться жизни, хотя иногда ей казалось, что для этого потребуется что-то принципиально иное.
