Пойдем к Альбусу!– Ну, я тебе говорю!..
– Нет, это ерунда! У взрослых так никогда не бывает!
– Бывает! У него – точно!
– Ну, нет! Он точно такими глупостями не интересуется! Вот ты, Джеймс, на его месте интересовался бы?
– Да!! Это же так здорово!
– Это ты так говоришь, потому что маленький…
– Рем, а ты как будто большой! – взъерошенный очкастый мальчик стукнул рукой по столу так, что тарелка с дребезжанием подпрыгнула. Смахнув с лица капли супа, он продолжил: – Я тебе говорю!..
Его собеседник – тощий и очень серьезный – отрицательно качнул головой:
– Нет, Джеймс, у директора не может быть…
Они сидели друг напротив друга за гриффиндорским столом в Большом зале. Было утро, и многие места пустовали: кто-то до сих пор спал, кто-то лихорадочно доучивал и дописывал, не завершенное накануне, но те, кто все же пришел на завтрак, с любопытством следили за развитием спора двух первоклашек. Только один мальчик – тоже первоклашка, черноволосый и хмурый – смотрел куда-то в сторону и прямо-таки излучал безразличие.
– Не может быть! Я видел…
– Ты плохо смотрел! Рем, спорим…
– Не буду я спорить о таких глупостях! – насупился Ремус. – Да… и не на что мне спорить!
– Всегда, – фыркнул Джеймс, задирая нос, – всегда есть на что спорить!
– И что ты предлагаешь? – спросил Ремус, тщательно скрывая проснувшийся в нем азарт.
– Я… – Джеймс дернул себя за ухо и задумался, – я придумаю. Но ты согласен поспорить? И узнать наверняка, что я прав?
– Ну… да! Я хочу, чтоб ты убедился, что директора такие глупости не волнуют!
– Отлично! – не мудрено, что их всех слушали: очень трудно не слушать спор, когда спорщики орут на весь зал. – Ставлю… – он задумался, но, поправив очки, встрепенулся, – мои очки! Против того, чтобы… – Джеймс повертел головой, остановил взгляд на очень равнодушном к спору мальчике и даже прищёлкнул пальцами от радости: – О! Ты с этим Блэком… – здесь безразличный мальчик аж подпрыгнул и забыл делать вид, – вы будете неделю вместе сидеть на зельях!
– Эй! – запротестовал Ремус, но тут же замолчал: «этот Блэк» вновь принял безразличный вид и вышел из зала с гордо задранным в потолок носом.
Они проводили его подозрительными взглядами, а потом посмотрели друг на друга.
– Ну? – Джеймс взмахнул вилкой. – Идём сегодня к Альбусу, Рем?
– Как ты мне надоел! – фыркнул тот, а потом воинственно прибавил: – Смотри, будешь без очков ходить – я тебе руку не подам и что написано на доске не скажу.
– Это тебе с тем зазнайкой сидеть придётся, потому что у директора даже…
Было темно и таинственно, когда двое крались по лестницам. Мантия укутывала их до самых пяток и, учитывая размеры заговорщиков, даже слегка подметала пол.
Директор, не оглядываясь, размеренно шагал к своему кабинету. Нетерпение переполняло юных искателей истины – и им было невероятно трудно не перегнать Альбуса Дамблдора, который, казалось, специально еле плёлся. Проклятый коридор, к тому же, заканчиваться не собирался. У Джеймса урчало в животе, а Ремус клевал носом и норовил споткнуться: они намеренно пропустили ужин, выслеживая под мантией директора.
И тут, к довершению несчастий и неудобств, из-за поворота вывернула миссис Норрис. Омерзительное животное повело носом и, громко сопя и издавая какие-то рычащие звуки, присело на все четыре лапы и изготовилось к прыжку.
– Профессор Дамблдор, – хуже кошки может быть только её хозяин – и Филч не заставил себя ждать. Он вывернул из-за того же поворота и теперь с подозрением озирался, – здесь…
– Ну, что вы, Аргус, – беззаботно возразил директор, не дав Филчу договорить, а тот удивлённо воззрился на Дамблдора, даже оторвав взгляд от своей бестии, которая уже подошла к самой ноге невидимого Джеймса и злобно рычала, стараясь поймать когтями полу мантии, – я уверен, что вы ошибаетесь.
– Но миссис Норрис, – растерянно пробормотал Филч, а животное, услышав своё имя, дёрнуло большими ушами и перестало рычать, – она никогда не…
– Думаю, вам стоит отдохнуть, Аргус, – вздохнул профессор, – кстати, как новая мазь от радикулита? Помогает?
– О да, профессор Дамблдор, – оживился Филч. Он быстро подошёл к бестии и взял её на руки, бестия зарычала и попробовала вырваться, – я так вам благодарен за подарок!
– Не стоит, не стоит, Аргус, – отмахнулся директор с лучезарной улыбкой и погладил шипящую тварь, – я всегда рад помочь другу по несчастью.
– Ну, тогда мы пойдём, профессор? – спросил счастливый Филч и прижал к груди своё чудовище.
– Конечно, Аргус. Был рад встрече! – сердечно ответил директор и продолжил своё неторопливое путешествие.
Через несколько, как показалось мальчикам, часов случилась странная штука: прямо из воздуха точнёхонько над головой директора возникло ведро, а из него вылилась, опять-таки прямо на голову директора, вода.
– Ой! – громко и испуганно сказало ведро и с грохотом упало к ногам мокрого Дамблдора.
– Ничего-ничего, мистер Пивз, – чихнул директор, – вы же знаете, я не держу зла на вас. Можете продолжать в том же духе. Помню, как я когда-то, совсем, м-мм… – Дамблдор провёл палочкой, которой только что сушил бороду примерно на уровне пояса, то есть точно над головами затаивших дыхание невидимок, – юным, лет эдак одиннадцать мне было, да…
Директор замолчал, судя по улыбке, вспоминая о чём-то приятном, а слегка оглушенный ведром и потому притихший Пивз и мальчики ждали продолжения.
– Да, так вот, – очнулся Дамблдор, – когда я был таким маленьким, мне ужасно хотелось узнать, почему Толстушка, ну, вы знаете, Пивз, этот портрет, что охраняет вход в гостиную Гриффиндора… – Пивз усердно закивал всем телом, а директор продолжил, – да, я всё хотел спросить у кого-нибудь, это её так художник нарисовал, или она и правда такой толстой была…
– И? – не выдержал очередной паузы Пивз и подпрыгнул до потолка.
– И ничего, представьте себе. Я ведь так и не решился спросить. До сих пор жалею!
Дамблдор досушил мантию, дружески кивнул ошарашенному полтергейсту и зашагал дальше. Несколько обескураженные искатели истины поплелись за ним.
Возле двери кабинета Дамблдор остановился. Не то чтобы резко, но засыпающие на ходу мальчики едва не налетели на него.
– Леденцовый домик, – торжественно произнёс директор, и Ремусу показалось, что он посмотрел на них, что было, конечно, совершенно невозможно, ведь мантия скрывала их до пяток и даже путалась в ногах.
Невидимые заговорщики скользнули вслед за директором в открывшуюся дверь. Джеймс на мгновение потерял равновесие и схватился за плечо Ремуса, а тот и сам плохо стоял на ногах: лестница вращалась, плавно, по спирали поднимаясь куда-то вверх, но (к облегчению мальчиков) всё закончилось довольно скоро – у них даже не успела развиться морская болезнь. Заговорщики оказались в просторном, увешанном картинами, заставленном всевозможными интересными штуками кабинете директора. Звук шагов скрадывал ковёр, поэтому невидимки, не боясь быть услышанными, бросились прямиком к столу. Сон вмиг слетел с них.
Дамблдор в этот момент отвернулся, чтоб погладить большую рыже-красно-жёлтую птицу на жёрдочке. Птица косилась в сторону стола, куда уже добежали мальчики, но молчала.
– Любопытство, Фоукс, – ни с того ни с сего сказал Дамблдор, – не такая уж и плохая вещь. Особенно, если дело касается леденцов.
С этими загадочными словами директор обернулся к столу. В запале заговорщики не заметили, что мантия давно сползла с них, и Дамблдор теперь созерцал занимательную картину: Джеймс, опустившись на колени, азартно грыз стол, а Ремус сосредоточенно тёр полировку, а потом осторожно облизывал пальцы.
– Ну? – едва спорщики выкатились из кабинета, Сириус вскочил с пола, где уже заснул, дожидаясь их.
– И ведь правда леденцовый! – потрясённо выдохнул Ремус. И с уважением посмотрел на Джеймса.
– Вначале был обычный, – пробурчал тот: даже апельсиновые леденцы не прогнали привкус лака.
– А кто проспорил тогда? – нетерпеливо спросил Сириус. Он страшно завидовал отважному поступку этих двоих.
Герои переглянулись.
– Я вообще не против, – махнул рукой Ремус, – сидеть с тобой на зельях. Тем более что стол-то был леденцовый. А очки у этого забирать…
– Апельсиновый, – задумчиво протянул Джеймс.
– Да ну? Прямо и апельсиновый, – прищурился Сириус, – а как же вы…
– На зуб, конечно, ты что, совсем дурак? – фыркнул Джеймс. – Как же можно ещё распознать вкус?
И они втроём побрели по коридору, рассуждая о том, что ножки любимого кресла профессора Слагхорна, наверняка…
– А почему бы не проверить?
– Завтра!
– Вы что, совсем свихнулись?!
