Глава 1AU, ООС персонажей.
Саммари: Мать приходит и всегда учиняет скандал в стиле «Милая, ты хоть сама понимаешь, за кого вышла замуж?», дети требуют откровенности, муж подозревает, друзья жалуются на невнимание, старшая дочь – та вообще … влюбилась. День Открытых Дверей в больнице Св. Мунго? Нет, все, как обычно, в доме Джинни Молли Уизли.
Предупреждение: основное действие происходит спустя примерно 17 лет после окончательной победы Гарри над Волдемортом. Некоторые события 7-ой книги не учитываются или толкуются автором по-своему.
Отзывы приветствуются.
P.S. Рейтинг в процессе написания может измениться:)))
Огромное спасибо идейному вдохновителю (Ever)Lastingday
***
- Ма-ам, ну мам, ну расскажи про то, как вы с папой познакомились.
Маленький рыжий мальчик, с виду не более пяти лет, как заведенный, бегал за матерью, теребя ее то за рукав, то за подол мантии.
- Тоб, мама очень-очень занята, давай потом, обещаю, - молодая женщина, с такими же волосами цвета солнца устало посмотрела на сына.
- Ну воот, ты всегда так говоришь, а потом никогда не рассказываешь, - малыш обиженно надул губки. Мать встала перед ним на колени, ласково провела рукой по пухлым щечкам и подбородку и потрепала сына по рыжей шевелюре.
- Тобби, милый, ты же понимаешь, дядя Рональд будет недоволен, увидев пустой стол и меня, сидящую и праздно рассказывающую никому не нужные истории. Мы же так давно ждем его с тетей Гермионой на обед.
- Мам, но это нужная история! Я хочу знать, и Александра, и Фред тоже! Особенно Алекс… - тут мальчик закусил губу, как будто выдал то, что говорить не нужно было, но уже буквально через несколько секунд, как ни в чем не бывало, поднял глаза на мать и продолжил, – вы же с папой никогда ничего нам не рассказываете.
***
Вот хитрюги! Подослали младшего, знали ведь, что любимчик. Ну разве можно в чем-то ему отказать, глядя в эти наивные карие, почти черные, глаза-пуговки? У Фреда взгляд другой, как у отца, строгий, пронизывающий до глубины души. И у Алекс, их старшей дочери… Алекс вообще стала яблоком раздора в семье. Глаза светлые, как у матери; черные, как воронье перо, волосы (в отца) – необычное сочетание, делающее ее образ несколько загадочным. Вся загвоздка в том, что юная леди с детства носила очки. Этот факт не давал Северусу покоя, и при каждом удобном случае он вставлял едкие замечания по поводу того, что, мол, предки Александры с обеих сторон никогда на зрение не жаловались, и с чего же это вдруг у дочки такой недуг приключился? При этом он бросал недоверчивые взгляды на супругу, и, когда его черные глаза встречались с голубыми глазами Джинни (а это была именно она), она понимала, о чем речь. Тут даже не надо уметь читать мысли, чтобы понять, что чувствовал муж - в те моменты его взгляд становился особенно холодным и враждебным. Иногда она боялась этих глаз, боялась его ненависти, злобы и… боли. Да, Северус много пережил в этой жизни, настолько много, что еще одно испытание в виде ребенка, отцом которого мог легко оказаться его недруг, было ему не по силам. Это был бы удар в спину от самого дорогого и любимого человека, удар, к которому он не был готов, потому что даже не подозревал, что нужно готовиться.
Когда их первенцу было месяцев восемь, и Алекс так смешно ползала, натыкаясь ни с того ни с сего на разные предметы, родители умилялись, глядя на дражайшее чадо. Забавным все перестало казаться после визита к колдомедикам, которые безапелляционно заявили, что у девочки врожденная близорукость. После того, как Алекс надела очки, между супругами как черная кошка пробежала, такая тонкая нить доверия, близости и понимания разорвалась без надежды снова соединиться. Нет, Северус не устраивал скандалов и сцен ревности – он был выше этого. Он замкнулся в себе, и все старания Джинни снова отогреть его замерзшее сердце, как то случилось до свадьбы, стали бесполезными. Но женщина не собиралась сдаваться. Именно из-за любви к мужу, она старалась лишний раз не упоминать о прошлом, о тех временах, когда она была еще совсем юной студенткой Хогвартса и о том, что у нее когда-то были друзья. Поттер и в годы учебы никогда не был любимчиком Северуса, а после досадного недоразумения с Александрой чета Поттеров и вовсе стала персоной нон грата в их доме. Понятно, что ни Гарри, ни Ромилда не переступали больше порог их дома, и даже собственный брат, будучи лучшим другом Гарри и притом женатый на лучшей подруге Гарри, реже стал появляться у Джинни и Северуса. Зато дети вполне могли подолгу гостить у родителей Джинни или у семей их дядюшек – многочисленных братьев Уизли, что они, кстати, часто и делали. Так что трое их отпрысков вовсе не были заперты дома и лишены своей доли общения с родней.
***
- Обещаю, сегодня ты услышишь все, что хотел. Ты веришь своей маме? – Джинни строго посмотрела на сына. Малыш постоял несколько секунд, раздумывая, но в конце концов радостно закивал головой в знак согласия. Мать сдержанно улыбнулась и поцеловала Тобиаса.
***
Ровно в 12 дня брат Джинни с женой стояли на пороге дома Северуса Снейпа в Прядильном тупике.
- Привет, сестренка, ты похорошела.
- Ой, хватит, Рон, послушать тебя, так я постоянно хорошею! – рыжая недоверчиво нахмурилась и возмущенно тряхнула головой.
Улыбка сползла с лица мужчины, и он грустно продолжил:
- Наверное, я так редко тебя вижу, что забываю, как ты выглядишь, а когда снова смотрю на тебя, мне кажется, что ты – совершенство!
- Хватит льстить, Рональд Уизли, пойдемте за стол, все уже готово. Привет, Гермиона, я так рада тебя видеть! - хозяйка горячо обняла подругу и повела обоих в гостиную, где уже был накрыт стол, уставленный всевозможными яствами.
Во время обеда речь зашла о старых знакомых. Этого-то Джинни боялась больше всего. Сначала Рон долго рассказывал, как Невилл попал в больницу Св. Мунго, когда на него в хогвартских теплицах напало какое-то экзотически кусачее растение, при этом Северус презрительно хмыкнул и буркнул что-то вроде: «И как МакГонагалл могла доверить такому недотепе преподавать в школе», за этим последовали новости о Луне, Дине, Лаванде и сестрах Патил. В конце-концов, как бы невзначай, брат упомянул запретное имя Гарри.
- Ты знаешь, сестренка, Гарри и Ромилда разошлись, - с беззаботным видом заявил Рон. Джинни и Северус мгновенно переменились в лице, и, пытаясь всячески замять разговор, хозяйка начала во всеуслышание предлагать Рону мясной пирог, который, с ее же слов, сегодня получился как никогда вкусным. Рон поблагодарил сестру, заметив, что ее стряпня все больше напоминает мамину – а уж это для всех Уизли является образцом для подражания – и без единой задней мысли о том, что разговоры о великом Гарри Поттере кому-то в этом доме могут быть неприятны, продолжил:
- Да-а, ей с самого начала нужна была только его слава победителя. Когда со временем она поутихла, и он стал жить спокойной и размеренной жизнью, ее это, видимо, не устроило. Они и решили расстаться по-хорошему.
В воздухе повисла напряженная пауза, нарушил которую только лязг столовых приборов, упавших на пол. Алекс, до этого сидевшая с открытым ртом, не в состоянии что-либо сказать или сделать, наконец, опомнилась и сползла под стол доставать уроненные вилку и нож, чтобы хоть как-то скрыть волнение, которое читалось в каждой черточке ее лица.
- Моя дочь – сквиб. Она даже простейшего заклинания сотворить не может! – шипел мастер зелий, сидя рядом с дочерью. Алекс вынырнула из-под стола, раскрасневшаяся и по-прежнему взволнованная, очки сползли на кончик ее носа, и она уставилась на отца близоруким немигающим взглядом:
- Пап, мне вообще-то еще нет семнадцати, если ты помнишь, конечно. Я не могу колдовать дома.
Снейп недовольно скривился и сухо продолжил:
- Я слежу за тобой в Хогвартсе, там ты ведешь себя так же. Ты даже не пытаешься применять простейшие заклинания, даже в целях тренировки. Не говоря уж о том, что твои познания в Зельях…
- Северус, давай не будем сейчас об успехах наших детей, я прошу тебя, - прервала его Джинни, видя, что их бедная дочь вот-вот разрыдается.
- Да, и правда, профессор, Алекс – умница, она все лето тренировалась с Гарри, когда гостила у нас с Гермионой, и он мне говорил, что у нее все отлично получается, - Рон усмехнулся. Младшего из братьев Уизли в только что произнесенной фразе смущало только одно – он до сих пор по старой привычке то и дело называл Северуса то «сэр», то «профессор».
- С кем? – взревел Снейп так, что у всех присутствующих за столом напрочь отпало желание не то что есть, а вообще находиться здесь.
***
Мастер зелий ходил из угла в угол, меряя семимильными шагами пространство их с женой комнаты и задевая полами своей развевающейся темной мантии, придававшей ему изрядное сходство с крупной хищной птицей, все, что только можно было задеть. Когда на пол с грохотом полетела их семейная фотография, напуганная Джинни слегка приоткрыла дверь.
- Северус, нам надо поговорить, - стараясь произнести фразу как можно более спокойным тоном, начала она.
- Ты думаешь, нам есть о чем? Хотя да, как всегда, будешь защищать своего братца, не так ли?
- Я не собираюсь никого защищать. Хотя, признаться, то, как ты вытолкал сегодня Рона и Гермиону, было более чем невежливо.
Мастер зелий бешено сверкнул глазами.
- А отдавать мою дочь на воспитание Поттеру вежливо? Рассказывать во всех подробностях, как замечательно, что они подружились, - тоже вежливо? Отвечай!
Вид у Снейпа был и впрямь угрожающим, его лицо исказилось настолько, что, казалось, он вот-вот ударит жену. Джинни, которая уже не раз сталкивалась с подобной ситуацией, хотя раньше все было не настолько драматично, стараясь не провоцировать мужа, отвечала предельно сдержанно и спокойно.
- Пойми, Северус, дело не в твоем негостеприимстве, или в гостеприимстве Рона. Я думаю, не стоит тебе этого объяснять, ты все сам прекрасно понимаешь… - Джиини на секунду замолчала. - Ведь Рону неизвестно, что у нас имя Гарри не произносится.
- А Рон много чего не знает, оказывается, – бросил профессор.
Решив не углубляться в тему, ни одному из супругов не доставляющую удовольствия, скорее, наоборот, рыжая спешно перевела разговор в другое русло:
- Вообще-то мне с тобой кое-что другое обсудить надо.
Северус саркастически хмыкнул и сделал вид, что ему интересно. Вернее, он всем своим видом старался показать, насколько все то, что собирается сказать Джинни, ему безразлично, но ради нее, он, так и быть, постарается. Итак, скривив страдальчески-заинтересованную гримасу, зельевар протянул:
- Я весь внимание, - и отвернулся при этом к окну.
- Северус, я не буду разговаривать с твоей спиной! – злилась Джинни.
Снейп в своей обычной манере наклонил голову, отчего жене предстал его выразительный профиль, бросил через плечо равнодушный взгляд и нехотя повернулся. Собравшись с духом и набрав побольше воздуха в легкие, Джинни решилась:
- Нам нужно поговорить с детьми о нас, - она протараторила это так быстро, как будто боялась, что если остановится хотя бы на долю секунды, у нее не хватит смелости продолжить. Муж удивленно поднял правую бровь, но ничего не сказал. Джинни продолжала:
- У нас ничего нет: ни семейных колдографий, ни счастливых воспоминаний, ни веселых встреч! Каждый визит моих родственников или друзей превращается в унылые посиделки. Твоих друзей или родных наши дети не видели вообще…
- Ну так скажи им, что их нет, - скривив недовольную мину, продолжил за нее зельевар.
- А почему бы тебе самому не сказать? Я не припомню ни одного раза, когда ты по-человечески поговорил с детьми. Дома ты ведешь себя ничуть не лучше, чем в Хогвартсе. Только раньше ты травил чужих детей, а теперь решил взяться за своих?
- Да, давай, я поговорю! Про себя им расскажу! Про тебя! Как вы со своим дружком Поттером подлили мне Веритасерум в напиток и допросили. А потом он подговорил тебя меня соблазнить и бросить! Как ты думаешь? Что из рассказанного им больше всего понравится, а? – мастер зелий с каждой минутой терял свою хваленую выдержку, бешено выкрикивая фразы, которые копил не один год. Джинни побледнела.
- Откуда ты узнал? – молодая женщина закрыла лицо руками и рухнула в кресло. Снейп остался стоять рядом, и его лицо снова приняло каменное, непроницаемое выражение. Он стоял неподвижно, возвышался, торжествуя, гордясь и сознавая свою победу. Ему так нравилось причинять ей боль? Или, нет, он просто расставил все по местам, довел до логического завершения… наконец? Его душу разрывали противоречия: он хотел броситься к жене, обнять, успокоить, сказать, что все будет хорошо, другая же часть его жадно требовала мести, кровавой беспощадной и жестокой. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, он колебался, не хотел отдавать победу ни тем, ни другим. Джинни первая нарушила молчание:
- Я не оправдываюсь, Северус. Это была всего лишь шалость, детская шалость! Если бы я тогда тебя не полюбила, я бы никогда за тебя не вышла, пойми! – в ее глазах читалась мольба. Но зельевар бросил лишь презрительный взгляд:
- Нет, Джинни, мне трудно тебя понять. У тебя всегда было слишком много тайн.
Она не плакала, она никогда не плакала, даже когда было слишком трудно и невыносимо терпеть. Мысли бродили в голове сами по себе, роясь вокруг одной-единственной осознанной: что скажут дети.
- Надо придумать, что сказать детям, - тихо произнесла рыжая.
- Вот именно: придумать. Правда глаза колет? – уязвил жену зельевар.
- Надо что-то сказать детям. Они ждут, - настойчиво продолжала Джинни.
- Говори, что хочешь, я не буду тебе мешать.
- Ты поддержишь меня? Ты же знаешь, что нужен детям.
- Лестно предположить, что я кому-нибудь вообще нужен.
- Северус, не надо так… - да, она хотела опять сказать, что любит, что он ей нужен, очень-очень. Она говорила ему это не раз и готова произнести снова и снова. Жаль, что он ей не верит. Иногда так непросто поверить в правду.
- Пойдем, - сухо произнес он. Джинни встала и в порыве чувств попыталась обнять мужа, но он грубо оттолкнул ее.
- Не стоит зря растрачивать талант, милая. Есть риск, что перед детьми у тебя не получится.
Джинни захлебывалась от нахлынувшей обиды, его слова казались ей настолько колкими и несправедливыми, что она едва сдерживалась. Взяв себя в руки, скорее ради детей, чем для себя, женщина изобразила довольное выражение лица, развернулась и быстро зашагала в гостиную. Северус пошел следом.
***
А в это время в гостиной. Младший, Тобиас, мирно спал, свернувшись калачиком в кресле. Старшие тихо перешептывались.
- Алекс, и чего ты так раскраснелась, когда речь зашла о дяде Гарри? Никак влюбилась? – мальчик, которого, по всей вероятности, зря назвали Фредом, потому что, как его родственник и тезка, он любил подкалывать всех и вся, сейчас активно тренировался на сестре. - Ну так ты расскажи ему в какой-нибудь изощренной форме, чтоб догадался.
- Фред, хватит нести чушь! Мне еще домашнее задание по Чарам надо доделать, - отмахивалась Александра.
- Да ладно! Что это тебя так на уроки потянуло? Тетя Гермиона вирус заучкомании сегодня случайно не принесла? Ой, это становится опасным.
Фред скорчил умную рожу и начал изображать, что что-то увлеченно царапает пером на пергаменте. Алекс неслышно засмеялась и легонько ткнула брата локтем в бок.
- Хватит, Фред, тебе не идет!
- Ну вот, когда я хочу стать серьезным, мне говорят, что мне не идет, а когда я что-нибудь натворю, мне все уши прожужжат тем, что я должен быть серьезнее.
- А тебе лишь бы придумать подходящую отговорку, - с улыбкой возразила сестра.
- А тебе?
- Я не придумываю отговорок.
- А как же дядя Гарри?
- Ну при чем тут дядя Гарри? – возмутилась девушка. Фред уже становился назойливым.
- Нет, я серьезно. Если он тебе нравится, нужно обязательно признаться. Вот мне в школе нравится Джулия Эббот.
- И что?
- Я ей валентинку подарил в этом году.
- Знаю я твою валентинку с сюрпризом. Ты после этого три дня у Филча отрабатывал.
- Ну я же не думал, что она зальет всю гостиную Рэйвенкло красной краской. А красный, между прочим, - цвет страсти. Но зато она теперь знает, что она мне нравится, - Фред хитро улыбался, поглядывая на сестру.
- Она теперь знает, что ты последний человек, с которым она захочет встречаться. Ты ж ее до смерти напугал! Бедная девочка подумала, что это кровь.
- Еще как захочет, вот увидишь! - почти в полный голос запротестовал брат.
- Тише, Тоба разбудишь.
- А ты все-таки подумай насчет Гарри Поттера, - снова шепотом начал Фред, - я помогу, если что…
Александра закатила глаза, всем видом показывая брату, что тот не в себе, и опять принялась усиленно штудировать учебник. Фред же еще некоторое время игриво косился на сестру, и по его пронизывающему, как у отца, взгляду было понятно: он что-то подозревает.
