Глава 2Глава 2.
Ден потер переносицу и сильно зажмурил глаза. От этих книг уже болела голова. Но принадлежность к факультету ботаников и умников мешала послать все к черту. Учиться он любил, ему нравилось узнавать новое, и был несказанно рад, что Шляпа выкрикнула Когтевран. Дома, в семье простого служащего министерства мистера Релуса Байрогона, недостатка в книгах не было, и юный Денер Байрогон освоил немало еще до поступления в Хогвартс. Первое разочарование от стремления к знаниям Ден испытал на втором курсе, когда пригласил девчонку из Гриффиндора на совместный поход в Хогсмид. Она тогда ответила: «Нет. Не хочу слушать весь вечер унылые рассказы о зельях, травах, истории и других твоих познаниях!» Помимо хороших способностей в учебе Ден обладал острым языком, что и стало причиной, по которой он прослыл грубияном. Друзья как-то не заводились. Своих отталкивали странные черты, несвойственные когтевранцам, да и другим они были неприятны. Перейдя на четвертый курс, Ден повстречал следующее разочарование от знаний. Парни из Слизерина, Кимбраски и Стефард, нашли отличный способ не делать домашние задания – за них их делал Ден. Грубость и наглость куда-то на время пропали, их пока заменили проблемы подросткового возраста. Это были за четыре года в Хогвартсе первые люди, которые общались с ним уже длительное время. И пускай у них были свои, выгодные для них, причины. Это не имело значения. Значение имело тогда только то, что с ним здоровались в коридоре, что сокурсники бросали на него многозначительные взгляды и что иногда с ним говорили не только об учебе. Его просто заметили.
Захлопнув книгу и этим обратив на себя внимание ребят занимавшихся в гостиной, Ден пересел на диван ближе к камину. Смотреть на огонь ему очень нравилось, это его успокаивало, как бы банально это ни звучало. Ден услышал звонкий смех и топот сбегавшей по лестнице девчонки. И вот уже Миранда пристроилась рядом.
- Привет, - она улыбнулась, развернулась вполоборота к нему, поджав под себя ноги.
- Привет, - голос показался очень уставшим, даже самому Дену.
- Опять что-то читаешь? – кивнув на закрытую книгу, спросила Миранда.
- Уже нет.
Миранда развернулась, вытянула ноги на столик, стоящий перед ними и облокотилась на Дена. Она была слишком озорной, шустрой и непоседливой для Когтеврана. Слишком. Как и сам Ден был слишком … другим для этого факультета. Он жалел лишь о том, что они обратили друг на друга внимание и стали общаться, а затем дружить очень поздно. Возможно, тогда он не был бы так долго одиноким. Хотя, тогда не было бы наверно друзей, которые есть сейчас. Все было так, как должно было быть. Ха, сейчас бы с ним могли поспорить Гермиона и Блейз, ярые противники фатализма.
- Ден, вы еще не говорили о том, куда мы пойдем в Хогсмиде?
- Нет. Тебе не все ли равно? – подтрунивая, ответил парень. – Ведь главное, что ты идешь с ненаглядным Блейзом.
Ден чуть улыбнулся, чтобы сильно не злить Миранду. Она уже приподнялась и обернулась на него. Щеки порозовели, но взгляд обещал бурю.
- Мы вообще-то все вместе идем. – Она вздернула голову и демонстративно отвернулась, потом еще подумала и добавила: - Блейз болтун. Можешь так ему и передать! – и вскочила с дивана.
- Хорошо, - отозвался Ден.
Миранда бросила на него убийственный взгляд.
- Я пошла. Спокойной ночи. – И она стремительно пошла в свою комнату.
- Спокойной ночи. – Ден не надеялся, что она услышит. Он только удивился, насколько они похожи, Блейз и Миранда. Да уж, веселенькая у них будет жизнь. Посидев еще минут пять, он отправился к себе.
...
Джинни, как и ожидала Гермиона, болтала ни о чем. По крайней мере, пока. Девушка уже не раз пожалела о том, что позвала младшую Уизли к себе в комнату, а не пошла к ней. Так бы было гораздо проще закончить разговор, сославшись, например, на поздний час и засыпающих подруг по комнате. Не то, чтобы Гермиона относилась к Джинни пренебрежительно или как к надоедающей с разговорами подруге. Нет, просто Гермиона имела склонность к вечерней усталости после изнурительного дня, в отличие от Джинни. Она была как заводная, ей вечно не сиделось на месте и всегда хотелось все обсудить. Она этим напоминала Миранду, но у той была замечательная черта – чувствовать настроение Гермионы. Может быть, именно это помогло им стать близкими подругами. Их характеры, поведение и взгляды дополняли друг друга, как мозаика.
- … Малфой.
Малфой? Гермиона и не заметила, как перестала слушать и слышать, что говорит Джинни. Но это имя вернуло ее в реальность, и она заинтересованно взглянула на подругу, сидевшую на кровати, облокотившись на спинку. Гермиона поспешила озвучить свой вопрос.
- Малфой?
- Ну да. Ты не подумай ничего такого! Просто … просто он, кажется, ничего…
- Ничего? – Гермиона не верила своим ушам. О чем она говорит?!
- Герм, я понимаю, что у тебя к нему неприязнь. Но ты не можешь не согласиться, что он чертовски красив. – При этом Джинни улыбнулась и прикрыла глаза.
«Что?! Нет, так не бывает. Джинни прекрати нести чушь! Это же Малфой. Мой Малфой!»
Вслух же:
- Ну … есть немного. Но с чего вдруг ты обратила на него внимание?
И тут Джинни оживилась еще больше. Поспешно улыбнулась, заправила волосы за уши и, вцепившись в одеяло Гермионы, проговорила:
- Мне кажется, я ему нравлюсь. – Улыбка не сходила с лица, и одеяло продолжало мучаться под ее руками.
- Что?! С чего ты это взяла? – Гермиона сохраняла спокойствие, как могла.
- Ну … ты только не смейся, – смущенно проговорила девушка, - и перестань так на меня смотреть!
Гермиона пожала плечами и отвела глаза, а Джинни продолжила:
- Ну, когда мы в Большом Зале, например, обедаем, то он иногда смотрит в мою сторону. Ну, так, знаешь, украдкой и редко, но я замечаю. А еще помнишь, мы с тобой как-то в библиотеке задержались допоздна, и он там был, – улыбалась Джинни.
«Ага, кончено, помню! Малфой мне тогда еще после высказал претензии о том, что я хожу в библиотеку не одна и, что не пыталась остаться в одиночестве».
А Джинни все продолжала:
- И мне тогда показалось, что он ждал, пока я останусь одна, все посматривал на наш стол. Я сначала задумывалась о том, что вряд ли он смотрит на меня, ведь я Уизли. Он всегда нас задевает, говоря о нашем материальном положении. Но иначе он мог обращать внимание только на тебя, а ты … ты… эээ, как бы, …
- Маглорожденная, - подсказала Гермиона.
- Ну да, - смотря на комканое одеяло, согласилась Джинни, - а для него это, по-моему, важнее всего. Кровь.
Кровь. Гермиона неоднократно думала об этом. Даже когда все зашло дальше их обычных совместных молчаний, она была глубоко уверена, что все это ненадолго, ведь она маглорожденная, а он … Он чтил традиции семьи, факультета и свои, придуманные и утвержденные. Приходя поздно вечером к себе в комнату, все еще чувствуя касание его спины, запах его волос и помня его многозначительное молчание, Гермиона гадала, как долго он будет молчать о главном. А потом он ее поцеловал. В первый раз. И тогда этот вопрос был не к месту. Но молчать уже Гермиона не могла. Иначе она погибла бы от своей привязанности к нему и о его честности к ней. Он тогда ответил просто. Но его слова остались навсегда в ее памяти, чтобы больше никогда не думать о крови. «Ты мне нужна. Любая». Любая. Будь она чистокровная, или полукровкой, или какой была на самом деле.
- Гермиона, - Джинни тихонько позвала ее.
- Ага, - девушка посмотрела на подругу. – Возможно, ты права.
Джинни широко улыбнулась. Да, она не Миранда.
Гермиона еще послушала несколько доказательств симпатии Драко к Джинни, затем опасения девушки по поводу этой ситуации и, наконец, оставшись одна, не замедлила лечь спать.
...
Драко проснулся рано. Как он ни пытался, уснуть больше не смог. Посмотрев на часы, которые показывали пять тридцать, Малфой с тяжелым вздохом сел на кровати. Возникло дикое желание пойти разбудить Блейза, да и Майка с Уорреном. Не спать одному казалось большой несправедливостью. Запустив руки в волосы и облокотившись на колени, Драко закрыл глаза. Нет, сон не шел. Смирившись с ранним началом дня, он встал с кровати. Осмотрелся. Что делают люди в такую рань? Подошел к столу, с пустотой в глазах посмотрел на какие-то бумаги, рукописи, книги. Взгляд наткнулся на книгу с волшебными сказками. Ухмыльнулся. Это была книга Грейнджер. Она лежала у него еще с прошлого года. Сказала, что, пока всю не прочитает, может не возвращать. Драко повертел в руках небольшую книгу в изумрудной узорчатой рельефной обложке. Хм, а что, вариант. Малфой сел в кресло напротив камина, в котором тлел огонь. Палочкой разжег сильнее. Стало теплее. И тут … нет, показалось. Драко вздохнул – спать не хотелось. Открыл книгу. На первой странице было написано: «Сказки молчаливых сказочников с холмов Псалан». Драко улыбнулся. Когда Грейнджер принесла ему эту книгу, то предупредила, что главное в ней смысл.
***
- Ты сказал, что молчание ничего не значит. Что тебе нравится думать в тишине, но не в одиночестве. Я покажу, что это не так.
Гермиона достала книгу и протянула ее Драко. Он ухмыльнулся, взглянул на нее снизу вверх, изогнув бровь, но она лишь потрясла книгой, торопя его.
- Грейнджер, я не собираюсь читать сказки. – Малфой закрыл книгу, как только взглянул на первую страницу.
- Вернешь, когда прочитаешь, – не обращая внимания на его слова, сказала Гермиона. – Подвинься.
Драко чуть двинулся в сторону. Она села рядом и стала смотреть на озеро. Дерево, под которым они сидели, находилось очень далеко от замка. Отсюда было хорошо видно кольца квиддичного поля, а на горизонте горы впивались в пышные небесные облака. И только небольшая часть озера заглянула в такую даль. Здесь никто не найдет. Драко положил руку на плечо Гермионы и притянул ее к себе. Она не противилась, казалось, только этого и ждала.
***
Ему и сейчас иногда не верилось, что рядом с ним именно Гермиона. Почему в тот самый вечер на астрономической башне была именно она? Она плакала тогда, хотя отрицает это до сих пор. И вместо того, чтобы просто уйти, он сел рядом. Если быть честным, то ради себя. Быть одному не хотелось, но и говорить с кем-то тоже. Грейнджер была идеальной для ситуации. И потянулись бесконечные вечера тишины, которые незаметно перешли сначала в вечера коротких разговоров, затем в вечера объятий и прикосновений. Драко ощущал потребность в молчании с ней, в нескладных редких и коротких разговорах, в ее руке в своей, в ее улыбке. И, наконец, в себе, таком, каким он был рядом с Гермионой. Драко отчетливо помнил, когда она неуверенно, чуть заметно, коснулась его щеки, и это было подобно ожогу. Это была своеобразная игра, каждый делал свой ход. Он остался – она улыбнулась, он заговорил – она прикоснулась. Следующий был его шаг, и он его сделал. Считая, что он приведет их к окончанию игры. Но как, оказалось, началась следующая партия, а ту он проиграл – она ответила на его поцелуй.
Драко резко дернулся, когда книга упала на пол с громким стуком. Он потянулся - спать в кресле совсем неудобно. Взглянул на часы – четыре часа три минуты. Что? Драко отчетливо помнил стрелки, показывающие пять тридцать. Протер глаза, постучал по часам. Нет, секундная стрелка побежала на четвертую минуту пятого.
- Да уж, - протянул Драко, все еще не веря в происходящее.
Подняв книгу с пола, он взглянул на нее и положил на камин.
- Спасибо, Гермиона, за чудесное снотворное. – Юноша подошел к кровати, поправил подушку и еще раз посмотрел на часы – пять минут пятого. Пора спать. И Драко, оказавшись в постели, мгновенно заснул.
***
- Майк, по-моему, летаешь ты не очень, - Блейз кинул свою метлу на траву и присел рядом.
Июльское солнце здорово припекало, и после нескольких часов полета было невыносимо жарко.
- А, по-моему, никто не интересовался твоим мнением, - огрызнулся Майк. Он поправил воротник футболки и отвернулся.
Майк и сам догадывался, что летает из них четверых хуже всех. Но они, с того самого момента, как в первый раз почувствовали свободу полета, решили, что, когда поступят в Хогвартс, создадут отличную команду Слизерина по квиддичу. В том, что все окажутся именно на этом факультете, никто не сомневался. Но ребята с каждой тренировкой летали все лучше и лучше, а Майку все еще не всегда удавалось устойчиво держать равновесие.
Отец Майка, Гарнер Кимбраски, в прошлом отличный охотник команды их королевства, постоянно давал сыну советы по игре. Больше всего парня раздражало, когда отец сравнивал его с друзьями. Майк не терялся и всегда находил, что сказать. Но какой взрослый будет прислушиваться к десятилетнему парнишке? Кто угодно, только не отец Майка. Мистер Кимбраски никогда не скупился на похвалу. Жаль, что не для собственного сына. И с малых лет Майк старался, как мог. Квиддич как доказательство, как причина, как единство. Но не как любимая игра.
- Что ты к нему привязался? – Уоррен лежал недалеко от них, под ближайшим деревом, щурясь от солнца и обнимая свою метлу.
- Да я просто сказал… - Блейз уже пожалел, что лишний раз завел об этом разговор. Но Драко не было, и кто-то должен был подвести итоги их самостоятельной тренировки в поместье Стефардов.
- Просто… - повторил Уоррен. – Ты ведь знаешь, что…
- Что? – Майк вскочил на ноги, свирепо смотря на парней. – Хватит делать из меня жалкого мальчишку!
Он резко развернулся, держа в руках метлу. Ненавистно посмотрел на нее, а затем, сильно размахнувшись, швырнул как можно дальше и стремительно направился к особняку.
Друзья переглянулись. И в их взглядах читалось обвинение. В десятилетнем возрасте принимать вину на себя они еще не умели.
***
Майк решил встать пораньше, чтобы перед завтраком немного потренироваться в полетах. Для него это было великим достижением. И он, идя по коридорам спящего Хогвартса, уже представлял, как удивит друзей.
Неожиданно он заметил, что кто-то идет рядом с ним, но чуть позади. Собственные ощущения Майку не нравились: легкий холод, странный липкий страх и слышен только звук шагов. Он остановился. Нащупал палочку и приготовился встретить его, кто бы он ни был. Собрав остатки смелости, которые постепенно подавлялись неподвластным страхом, Майк решительно развернулся, выставив перед собой палочку. Он успел заметить лишь черную мантию со слизеринским гербом и лицо: темные глаза, темно-русые волосы, сильные и напряженные черты лица. Через миг он уже скрылся за поворотом.
- Уоррен?! – Майк мало что понимал, но тут же побежал следом.
В мрачном длинном коридоре никого не было. Спрятаться было негде, но, тем не менее, Майк стоял там один.
Вернувшись обратно, он присел на подоконник. Страх ушел так же незаметно и внезапно, как и появился. Но руки до сих пор дрожали. Достав сигарету и торопливо закурив, Майк закрыл глаза.
Это был точно Уоррен. Они дружили столько, сколько он себя помнил. И узнал бы его хоть в темноте и со спины. Сделал следующую затяжку. Но что-то было не так. Не так. Майк открыл глаза. Солнце за это время осветило большую часть коридора.
Нужно будет рассказать ребятам. Обязательно. Но позже. Он должен вспомнить все детали произошедшего.
Устало потерев лицо руками, Майк встал. Наклонился за метлой, которую незаметно для себя бросил на пол, и тут что-то блеснуло рядом. Монета. Майк взял ее. Она была тяжелее обычной, металл на вид незнакомый.
- Что здесь изображено? – Майк старательно разглядывал монету с обеих сторон, но ничего не мог разобрать. Лишь на ребре увидел надпись: «Camino al Norte».
Приближались выходные, на которые намечался поход в Хогсмид. Еще с первого курса ребята возлагали большие надежды на такие прогулки. Конечно, с каждым годом причины на посещение Хогсмида и программа вечера менялись.
Возвращаясь поздно вечером с прогулки с Мирандой, Блейз думал о том, как сделать эти выходные особенными. Миранда ему нравилась. Но если бы она не стала его атаковать своими взглядами, внезапными появлениями и, в конце концов, предложением вместе готовить уроки, то он вряд ли бы это понял. Он любил проявлять инициативу и умел ухаживать за девушками. Но Блейз ни разу до седьмого курса по-настоящему не обращал внимания на Миранду. Кто станет связываться с когтевранкой? Но она оказалась другой. Не стереотипной. В этот раз Блейз не удивился. Прецедент уже был создан – Ден Байрогон.
Вообще Блейз иногда думал, что, сами того не подозревая, они выполняли идею Дамблдора – терпимость и примирение факультетов. Только пуффендуйцев не хватает! Блез усмехнулся. Этому точно не бывать…
Забини завернул в очередной коридор. Почувствовал, как пробежали мурашки по телу, и мысли снова вернулись к Валесски. Гулять вечерами в конце ноября было прохладно. Но отказаться от затеи он не смог. Это немного пугало: времени прошло мало, а привязанность стала намного сильнее. И почему-то необъяснимо хотелось сделать особенными эти выходные в Хогсмиде.
Блейз повернул к лестнице, ведущей вниз. Повеяло холодом. Но что здесь необычного? Быстро перескакивая со ступеньки на ступеньку, он вдруг резко остановился. Позади послышался странный скрежет. Едва различимый. Но сейчас здесь было тихо и пустынно, и стены отражали звук достаточно, чтобы вырвать Забини из его раздумий. Он медленно обернулся. Никого не было. Звук повторился. Лестница уходила вверх и влево, возвращаясь в только что пройденный Блейзом коридор. Парень достал палочку и, глубоко вздохнув, пошел на звук. С каждым шагом скрежет усиливался, а Блейз старательно уговаривал себя, что не сможет просто уснуть, если не узнает что это такое.
Прижимаясь спиной к каменной стене, Блейз преодолел еще несколько ступенек и резко вбежал в коридор, направив палочку прямо перед собой и оглядываясь по сторонам. Было тихо. Блейз только заметил, что не дышит. Опустил палочку и взялся за голову, тяжело дыша. Услышав громкий стук, пронесшимся эхом по коридору, он обернулся. Вдоль стен все так же горели факелы. Снова подняв палочку, Забини двинулся вперед. Ничего необычного он не замечал: факелы, картины, чьи обладатели мирно спали, окно, в которое упирался коридор, проемы. Слева – проем, ведущий в сторону Большого зала, справа – лестница…
- Твою мать… - Блейз удивленно смотрел перед собой.
Опустив палочку, он приложил ладонь к стене. Шершавый, холодный, твердый камень. Камень.
- Но… - не веря своим глазам, Блейз отошел назад.
Он знал, что здесь должна быть лестница. Но ее не было. Сильно зажмурив глаза и после этого посмотрев перед собой, он снова увидел стену. Решив получше разглядеть ее, Блейз подошел ближе. Провел руками по тому месту, где должна начинаться настоящая стена – никаких щелей и линий. Слегка надавил, потом сильнее. Ничего. Применил заклинание. Стена осталась целой. Блейз только заметил, что если освещать стену палочкой, то цвет камня отличается от цвета камня настоящей стены. Но чуть-чуть. Это немного успокаивало Забини. Значит, он не сошел с ума и не дезориентировался в помещениях Хогвартса, ища лестницу там, где ее не было. По крайней мере, в данный момент. Понимая, что сейчас он вряд ли что-то поймет, Блейз решил все-таки пойти в спальню. Дойдя до своей лестницы, облегченно вздохнул, когда увидел, что она никуда не делась. Обернулся. Еще раз убедившись, что ему ничего не показалось, быстро пошел к себе.
Уже лежа в кровати, Блейз старательно пытался думать о прогулке с Мирандой. Но перед глазами снова и снова всплывал образ стены и слышался тихий скрежет.
