Пролог
Даже мясной пирог Кикимера, старательно приготовленный им к ужину, на вкус напоминал пепел. Чай был горьким и отдавал гнилью. Нет, домашний эльф как обычно старался изо всех сил, особенно в честь такого знаменательного дня, как этот, но Гарри Поттер физически не мог наслаждаться плодами его усилий. В еде не было утешения. Даже Джинни Поттер, главный источник его душевных сил, не могла снять тяжести с его души. Тяжести, ставшей причиной депрессии, которая отнимала у него всякое желание есть, пить, заниматься любовью. По крайней мере, сегодня.
Трое в столовой больше не могли притворяться, будто однажды что-нибудь исцелит их разбитые сердца. Джинни не съела ни кусочка, а только гоняла еду по тарелке. Девушка опустила голову, как в молитве, и смотрела в стол невидящими глазами. Рон Уизли даже не пытался сделать вид, что ест. Он сгорбился на стуле, обхватив себя руками. Гарри видел, как его ноздри раздувались, словно он вот-вот расплачется.
- Может, принести огневиски? – тихо спросил Гарри. – Я купил лучшее. Для сегодняшнего вечера.
- Можно, - без выражения ответил Рон. Джинни просто кивнула, не поднимая глаз.
Гарри встал. Он мог бы призвать бутылку с помощью магии, но почему-то не хотелось. Он пересек комнату, которая, несмотря на все старания Кикимера, была все такой же мрачной и унылой. Как, впрочем, и весь дом на площади Гриммо. Но Гарри отмахнулся от этой мысли. Он пережил много счастливых часов в поместье Блэков, несмотря на всю его мрачность. Вспоминать хорошие времена было ещё больнее, чем плохие.
В доме не было фотографий. Только альбом, который Гарри получил от Хагрида целую вечность назад, пылился где-то в углу. Радостные лица давно умерших людей делали только хуже. Гарри сам убрал все фотографии – Рон и Джинни не выдержали бы вида своих близких, улыбающихся и машущих им так, будто все всегда будет хорошо.
- Гарри… - голос Джинни вырвал парня из его мыслей. Он повернулся к ней.
- Что?
- Ты уже минуту так стоишь, - в ее карих глазах было понимание. Он не знал, что с ним было бы без нее. Наверное, его бы уже не было в живых. Они поженились почти три года назад, через несколько месяцев после Битвы за Хогвартс. Флитвик, новый директор школы и один из немногих, переживших Битву, венчал их со слезами на глазах.
- Я знаю, прости.
В конце концов, он все-таки призвал бутылку и после трех стаканов уже почти ничего не чувствовал.
- Они бы очень разозлились на нас за это, - вдруг сказал Рон. Гарри не знал, сколько уже выпил его друг. Рон говорил о погибших, только когда был очень пьян.
- Знаю, - отозвалась Джинни. – Но это все, что нам остается.
- Гермиона, - голос Рона дрогнул, - на нас бы наорала.
- Это точно, - согласился Гарри. Он бы многое отдал за то, чтобы его погибшая подруга сейчас устроила им скандал.
- Фред и Джордж ни за что бы не оставили нас в п-покое, - Джинни попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кривой и сразу же потухла.
- Ваши родители нас бы отругали, - Гарри потер плечо одной рукой, в другой был зажат стакан с огневиски. – В первую очередь, ваша мама.
- Папа… папа сидел бы на кухне над какими-нибудь маггловскими штуковинами, а мама бы в это время кричала на нас.
- Перси прочитал бы нам целую лекцию о том, что мы подаем плохой пример и позорим имя Уизли.
- А потом он взялся бы за составление графиков встреч и мероприятий. Уже после того, как избавился бы от всех бутылок огневиски в доме, - закончил Рон мысль Джинни. Та сидела с застывшим лицом, до боли сжав руку Гарри.
- Флер бы так разозлилась, что стала бы ругаться на французском, - вставил Гарри. Огневиски обжигало горло. – А Билл наслал бы такое сильное проклятие, что оно преследовало бы нас до глубокой старости.
- Чарли натравил бы на нас драконов, - предложила Джинни свой вариант. – Точно, так и было бы.
Но никого из них не осталось в живых, никого.
Разрушенный зал, а в нем повсюду мертвые тела и кровь.
Гарри тряхнул головой. Они лежали в земле, ничего не зная ни о горькой победе, ни о боли, которую причинила их смерть. Если бы Гарри узнал, что он один из хоркруксов, раньше, если бы он сдался до начала бойни…
- Гарри, прекрати, - вместе сказали Джинни и Рон. – Мы знаем, о чем ты думаешь, - добавила Джинни. – Ты ни в чем не виноват!
- Просто…Я…
- Я знаю, - мягко сказала девушка. – Но не бери на себя чужую вину. Волдеморт убил их. Беллатрисса убила их. Долохов, наконец. А ты убил тех, кто украл у нас близких.
- Жаль, что только один раз, - горько сказал Гарри.
Рон шумно выдохнул, опрокинул себе в рот очередную порцию огневиски и зажмурился. – Я буду скучать по ним. На веки вечные.
- На веки вечные, - эхом отозвались друзья. Эти слова стали значимыми для них после того, как Гарри сделал Джинни предложение. Это не было романтично. После целого месяца похорон только любовь к Джинни не давала Гарри сойти с ума.
- Джинни,- прошептал он. Они только что проснулись и лежали лицом к лицу, обнявшись. Сложнее всего было по утрам – в первый миг после пробуждения легко забывалось, что победа оказалась похожей на поражение.
- Гарри, - прошептала девушка, прижавшись к его груди.
- Я не могу без тебя, - сказал парень. – Я бы просто не выжил.
- И я,- выдохнула она.
- Моя любовь с тобой на веки вечные. Ты будешь моей женой?
Это – лучшее, на что он был способен. Через год бесплодных поисков хоркруксов, после нападения на Нору, они снова были вместе. Тогда, стоя в руинах того, что все они когда-то называли домом, Гарри в ужасе осознал, что, как бы он ни старался, Джинни и её семья всегда будут легкой мишенью. Он не хотел, чтобы она ушла из его жизни, не чувствуя каждую минуту, что, несмотря на время и расстояние, она всегда будет лучшей частью его самого. Они жили надеждой. Ещё через год, который Джинни с семьей провели в бегах, Гарри во время одного из своих частых визитов решил, что, как только все будет кончено с Волдемортом, он наденет кольцо на палец любимой и никогда больше её не отпустит. Дни напролет он мечтал о том, как сделает ей предложение. Может быть, это произойдет в гостиной Гриффиндора, или на поле для квиддича. Все должно быть очень романтично – Гермиона могла бы помочь ему с этим.
Но задуманному не суждено было сбыться.
Они потом часто повторяли эту фразу. Оба использовали её в своих супружеских клятвах, которые дали друг другу на одиноком холме, покрытом вереском. Эти слова тронули Рона до глубины души, хотя он и не показывал этого долгие месяцы.
Было Рождество, и горе, уничтожающее их изнутри, было очень похоже на вьюгу, бушующую за окнами. Тот день должен был быть счастливым. Но когда теряешь всех, кого любил, счастье становится невозможным. Они нашли утешение в вине.
- Я буду скучать по ним, - сказал Рон. – На веки вечные. - Парень был не настолько пьян, чтобы не понимать: он только что использовал слова, особенные для Гарри и Джинни. На его лице тут же появилось виноватое выражение. – Простите, я…
- Не нужно, - твердо сказал Гарри. Он и Джинни переглянулись. – Сюда это тоже подходит.
И это было правдой. «На веки вечные» означало не только его и Джинни, но и его и Рона, их общее прошлое. Рона и Джинни, единственных оставшихся в живых членов большой семьи, оказавшейся на удивление хрупкой и уязвимой. Это означало раны, которые не затянутся во веки веков, и любовь к тем, кого они потеряли, вечную и незыблемую.
Целый час они сидели в тишине, и Гарри знал, что не одинок в своих мыслях. Джинни придвинула свое кресло ближе к его, и они сидели, прижавшись друг к другу. Ему вдруг захотелось обнять ее, раствориться в ней полностью, чтобы забыть обо всем, что они потеряли.
- Вот бы у нас был Гермионин хроноворот, - прохрипел Рон с отсутствующим видом. – Я бы вернулся в то время, и на этот раз меня не обездвижили бы тем чертовым заклятьем. Тогда я смог бы защитить их…
- Гарри, это хроноворот, – голос Гермионы эхом отозвался из прошлого. Тут Гарри озарила мысль, дикая и безумная, и он понял, что был намного пьянее, чем ему казалось. Он попытался не думать об этом, но нелепая идея полностью завладела его сознанием. Он открыл рот, но не смог вымолвить ни слова.
- Гарри? – в голосе Джинни слышалось беспокойство. Наверное, он выглядел дико. Да что там, он чувствовал себя дико! Ему вдруг захотелось рассмеяться.
- Что если это возможно? – спросил он, - Что если это действительно возможно?
- Ты о чем?- Рон уставился на друга. Неудивительно, он еще не видел Гарри таким возбужденным. С тех пор, как война отняла у них всё, что было им дорого.
- Что если бы мы могли вернуться в прошлое?
- Гарри…- Джинни вздохнула. – Это невозможно. Нет. Хроновороты могут вернуть нас только на несколько часов назад, ты ведь знаешь. Ты пьян, лучше пойдем спать.
- Нет, - упрямо сказал тот. – Нам нужно обдумать это, мы должны!
- Ты свихнулся, приятель, - бесцветно сказал Рон. – Свих-нул-ся. Об этом даже думать не стоит, это ненормально.
Смех Гарри показался жутким даже ему самому.
- То, как мы живем, Рон - вот что ненормально. Прошло уже три года, а мы до сих пор ничего не сделали. Мы уже старики, в наши-то двадцать четыре! Мы задыхаемся, все мы. Если бы не вы двое, я бы уже давно покончил с собой.
- Но, Гарри... – в глазах Джинни стояли слезы. - То, о чем ты думаешь, просто невозможно!
- Откуда ты знаешь?- с вызовом спросил тот. – Может быть, кто-то уже делал такое, просто никому не рассказал?
- По-твоему, мы изобретем сверхмощный хроноворот? – спросил Рон. – Вернемся в прошлое и всех спасем? Да что мы вообще можем изменить?
- Все, - ответил ему друг. – Все. Черт, мы должны попробовать!
- Гарри, мы помним о том, как это – жить без них, - сказала Джинни. – У нас целых три года воспоминаний. Если бы мы и могли вернуться назад, эти воспоминания никуда не делись бы. Они всегда будут жить в нас.
- Не будут, если мы изменим Судьбу, - сказал Гарри. – У нас будут другие воспоминания. Сейчас мы могли бы сидеть в Норе и праздновать победу, а не упиваться здесь своими страданиями.
Брат с сестрой переглянулись.
- Послушайте, - в Гарри просыпалось раздражение. – Рон, разве ты не хочешь вернуть свою жену? А тебе, Джинни, разве не хочется жить в мире, где твои близкие живы?
- Это жестоко, - прошептала Джинни, но Гарри видел, что его идея не казалась ей такой уж безнадежной.
- Прости, я виноват, - сказал он, хотя и не испытывал вины. Он опять чувствовал себя живым. Как тогда, когда занимался любовью с Джинни или летал с Роном над живописными окрестностями. У него появилась цель. Может, это лишь недостижимая фантазия, но он должен хотя бы попытаться.
- Кажется, Гермиона говорила что-то в этом роде, - вспомнил Рон. – В то утро, когда вы спасли Сириуса. Она говорила, что хроноворот - самый надежный способ путешествовать во времени.
- А если хроноворот – самый надежный, то есть и другие, менее надежные способы, - сказал Гарри. – Мы можем разобраться с этим завтра, после того, как поговорим с портретом Дамблдора.
- Мы едем в Хогвартс? – спросила Джинни, и Гарри знал, о чем она подумала. Они не бывали в школе с того утра после битвы, когда ещё видны были следы разрушения и мертвые тела лежали в Большом зале.
- Да, - ответил он.
- Дамблдор должен знать, можно ли что-нибудь сделать, - сказал Рон.
У Гарри было очень странное чувство. Три долгих года его, всех их, съедали тоска и отчаяние. Непривычно было опять иметь цель.
- Я думаю, я, правда, думаю, что это выход.
Парень видел, что его сумасшествие передалось Рону и Джинни. Мгновения ему хватило, чтобы разгадать то новое, что появилось в глазах друзей. Первый раз за несколько лет они светились надеждой.
Рассвет был ранним. Этой ночью Гарри Поттер спал глубоко, без единого кошмара. Проснувшись, он осушил одну из бутылочек с Похмелином от Тетушки Джигг, которые Кикимер оставил ночью на тумбочке у кровати, и сразу же спрыгнул на пол. Пока он был в душе, проснулась Джинни и выглядела она так же, как он чувствовал себя – ошеломленной и полной решимости. Почему это не пришло им в голову раньше? Они уже давно могли бы все изменить!
Десятью минутами позже Рон встретил их в гостиной. Он был только что из душа, с его волос капала вода. Парень больше не двигался как инфернал, в нем можно было узнать старого Рона, того самого, с которым Гарри учился в Хогвартсе, каким он был до того, как смерть жены, родителей и братьев превратила его в пустую оболочку.
Гарри ухмыльнулся. Этого не случалось уже так давно, что Рон в ответ лишь ошарашено на него уставился.
- Значит, мы действительно делаем это? – спросил Рон. – Будем пробовать?
- Да, - сказала Джинни с твердостью. – Да.
Они вместе вышли из дома, и Гарри ещё раз удивился тому, как здорово было покидать его не только затем, чтобы купить вещи первой необходимости, которых не мог достать Кикимер.
«Мы живем, как затворники», - с содроганием подумал Гарри.
Они решительно вышли за пределы охранных чар и с громким хлопком трансгрессировали.
Хогсмид был таким же, каким Гарри запомнил его на четвертом курсе: никаких дементоров, никакого страха. Горожане беспечно прогуливались по узким кривым улочкам, и он испытывал легкую зависть к этим людям, которые жили и радовались жизни в мире без Волдеморта. Им не пришлось отдать за это все, что было им дорого, как Гарри, Рону и Джинни.
«Но мы все изменим», - с яростью подумал Гарри. Джинни до боли сжала его ладонь. Он посмотрел на жену, и она ответила ему сверкающим взглядом, в котором больше не было тусклой горечи.
«О да, мы сделаем это».
Дорога в Хогвартс была не короче обычного, но казалось, что она заняла всего пару минут. Хвала Мерлину, никто их не узнал. Гарри думал, что люди будут останавливаться, чтобы посмотреть на недавних героев, ведь они так долго не появлялись на публике.
И вот, ворота уже возвышались над ними, прочные и непоколебимые. Гарри помнил их разрушенными после атаки великанов из армии Волдеморта.
- Гарри?!
Все трое подняли головы и увидели Хагрида, у которого от удивления отвисла челюсть. Он был все так же огромен и стал даже шире с тех пор, как Гарри видел его в последний раз года два назад.
- Рон? Джинни? – великан, казалось, был настолько ошеломлен, что не мог пошевелиться.
- Здравствуй, Хагрид, - сказал Гарри. Друзья присоединились к его приветствию.
- Что... Что это вы здесь делаете?
- Мы пришли к директору, - объяснил Гарри. – Можешь нас впустить?
Хагрид настежь открыл ворота, бросился вперед и обнял всю троицу так, что у них захрустели кости. Гарри похлопал его по спине. Когда великан, наконец, выпустил их из объятий, парень заметил, что слезы текут по его щекам и теряются в густой бороде.
- Я уж думал, что никогда больше вас не увижу!
Гарри не знал, что сказать. Рон и Джинни молча шли рядом. Но Хагрид на это ничуть не обиделся и продолжал болтать всю дорогу до школы. Грохх нашел себе подружку, а в стаде кентавров появилось три новых жеребенка. Симус Финниган недавно занял преподавательский пост и, несмотря на отсутствие руки, успешно вел Защиту от Темных Искусств.
Обогнув теплицы, друзья остановились. Перед ними предстало то, чего, как они думали, им никогда больше не придется увидеть. Чувство тоски охватило Гарри при виде отреставрированного замка. Астрономическую Башню выстроили заново, и Хогвартс смотрелся еще величественнее, чем прежде. Ступени были чистыми, без намека на пятна крови, которые почти полностью покрывали лестницу в утро после битвы. Будто всего того кошмара никогда не было.
Но он был. Вон там пали Билл и Флер. Гарри до сих пор мог слышать её крики над телом мужа. Она поразила троих Пожирателей Смерти прежде, чем Долохов убил ее.
Его лицо приняло ожесточенное выражение, и Джинни сжала его ладонь.
В фойе было еще хуже. В сознании Гарри Гермиона все ещё пылала, душераздирающе крича, а Джордж падал и разбивался насмерть. Он видел, как Артура Уизли поразила
Авада Кедавра, когда он пытался отомстить за смерть Билла. Там, у лестницы, Фенрир Сивый истязал Чарли. А тут огромный паук разорвал на части Перси.
Глаза Джинни расширились от ужаса. Девушка не видела, как погибли ее близкие - в это время она сражалась с Пожирателями бок о бок с Лавандой Браун и Парвати Патил. Но она видела их тела, лежащие среди сотен других в Большом Зале. Гарри думал, что девушка мертва, что Режущее заклятие убило Рона. И тогда, три года назад, он стоял перед Волдемортом, не защищаясь, и смотрел, как смерть, обретшая форму зеленого луча, стремительно приближается к нему,только потому, что хотел умереть. Но заклятие убило хоркрукс, что жил в нем, а Гарри вернулся, чтобы покончить с Волдемортом. Он не знал тогда, что Рон и Джинни тоже выжили.
Гарри глубоко вдохнул. Рон крепко зажмурился, его губы шевелились в бессвязном шепоте. Джинни рядом с ним дрожала, как осенний лист.
- Все ваши... – Хагрид вздохнул. – Знаю я, почему вы не хотели сюда возвращаться.
Гарри сухо кивнул:
– Нам нужно повидаться с Флитвиком.
Они оставили Хагрида и свои воспоминания позади и решительно ступили на лестницу. Было ещё очень рано, и все ученики спали в своих комнатах.
Покои директора охраняла все та же горгулья. Гарри вдруг вспомнил, что не знает пароля.
Рон пнул ее ногой.
- Открывай!
- Нет, - невозмутимо отозвалась горгулья. – Сначала назовите пароль.
Гарри собрался было послать директору Патронуса, но услышал позади чьи-то торопливые шаги.
- Мерлиновы яйца!
Неподалеку от друзей остановился Симус Финниган. Он прислонился к стене и обнял себя единственной рукой.
- Я думал, вас уже нет в живых!
- Привет, Симус, - тихо поздоровалась Джинни. Рон и Гарри кивнули.
- Ты знаешь пароль Флитвика? Мы хотим с ним поговорить.
- Э-э-э... – Симус явно пытался придти в себя. Необычно было видеть его только с одной рукой. Хорошо, что не отрезало ту руку, которой он держал палочку. – Каллиадок.
Горгулья отскочила в сторону, открыв перед ними спиральную лестницу.
- Что такое «каллиадок»? – шепотом спросил Гарри. Джинни в ответ лишь пожала плечами.
- Увидимся, Симус, - сказал Рон. – До скорого.
- Угу. – Они ушли, а Финниган все стоял там, открыв рот. – До скорого.
Гарри трижды постучал. Через несколько секунд Флитвик открыл дверь, и, судя по выражению его лица, встреча с ними шокировала его не меньше, чем Хагрида и Симуса.
- Это... - Флитвик вытянулся во весь свой рост, который составлял примерно три фута. – Ну и ну.
- Директор, - с уважением сказал Гарри, - Мы хотели бы поговорить с портретом Дамблдора.
- Я... Да, конечно! – Флитвик впустил их. Кабинет был таким же, однако многое здесь изменилось со времен Дамблдора. Маленькие, хрупкие инструменты (которые, тем не менее, смогли пережить приступ ярости Гарри) исчезли, их место заняли высокие стопки всевозможных книг. Портреты остались на местах. Человек, изображенный на самом большом из них, том, что висел прямо над массивным столом, внимательно смотрел на Гарри.
- Гарри, - произнес портрет Альбуса Дамблдора. – Миссис Поттер, мистер Уизли.
- Дамблдор, - пробормотали все трое.
- Может, мне...? – Флитвик сделал неопределенное движение в сторону двери. Гарри почувствовал укол совести за то, что приходится выставлять крохотного человечка из его собственного кабинета.
- Если вас не затруднит...
Дверь закрылась, и они остались одни.
Гарри вдруг понял, что не может найти нужных слов. Ему было очень неловко, а пронизывающий взгляд Дамблдора и невнятное бормотание, доносившееся от других портретов, только усугубляли ситуацию.
Джинни слегка толкнула его локтем, и он осознал, что стоит молча уже дольше, чем следовало.
- Цена оказалась слишком высока, - тяжело выговорил Гарри. Слезы щипали ему глаза. Дамблдор просто обязан знать, возможно ли то, что они задумали. Обязан.
- Ах, Гарри... – Человек на портрете опустился в свое кресло.
- Есть ли способ... Вы знаете... – Гарри сделал глубокий вдох. – Мы хотим изменить прошлое.
Дамблдор долго молчал.
- Мы знаем, что хроноворот не сработает, - мрачно сказал Рон. Джинни опять задрожала.
- Мы хотим вернуться во время битвы, - твердо сказал Гарри.
- Зачем? – спросил Дамблдор. Он сложил руки на груди и внимательно посмотрел на каждого из них.
Гарри удивленно открыл рот. Разве это не очевидно?
- Мы хотим спасти их, Дамблдор. Мы не... Мы не можем... Мы должны попробовать! Есть ли...
Но Дамблдор перебил его:
- Вы меня не поняли. Зачем возвращаться во время битвы? Вы сможете очень мало. Спасете двоих-троих человек, но потери все равно будут чудовищными.
Джинни замерла.
- Так есть способ или нет? – повысил голос Рон. Гарри захотелось стукнуть его: что он делает, они же пытаются привлечь Дамблдора на свою сторону!
- Есть, - ответил Дамблдор.
Гарри отвернулся и провел рукой по волосам. Джинни вскрикнула и тут же прикрыла рот ладонью. Рон дышал так, будто только что пробежал несколько километров.
- Есть способ, - продолжал Дамблдор. – Вообще-то, их несколько, но только один из них целесообразен в нашей ситуации. Конечно, он не мгновенный: вам придется проделать тяжелую работу, в том числе приготовить сложнейшее зелье и не менее трудное заклинание. Вам повезло, что вас трое. Одному человеку это не под силу.
- Мы все сделаем, - не раздумывая, сказал Гарри. – Прямо сейчас.
- О, в этом деле не может быть никаких «прямо сейчас», - возразил Дамблдор. – Вам нужно подготовиться. На одно зелье у вас уйдет три года.
- Три
года?
- Кроме того, вам нужно все обдумать и принять важные решения. Например, на сколько лет назад вы хотите перенестись. Это вы должны решить до приготовления зелья, так как от этого зависит количество ингредиентов, которые вам понадобятся.
- Но... Мы хотим вернуться на три года назад, - неуверенно протянул Гарри. – Во время битвы.
- Не советую, - возразил Дамблдор. – Вы перенесетесь в самих себя того времени, и заново переживете все, что произошло с вами той ночью. Изменится только то, что с вами останутся воспоминания о вашей жизни в настоящем времени. Вы будете знать, когда произойдут события, которые вы хотите предотвратить, но где гарантия, что у вас это получится?
- А... Вы думаете, это плохая идея? – спросила Джинни. – Потому что мы уже все решили.
- Я думаю, что это очень хорошая идея, миссис Поттер, – глаза Дамблдора блеснули за стеклами очков. – Но если вы беретесь за это, то должны сделать все, как положено. Как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
- Чего-чего? – не понял Рон.
- Постойте, - Гарри лихорадочно соображал. – То есть... Вы хотите сказать, что мы должны попасть в более давнее прошлое?
- Великолепно, Гарри, - Дамблдор выглядел таким довольным, будто Поттер только что получил «Превосходно» за трудное сочинение. – В этом случае вы сможете сделать так, что битвы вообще не будет.
Гарри задумался. Они могут вернуться в то время, когда он, Рон и Гермиона искали хоркруксы. Теперь он знал их местонахождение, и они найдут и уничтожат их вдвое быстрее. У Волдеморта будет меньше времени на то, чтобы собрать армию, и у сторонников Гарри появится больше шансов на победу. Он сможет предотвратить убийство семьи Люпинов в их собственном доме. Но... что, если вернуться в то время, когда Дамблдор был ещё жив? Гарри предупредит его, чтобы он не надевал кольцо. Снейпу не придется его убивать, и у них появится блестящий союзник в борьбе с Волдемортом. Или, можно вернуться ещё раньше... Сириус. Можно будет избежать битвы в Отделе Тайн. Теперь Гарри будет знать, что это ловушка, и не пойдет туда. А если вернуться на четвертый курс, то можно будет предупредить возрождение Волдеморта и спасти Седрика.
Рон и Джинни опасливо на него косились, и до парня дошло, что он уже несколько минут стоит с радостной улыбкой на губах.
- Я думаю, мы должны вернуться на первый курс, - сказал он своим друзьям. – Мы избавимся от хоркруксов, предотвратим многие беды, и у нас будут годы на подготовку к возрождению Волдеморта. Дамблдор, - Гарри повернулся к портрету. - Вы думаете, что хоркрукс опять будет во мне, если мы сделаем это?
- Да, мой мальчик, - печально сказал тот. – Прежними останутся только ваши воспоминания. Пророчество все равно будет существовать, но вопрос в том, будет ли оно таким же, как прежде...
Гарри поднял на директора обеспокоенный взгляд и Дамблдор поспешно добавил:
- Не думаю, что поменяется суть пророчества. Разве что его форма...
- Что нам нужно сделать, профессор? – спросила Джинни.
- Зелье называется Слезы Мерлина – он сам создал его, и, насколько мне известно, был единственным волшебником, кто его использовал. Заклинание называется Паутина, или Потерянная реальность. И зелье, и заклинание тесно связаны между собой и необходимы для совершения ритуала.
Дамблдор сделал небольшую паузу.
- Я настоятельно рекомендую вам составить подробный план всех своих действий. Лучше запишите. До того, как начать, еще раз пройдитесь по всем пунктам. Важно, чтобы ваши цели были конкретными и четкими.
- Э-э-э, почему? – спросил Рон.
- Ваши воспоминания – основные ингредиенты зелья, - тихо объяснил директор. – Вам понадобятся все воспоминания о тех событиях, и не только ваши, но и других волшебников, переживших войну. Каждое ценное сведение может стать оружием в борьбе с Волдемортом.
- Это зелье – что-то вроде Омута Памяти? – спросил Гарри.
- Да, - улыбнулся Дамблдор. - Совершенно верно. Но как только воспоминания окажутся в зелье, вы не сможете их оттуда достать. Именно поэтому вы должны составить и, что очень важно, записать подробный план действий. Конечно, я помогу вам, чем смогу. Последним нужно добавить воспоминание о том, что вы делаете зелье. Единственное, что вы не сможете отправить в прошлое, это слова заклинания.
- А это нам где искать? – спросил Рон. – Вы ведь их помните? – с надеждой добавил парень.
- Нет, но заклинание можно найти в Запретной секции библиотеки. Ему посвящается целая глава в тоненькой книге под названием «Как освободить память?».
- Что ж, похоже, у нас теперь много работы, - подытожил Гарри.
- Если кто-то и сможет сделать это, то только вы трое. У меня к вам есть одна просьба. Пожалуйста, расскажите мне, тому мне, обо всем. Я знаю, - Дамблдор помолчал немного, словно набирался смелости. – Гарри, я знаю, что ты злишься на меня за то, что я многое от тебя скрывал. Мне, правда, очень жаль, что...
- Конечно, расскажем, - улыбнулся Гарри. – Я не хочу ссориться со своим лучшим союзником.
- Давайте займемся делом, - сказал Рон. – Три года начинаются прямо сейчас.
В конце концов, им понадобилось четыре года тщательной, изнурительной подготовки. Порой им не хватало терпения, но друзья знали: это нужно, чтобы все получилось. Слишком многое было поставлено на карту.
Черноволосый мужчина сидел рядом с красивой рыжеволосой женщиной. Он почти не помнил её, но испытывал к ней необъяснимую нежность. Теоретически он знал, что они с этой женщиной, и еще рыжеволосый мужчина усиленно над чем-то работают. Что-то очень важное заставляло их двигаться вперед, хотя они и не помнили, что это было. Иногда они даже шутили по этому поводу. У него было чувство, что когда-то они шутили намного больше.
А вчера странное зелье кристаллизовалось. На дне котла лежали три осколка чего-то, похожего на полупрозрачное стекло. Черноволосому мужчине очень хотелось прикоснуться к зелью, но что-то подсказывало ему, что этого нельзя делать ни в коем случае. Иначе все будет потеряно. Но что было «всем»? Он не раз задавал себе этот вопрос и знал, что переливающийся материал хранит в себе все ответы. Рыжеволосый каждый день спрашивал напарника, почему нельзя прикасаться к зелью, но тот не мог вспомнить причины.
- Нам нужно произнести заклинание, - сказала рыжеволосая женщина, подняв голову от свитка пергамента. – Зелье готово.
- Откуда ты знаешь? – опасливо покосился на нее черноволосый. – А вдруг нет?
- Я прочитала это в наших записях, - ответила она. – Тут написано моей рукой: «Когда жидкость кристаллизуется, нужно произнести заклинание. НЕ ПРИКАСАТЬСЯ К ЗЕЛЬЮ!»
- Хорошо, - сказал рыжеволосый. – Мы скажем заклинание. По крайней мере, это я помню. В отличие от всего остального.
- Разве это не то, что должно было случиться? – спросил черноволосый. Его раздражало то, что он не может вспомнить имен этих людей. Он чувствовал, что должен их знать, но в голове его было пугающе пусто, ни одного воспоминания.
- Да, все это написано здесь, - рыжеволосый кивнул на свиток. – Интересно, зачем мы писали записки сами себе?
- Не уверена, что мы когда-нибудь это узнаем.
- Заклинание, - твердо сказал черноволосый. – Нужно произнести его сейчас, пока мы и это не забыли.
Они взялись за руки. Женщина принялась напевать заклинание. Мужчины присоединились к ней. Они не остановились, даже когда свечи внезапно потухли, и комната погрузилась во тьму. Единственным источником света было содержимое котла.
Черноволосый мужчина увидел, как напоминавшие стекло осколки поднялись в воздух и закружились в паутине из крохотных огоньков. Их свет на мгновение ослепил его, и он часто заморгал. Стало еще темнее. У женщины вспотели ладони. Другой мужчина дрожал.
Тут черноволосый услышал крик, от которого встали дыбом волосы у него на затылке. Он никогда не слышал ничего ужаснее. Казалось, это длилось целую вечность. Потом наступила абсолютная тьма. В его голове пронеслась странная мысль: «На веки вечные». Все еще держась за руки двух других, он провалился в ничто.
