Глава 1. Этот взгляд....
- Я жду тебя через час в восточном крыле. Картину уже сняли и упаковали. Работы будет немного: проверишь состояние верхнего слоя краски, ну, может, с лаком придётся повозиться…короче, всё осмотришь. До открытия выставки ещё три недели, так что…Эл?! Ты меня слышишь?!
- Нет…вернее, да…короче, скорее да, чем нет… - пробормотала я в трубку.
- Ок, через час в галерее.
- Да, да…конечно.
Ровно в восемь я стояла у входа в восточное крыло. Не накрашенная, лохматая, заспанная и чертовски злая.
- А, вот ты где!
Люсьен Лэблан – организатор выставки и мой нынешний начальник. Холёный, безупречный самец, уверенный в своей неотразимости – вот, кто шёл мне навстречу, удушающе благоухая мужским одеколоном.
- Где картина? – глядя на его чёрный с иголочки костюм и идеально уложенные волосы, я почувствовала невероятный приступ раздражения. Поэтому сразу решила перейти к делу.
- Элен, ты сегодня просто неотрази…Картина в следующем зале, – под моим суровым взглядом у Люсьена тут же отпала охота делать комплименты.
- Вот краткое описание, – он протянул тоненькую папочку.
- Тут не указан автор…
- Как и год написания, – закончил за меня Люсьен.
- Ничего не понимаю. Тут…здесь даже нет названия! Люсьен, что на этот раз ты мне подсунул?! – если этот мерзавец решил поиздеваться, то…
- Эл, послушай. Я сам пока мало что понимаю. Эта картина попала ко мне в руки совсем недавно. Ни имя автора, ни год написания установить не удалось. У неё даже нет названия! – Люсьен кротко заглянул мне в глаза своими серыми льдинками и преданно взял меня за руку, которую я, впрочем, тут же отдёрнула.
- Хм…интригует.
- Вот именно!
- Кажется, я начинаю понимать. Снова собираешься придумать какую-нибудь душераздирающую историю и всучить сей шедевр одному из тех маленьких толстеньких богачей, которые ни шиша не понимают в живописи? – я насмешливо смотрела Люсьену прямо в глаза.
– Нет, Эл. Я хочу, чтобы «душераздирающую историю» сочинила ты. А вот маленькими толстенькими богачами займусь я.
- Пятнадцать процентов.
- Что?! Элен, имей совесть!
- Пятнадцать процентов и это моё последнее слово, – я была непреклонна.
– Хорошо, – недовольно проворчал Люсьен. – Но ровно через две недели отреставрированная картина должна быть у меня вместе с более подробным описанием и твоим расследованием.
- А если ничего не выяснится?
- Тогда пять процентов. Ок?
- Ладно, – согласилась я, тяжело вздохнув.
- Пойдём, её, должно быть, уже приготовили, – Люсьен галантно пропустил меня вперёд.
Затаскивая огромную картину на шестой этаж, поневоле начинаешь думать, что жизнь несправедлива.
Водворив «шедевр» в коридоре и захлопнув дверь, я устало плюхнулась на пол.
Когда на улице дождь, в голове полный разброд, а прямо перед тобой картина неизвестного художника, навести порядок в мыслях поможет порция старого доброго виски.
С трудом стащив насквозь промокшие ботинки, я устало поплелась к бару, оставляя за собой дорожку влажных следов. Виски, пачка «Мальборо», тёплый плед – что ещё нужно старой одинокой женщине? Ладно, я знаю, что шутка дурацкая. У меня ведь совсем нет чувства юмора. По крайней мере, так говорит Лэблан.
Мне двадцать пять. Я реставрирую картины. Хм…пожалуй, всё. Грустно, когда о себе можно рассказать в двух словах. Нет, мне определённо нужно выпить…
Ну вот, уже лучше: от выпивки я становлюсь менее пессимистичной.
Теперь можно и картиной заняться.
Слой за слоем я стаскивала мокрую бумагу, в которую была завёрнута картина; стакан с недопитым виски стоял рядом на полу. Главное, не забыть его потом убрать…хотя, ведь всё равно забуду. Чёрт, эта бумага когда-нибудь кончится?!…ОЙ!
От неожиданности я подалась назад и плюхнулась на пол, задев стакан с виски…Кубики льда, со звоном перекатываясь, разлетелись по паркету. Мне было не до этого.
Из полумрака коридора меня насмешливо изучали чьи-то глаза. Абсолютно чёрные, пугающие и в тоже время чарующие, они сверхъестественно выделялись на тёмном фоне, завораживая и ужасая…
Судорожно вздохнув, я поднялась на корточки. Это всего лишь картина. Последний кусок мокрой бумаги летит в сторону и.. О Господи, нет, Эл, это не всего лишь картина…это…это…я не могла подобрать слов.
С бешено колотящимся в груди сердцем, я потащила картину в комнату.
Затаив дыхание, я стояла перед полотном, чувствуя, как плотная стена, впитывая все мысли и чувства, окутывает меня и картину. Кровь пульсирующей волной гулко стучала в висках, вспотевшие ладони неприятно леденели….И я чувствовала, что не могу вдохнуть, не могу сдвинуться с места…сознание медленно окутывала пелена ужаса, сердце готово было вырваться из груди…я хотела закричать, но не могла. В горле был словно огромный комок ваты. Холодная струйка пота быстро побежала по спине….Господи, прекратите это... В глазах потемнело, а голова стала непривычно тяжёлой.
И вдруг – всё. В одно мгновение наваждение отступило. Он отпустил меня. Этот взгляд меня отпустил. Задыхаясь, я упала на диван…
Тело отказывалось слушаться, и я старалась не шевелиться. Холодный ужас медленно растворялся. Да что ж это такое было?!
Потихоньку я снова подняла глаза на полотно. Картина как картина, но…но ещё минуту назад этот страшный тёмный человек буравил меня взглядом. А теперь…теперь он смотрел в окно.
Нужно меньше пить. На этой глубокомысленной ноте я решила познакомиться с полотном и его жутким героем поближе…
