Пёс и его цепь

Глава 1

Часть 1. Арка

Изгибом клинка полыхая в ночи,
Затравленный месяц кричит.
Во тьме – ни звезды, и в домах – ни свечи,
И в скважины вбиты ключи.
В домах – ни свечи, и в душе – ни луча,
И сердце забыло науку прощать,
И врезана в руку ножом палача
Браслетов последних печать.
Г.Л.Олди, отрывок из «Баллады Ночного всадника»

Где-то когда-то его звали Сириусом. Пёс не помнил, где и когда. Но имя осталось в памяти.
Так было надо. Он не знал, почему.
Те, кто служил этому серому миру, приходили регулярно. Иногда псу казалось, что он видит краешком глаза тени, скользящие по тёмным выщербленным стенам. Серое на сером. Давным-давно, в другом месте, он тоже хрипло облаивал расплывчатые силуэты. Но те были чёрными.
Что такое чёрное, пёс знал. Иной цвет, отличный от здешних бесконечных вариаций одного и того же. Его цвет.
Местные тени шептали о покое. О возможности лечь и слушать шуршание пепла, запутывающегося в твоей шкуре. Об обновлении, возрождении, ясности целей и задач... Пёс взрыкивал и заставлял себя перебирать лапами быстрее. Просто так. Чтобы не поддаться бесплотному шёпоту.
Тени отставали – до следующего раза. По ним можно было определять время. По ним – и пеплопаду.
Раньше пёс, которого звали Сириус, пытался вспомнить хоть какие-нибудь описания здешних краёв. Он попал сюда через Арку в Отделе тайн Министерства Магии. Stupefy от дорогой кузины Беллы... и бесконечное падение, крик, переходящий в вой, гудящий в ушах ветер...
Все знания о странном артефакте сводились к одному: отсюда никто не возвращался. Остальное – догадки, фантазии, откровенный бред, выдаваемый за научные теории. Многомудрые волшебники терпеть не могли, когда что-нибудь не поддавалось объяснениям. Арка была вызовом, а кабинетные теоретики не оказались готовы его принять. Посему – Отдел тайн и забвение.
Сириус быстро прекратил ломать голову над происхождением и особенностями странного портала, из которого он в собачьем облике вывалился в другой мир. Проще и разумнее показалось заняться исследованием этого самого мира.
Унылая, серая тоска.
Странные слова «Отдел тайн», «кузина Белла», «Stupefy» скоро перестали иметь значение. Нет, он помнил, что означает каждое из них... Но действительно важным осталось только имя. И цвет. Почему-то Сириус страшно хотел увидеть чёрное где угодно ещё, кроме собственной шкуры.
Если он поддастся теням, то станет серым. Как они. Как всё за Аркой.
Пёс храбро вступил в лабиринт, поначалу представлявшийся бесконечным. Позже Сириус решил, что местность просто время от времени меняется, сообразуясь с какими-то своими, непонятными законами. Изменения не были глобальными, да и забавными, честно говоря, тоже: куча серого песка превращается в серый же, поблёскивающий гранями в рассеянном свете, куб; винтовая лестница от пола до потолка – из ниоткуда в никуда – становится серыми гардинами, осыпающимися грязными клочьями от первого же прикосновения... Ерунда, в общем. Ничего толкового.
Но куда бы Сириус ни шёл, рано или поздно коридор изгибался блудливой кошкой и выводил его в огромный зал с бесконечно стремящимися вверх серыми колоннами.
В других частях лабиринта всегда был потолок; здесь его разглядеть не удавалось. Раньше пёс недоумевал, откуда берётся ровное освещение, такое же, как везде, если стены расходятся идеальной полусферой, по периметру которой можно идти очень долго – он пробовал. Потом вопросы исчезли. В самом деле, ну имеет ли значение очередной сумасшедший выверт лабиринта? Что он, Сириус, выгадает, если решит эту задачку?
Иногда казалось, будто ответ принесёт надежду выбраться из серого мира.
В последнее время всё больше охватывало безразличие.
Посреди зала в круглую ванну серого мрамора безостановочным потоком с невидимого потолка валился пепел. Он кружился в воздухе неопрятными хлопьями, никогда, впрочем, не пересекая границ мраморного бассейна. Куда пепел девался потом, Сириус не знал. Зрелище вызывало у него гадливость, и пёс не приближался к мерзкому сердцу лабиринта.
Хотя просили. Очень просили.
Голоса в зале усиливались многократно. Тени шныряли по стенам, маленькими вихриками закручивали пепел в воронки и спирали, шептали о счастье и тут же плакали, умоляя Сириуса сделать правильный выбор. Тени звали к себе. Пёс раздражённо рычал и удирал из зала в один из множества коридорчиков, начинавшихся за крайними колоннами. Отбежав на порядочное расстояние, он укладывался спать.
Так и жил, решив для себя: утро – это приход теней, вечер – зал с пеплопадом. Когда-то он пробовал делать когтями зарубки на стенах, отмечая течение времени. Но серое, шероховатое вещество легко процарапывалось и так же легко зарастало. Сириус быстро забросил бесполезное занятие.
В пище и воде он потребности не испытывал, да и спал, скорее, по традиции. Однажды бодрствовал около пяти самоназначенных суток – ничего, не устал. Сон был таким же бессмысленным ритуалом, как и пробежка по лабиринту. Здесь рассудок не имел значения. Просто давным-давно чёрный пёс ходил на двух ногах.
И его звали Сириус.
И он боролся.