Формалин

1

Название: Формалин
Автор: Левиан
Жанр: дженерал, драма, недодетектив. AU, если брать в расчёт интервью Роулинг.
Размер: миди
Категория: джен
Пейринг: ЛМ, СС, НМ, ДМ.
Рейтинг: нуу… PG-13. На всякий случай.
Статус: в работе
Саммари: Июль девяносто восьмого года. После войны.
Для M.Volens, по заявке: фик, пейринг ЛМ/СС с точки зрения Люциуса, рейтинг и жанр - как получится.
Примечание: POV Люциуса.

В зеркале над каминной полкой отражался затылок Кингсли Шеклбота – лысый и слабо поблескивающий в тусклом свете, и я поймал себя на том, что не свожу с него взгляда. Среди наводнивших поместье безликих людей в дешёвых мантиях невнятного тёмно-серого цвета Шеклбот, во всяком случае, выделялся, как эбонитовый идол среди зарослей емшана.
Нарцисса вела себя так, как мы и условились – говорила тихо, охрипшим, но твёрдым голосом, нервно теребила манжеты и нарочно не убирала за ухо выбившуюся из простой причёски тонкую растрёпанную прядь. Волновался я за Драко. Он сидел в кресле, ссутулив плечи и опустив голову, и вертел в руках перо – так, как вертел бы волшебную палочку. Его ни о чём не спрашивали, обращаясь исключительно ко мне или Цисси, и Драко, вынужденный находиться в гостиной, о которой у нас всех были ещё свежи далеко не самые лучшие воспоминания, всё больше мрачнел. Я помрачнел бы тоже, но было как-то не до этого – бесчисленные бумажки с детальным описанием сада, дома и подвала нужно было успевать подписывать по мере того, как молодой, прыщавый и инициативный аврор подсовывал их мне под локоть. Не говоря уж о том, что каждую я тщательно изучал.
– Вы напрасно так беспокоитесь, мистер Малфой, – рокочуще произнёс Шеклбот. – Мы не собираемся подтасовывать факты.
Подтасовывать факты. Как сформулировано! Естественно, не собираетесь, вам это и не требуется. Я успел краем глаза уловить промелькнувшее на лице прыщавого аврора выражение отвращения.
– Деловая привычка, – холодно ответил я. – Не более того.
Шеклбот вежливо склонил голову – блеснуло золотое кольцо в ухе. Я притянул к себе последний пергамент, исписанный убористым мелким почерком, и расписался размашистей, чем обычно. Посетители любезно поспешили откланяться. Очередной допрос с выездом на дом был закончен.
На восстановление полноценных защитных чар поместья разрешения всё ещё не было (я подозревал, что, несмотря на все вложения, дадут его ещё нескоро), сами же авроры уже давно изучили и описали документально каждый камень кладки и каждый куст в саду, так что провожать их было бы явно лишним – или чрезмерно двуличным. Что дом, что проходной двор – никакой разницы…
Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Проскользнула мысль, что надо бы наведаться на Диагон-аллею, осведомиться о заказе на мебель.
– Люциус?
Из голоса Цисси пропала неприятная простудная хрипота, зато вместо неё появились не слишком хорошо звучащие нотки. Знакомые нотки.
– Драко, – попросил я, не открывая глаз, – не подождёшь нас с мамой в столовой?
Раздался сухой треск сломанного пера. Драко тяжело поднялся с кресла и медленно пошёл к двери. Я наблюдал за ним из-под опущенных ресниц.
– Подожди, Драко, – очень мягко сказала Нарцисса, – мы с отцом поговорим позднее. Люциус, надеюсь, ты присоединишься к нам за обедом.
Они вышли вместе; скрипнула дверь.
Если Цисси выбирает настолько официальные выражения, значит, я ещё большая скотина, чем предполагал. Забавно, насколько взведённые до состояния предельно натянутой сердечной жилы дракона нервы влияют на отношение к окружающему миру.
Я щелкнул пальцами, и тотчас же справа от кресла возник домовой эльф.
– Хозяин звать Ниссе? – почтительно осведомился он. – Что хотеть хозяин?
– Огневиски.
Эльф энергично кивнул и исчез, а меньше чем через полминуты появился вновь – с подносом.
Если рассматривать домовиков в принципе, то Ниссе был далеко не самым худшим вариантом. Исполнительный, преданный (явный плюс, учитывая, что он прослужил у нас не слишком долго) и расторопный. При этом, естественно, страшный, как боггарт, и говорящий на маловразумительном английском, но с этим уже ничего не поделать, что есть, то есть. Цисси часто с нервным смехом вспоминала тот год, когда мы вынуждены были обходиться без слуги. А отказывать в работе стучащемуся в дом эльфу – как ни крути, почти всегда навлекает на семью полосу неудач. Очевидно, откажи мы Ниссе, нас ждало бы что-то непередаваемо ужасное.
Сияющий кривозубой улыбкой Ниссе уже протягивал мне стакан, где было ровно на палец «Огденского» (ну и пойло!) с поблескивающими кубиками льда. Хорошо, что хоть в рот влить не пытался. В другой руке он сжимал полную бутылку. О боги…
Кто может быть хуже молодого и инициативного аврора? Только молодой и инициативный домовой эльф. По моим подсчётам, потребуется ещё лет шесть-семь, пока он окончательно научится ненавязчиво скользить невидимой тенью, без слов угадывая желания хозяев и гостей, а также заберёт в единоличное пользование кухню и монополизирует прочие хлопоты по хозяйству.
– Убери остальное, – сказал я, забирая стакан, – и скажи Нарциссе, что я отправляюсь на Диагон-аллею.
Ниссе закивал так, что его огромные уши захлопали, как ткань на ветру, и исчез.
Ненормальный домовой эльф раздражал, нормальный – тоже раздражает…

***

С этой смутной злостью на всё подряд я чуть было не отправился в «Дырявый котёл» с пустым стаканом, но вовремя спохватился и оставил его на каминной полке.
На Диагон-аллею с каждым днём возвращалось былое оживление: открывались заколоченные лавки, сдирались старые плакаты и колдографии с призывами об осторожности и надписями «Разыскивается!» и «Будьте бдительны!», подновлялась выбитая десятками заклинаний брусчатка мостовой. Опасливо оглядываясь по сторонам и инстинктивно вжимая головы в плечи, но при этом ухитряясь весело болтать, сновали со связками учебников наперевес стайки школьников; попадались и явно магглорождённые колдуны и ведьмочки, с горящими восторгом глазами, тянущие за руки обескураженных родителей в чудной одежде. Сорная трава на полях былых сражений, так, кажется?
На меня подозрительно и неприязненно косились, не раз и не два я слышал за спиной достаточно отчётливые шёпотки: «Это Малфой? Люциус Малфой? А что ж он, разве не в Азкабане? Смотрите, Малфой!». Кое-кто в открытую показывал пальцем, хотя откровенной ненависти не было.
А что – «Малфой»? Будем считать, что Малфой оглох – и избирательно ослеп – от перенесённых лишений. Временно, само собой.
От поворота в Лютный переулок я, ясное дело, показательно шарахался, как запуганная родителями девчонка-школьница. Смешно, но делать нечего. Впрочем, всё, что могли, уже конфисковали, всё, что хотел, я продал загодя. А кое-что не найдут при всём желании.
В мебельной лавке было темно и тесно, в воздухе висел густой запах древесной смолы, а от обилия переплетенных в кожу каталогов с образцами обивки легко можно было впасть в панику. На моё счастье, все цветовые вариации гостиной выбирала Нарцисса – она занималась этим с такой детской, восторженной и самозабвенной радостью, что я некоторое время всерьёз за неё боялся. Пока наконец не сообразил, что кому-то время от времени необходимы разноцветные тряпки, а кому-то – стакан огневиски в одиночестве в саду.
Горбящийся владелец некоторое время пытался сагитировать меня в пользу лиловой гостиной перед бледно-голубой, но его привычный энтузиазм быстро угас. Хотя, если бы Нарцисса с упорством не повторяла раз за разом, что гостиная должна быть в холодных, «небесных» тонах, я бы, пожалуй, согласился на что угодно – лишь бы сменить эту проклятую обстановку.
Зато торговался он бойко и уверенно, а перезвон галлеонов в кармане моей мантии добавлял ему петушиного задора, я же не мог удержаться от того, чтобы не провоцировать. Уговорились мы на той цене, на которую я и рассчитывал. В итоге владелец дошёл до того, что с поклонами проводил меня до двери, не иначе как в благодарность за полученное от спора моральное удовлетворение. Доставить весь этот тряпочно-мебельный заказ должны были на следующий день.
В лицо пахнуло свежим воздухом, а вместе с ним – весьма специфическим запахом драконьего навоза от бочки возле аптеки. В вышине, перекрывая ровный гул голосов, шумел ветер – собиралась гроза. Я посмотрел на часы, понял, что в любом случае не успеваю даже к концу обеда, и решил заодно переговорить с целителями из Мунго насчёт пожертвований.

***

Я задержался в Мунго намного дольше, чем планировал, каминную сеть неосмотрительно проигнорировал, и пришлось, за неимением лицензии на аппарацию (предположительно, возвратить её должны были вместе с официальным разрешением на восстановление защитных чар дома), добираться до Уилтшира на «Ночном Рыцаре», да ещё и пройти приличное расстояние пешком. Утешительно, что попутчиков, кроме десятка возвращающихся из Лондона с покупками провинциальных ведьм, у меня не было. Хотя за прошлый год уже привычным стало в любой такой колдунье видеть аврора под Оборотным зельем, а в каждой прозрачной тени – его коллегу под Разиллюзионным заклятьем.
У самой границы поместья я всё-таки попал под грозу. Огромные облака, раскинувшиеся как орлиные крылья, наползали с востока, сверкали ослепительно-белые молнии, а от оглушительного грома закладывало уши. Ливень хлестал сплошными длинными струями, так что кроме серо-зелёной пелены я не видел ничего в пределах трёх-четырёх футов, путался в полах мантии и запинался на мокром гравии.
Старой буковой палочкой, которой пользовался мой отец ещё в школе, было совершенно невозможно наложить приличные водоотталкивающие чары; попытки наколдовать себе хотя бы зонт я уже и не предпринимал. Вдобавок, хорошо колдовать палочками, заключающими в сердцевине волос единорога, мне никогда не удавалось. В малую гостиную я вошёл промокшим до нитки и изрядно замёрзшим.
Навстречу, выронив какой-то очередной каталог, бросилась Нарцисса – бледная, закутанная в тёплую, не по сезону, тёмно-синюю шерстяную мантию. И тут я сообразил, какой я идиот.

***

От грога и тепла каминного пламени Цисси раскраснелась и разговаривала вяло, сонным голосом. Мы сидели на диване, я обнимал её за плечи и по инерции говорил какую-то чушь о всё тех же диванных обивках, о Мунго, о Министерстве и Гринготтсе. Драко задремал в кресле перед камином, чуть ли не уткнувшись носом в бокал. В такие моменты всегда отчётливо становилось видно, какой же он ещё ребёнок. И мне хотелось пару – пару десятков – раз приложить самого себя лбом о каминную полку.
Отправить Драко спать без проблем не удалось – когда я осторожно потеребил его за плечо, он резко встрепенулся и по-совиному заморгал, не сразу сообразив, где находится. И взгляд у него был встревоженный и испуганный, словно он ждал, что вот-вот из сизых дождевых теней налетят призраки умерших и фантомные всполохи боевых заклинаний.
– Отец, – еле произнёс он сквозь зевоту. – Что-то случилось?
– Ничего, Драко. Собираешься спать прямо здесь?
– Ох, я просто задремал… – он потёр глаза кулаками и взъерошил и без того растрепанные волосы. – Уже так поздно? – удивленно спросил он, глядя в непроглядную, почти осеннюю темноту за окном.
– Не слишком, – мягко вмешалась Цисси. – Но спать в кресле – не самый лучший вариант. Сын, – с любовью добавила она, и в этом слове было всё то, что я вряд ли смог бы (или решился) выразить.
Не переставая тереть глаза, Драко встал и, слегка пошатываясь, пошёл к двери, пожелав нам доброй ночи. Я порадовался, что своевременно велел Ниссе по вечерам зажигать свет во всех коридорах.
Нарцисса проводила его взглядом и, стоило только захлопнуться двери, резко втянула ртом воздух, будто задохнулась.
– Люц, – беспомощно всхлипнула она, утыкаясь мне в плечо.
А что я мог ответить?
– Шшш, Цисси, всё хорошо, – глупо говорил я, обнимая её и поглаживая по волосам. Дурак, дурак и есть, только и дел, что беготни по Лондону. А Нарцисса и Драко почти всё время взаперти, сплошные разговоры с аврорами, дача свидетельских показаний и бесчисленные книги-каталоги. Меня не согревающими чарами надо было встречать, а Вторым Непростительным.
Я отправил бы их куда-нибудь на континент – во Францию, или Бельгию, возможно даже в Македонию, к Дойранскому озеру. Или ещё дальше, туда, где наша война звучала только в редких заметках на третьей полосе газеты. Цисси слишком устала, и холодное несокрушимое упорство, горевшее в её глазах два последних года, начинало гаснуть; её всё чаще охватывали долгие приступы апатии. Драко же преследовали кошмары, и Ниссе докладывал мне, что сын почти каждую ночь просыпался с криком ужаса. Обратиться в Мунго или к частному целителю не было никакой возможности – даже сегодняшнее вложение должно было принести плоды как минимум через пару месяцев. Оставалось только поить Драко успокаивающими отварами и надеяться на редкие письма от его бывших однокурсников и упрямую волю к жизни восемнадцатилетних. Я боялся, что он меня ненавидит.
Мы все прорвались – прорвались и застряли на последнем рывке.
Цисси более-менее успокоилась и сидела, прижавшись ко мне, наблюдая за танцами дождевых струй во всполохах молний.
– Ему нужно влюбиться, - полувопросительно-полуутвердительно произнесла она. Цисси-Цисси…
Я поразмыслил.
– В ммм… маглорождённую? Ну, это уж слишком – женитьба на нечистокровной. Лучше уж пусть ни на ком не женится.
– Люц! – возмутилась Цисси. Ну разумеется.
– Шучу, – я примирительно засмеялся. Нарцисса усмехнулась.
– Я не предлагаю искать нашему сыну чистокровную жену, Люци. И магглорождённую – тоже. Да и вообще жену. Я хочу, чтобы он жил, наконец, как все восемнадцатилетние. Помнишь нас в его годы?
Я рассмеялся.
– Ну и павлин я был тогда.
– Был? – иронически спросила Нарцисса. Когда-то из-за этого насмешливого изгиба губ я неделями думал, что такого в младшей Блэк, что делает её не похожей на остальных девиц и даже на её собственных сестёр. И так, кстати, и не понял – изгиб изгибом, а Нарцисса такая одна.
– Оставь мне это заблуждение, Цисси.
– Заблуждение ли? – и продолжила уже серьёзно – так плавно переходить с темы на тему только она умела: – Люц, я не могу. Мы и так отняли у Драко годы юности. Надо было дать, а мы отняли. Всё закончено, Люц, всё прекратилось – а Драко как будто остался там, в Хогвартсе. Вместо нашего сына по дому ходит словно чужая тень.
Будто бы я не понимал. С одной поправкой. Я отнял эти годы, я же и не знал, что на это ответить, и что вообще можно сделать.
– Я что-нибудь придумаю к осени. После экзаменов отправим Драко на континент. – Под «Драко» я подразумевал, естественно, Драко и Нарциссу. Меня, я знал, так просто не выпустят за пределы Великобритании ещё лет пять, да и с Драко всё будет не так просто.
Мы замолчали.
Т.Р.И.Т.О.Н.ы – отдельный разговор; я не представлял, как Драко будет сдавать зельеварение, трансфигурацию и прочее с теми (и тем), кто ещё недавно стоял против него с палочкой наизготовку.
Он храбрился, конечно, пытаясь скрыть испуг, растерянность и откровенный ужас, и ему это неплохо удавалось. Единственно, пожалуй, полезное, что сделала после Азкабана моя ныне покойная свояченица, так это уроки окклюменции, что она давала Драко.
Нарцисса так и заснула у меня на плече – под глазами залегли глубокие фиолетовые тени, на волосах играли красные блики от потухающего камина. Я осторожно взял её на руки и понёс в спальню – отдельную, несусветная глупость, но, тем не менее, незаменимая после определённого количества прожитых в браке лет. Парадокс.
Цисси не проснулась, когда я снимал с неё мантию, только невнятно забормотала что-то. Под огромным тёплым одеялом она казалась ещё более хрупкой и тонкой, чем на самом деле. Хорошо, что я догадался приказать домовику подлить и ей, и Драко немного сонного зелья с корицей.
С утра она точно возмутится и спросит, почему я не разбудил – обычно перед сном она принимала долгую ванну, мазалась чуть не сотней подозрительных серо-бурых кремов, делала какие-то примочки на веки и маски для волос. Я всегда в это время старался особо не вглядываться в её лицо. Двадцать лет брака – это двадцать лет брака, но мои нервы всё же не оплетены в драконью кожу.
Пробило полночь. Я стоял на веранде и вдыхал сочащуюся из сада прохладную пряную темноту. Тянуло сыростью, тленом и дурманящим ароматом энотер.
Ниссе принёс бокал, пыльную бутылку выдержанного эльфийского вина, сказал, что Драко спит спокойно, и наконец убрался.
Эльфийское вино внушает чувство умиротворения, и сны после него снятся лёгкие и золотистые, как перья феникса. Букет я оценил. Как и крепость. Уже после второго бокала звёзды на небе замигали интенсивнее, а мелкие созвездия так и вовсе затанцевали. Ну ещё бы – учитывая некоторое количество выпитого до этого грога. Старею.
В рассеянном и тусклом свете палочки, как раз таком, чтобы не резать глаза, кружились и сталкивались крупные ночные мотыльки. Я крутил в пальцах небольшой, чёрный и маслянисто блестящий камень с длинной трещиной посередине и прикидывал, откуда он мог взяться в кармане моей мантии. Той самой, в которой я был во время битвы за Хогвартс.
На самом деле, эту излохмаченную рванину домовик давно должен был выбросить, а лучше – сжечь, но авроры вцепились в неё как клещи в шкуру гиппогрифа, словно ждали сюрприза. Из обыденного была покрывающая её ровная полудюймовая корка замешанной на крови грязи, из сюрпризов же – только этот камень. На драгоценный или полудрагоценный он не тянул, но, судя по всему, когда-то был в оправе. В кольце, скорее всего.
Волшебства в камне не было ни на кнат, авроры его разве что на зуб не попробовали. В конце концов, показательно вернули, вежливо попросив расписаться за «имущество». Осколок булыжника и кусок тряпья.
После них я перепроверил – ни следящих чар, ничего. Останки мантии я спалил сам, а камень собирался зашвырнуть куда-нибудь в сад.
Тут он выскользнул и закатился куда-то под кресло. А мне непременно вздумалось выбросить его самому, и подальше.
– Accio камень.
И ничего.
– Accio маленький чёрный камень!
То же самое.
Если бы не светящаяся ярче по моему желанию палочка, я бы точно решил, что превратился в сквиба. Почти как детский кошмар. Понятия не имею, применяли ли к камню призывающее заклятье, но после такого – нулевого – результата вряд ли бы мне его передали. Не применяли, значит. А чтобы подловить, могли выбрать и что-то другое.
Разве что наложили антипризывающие чары, но зачем?
Я пошарил рукой под креслом. Оттуда вылетел огромный перепуганный мотылёк, стукнулся о мой лоб и зигзагами удалился в сад. Камня не было. Да не мог же он вдобавок и исчезнуть!
Я согнулся в три погибели и посветил палочкой. Оказывается, он укатился дальше за кресло и теперь тускло посверкивал у самой стены, наполовину скрытый листом дикого винограда. И на призывающие чары всё так же не реагировал.
Ну, раз я уже держал его в руках, хуже точно не будет. В висках неприятно шумело от выпитого, голова закружилась, так что я поторопился встать, сжимая камень, и отряхнул мантию.
Повернул его в ладони, поднёс к глазам – ничего. Камень как камень. Всё так же маслянисто поблескивающий. Точно старею.
– Лю… Люциус? – раздался знакомый голос.
Вот теперь я чуть на месте не подпрыгнул.
Порция огневиски. Грог. Эльфийское вино. Нервы. Вот и готово.
Трёхголовый зелёный гиппогриф, или, скажем, танцующие канкан гриндиллоу, или и то, и другое вместе были бы предпочтительнее.
Допился. Сейчас начнёт стонать, обвинять и предъявлять претензии. Или перезахоронить попросит. Если повезёт, то просто повоет и исчезнет с рассветом, не повезёт… так уж не повезёт.
Надеюсь, это и есть аврорская шутка.
Я медленно обернулся.
– Северус?!