Глава 2Нарцисса с аппетитом завтракала, выслушивая очередную историю Камиллы и стабильно кивая в нужных местах, когда сова опустила перед ней конверт с письмом из дома. Продолжая методично кивать, девушка развернула письмо и начала читать. Но по мере того, как она пробегала глазами строки, Нарцисса мрачнела, все чаще покусывала губы, и, наконец, совсем перестала кивать, чем вызвала неудовольствие обидчивой одногруппницы.
- Но ты же совсем не слушаешь меня! Что, плохие новости? – Камилла указала на письмо.
- Нет, все в порядке, - спокойно проговорила Нарцисса, улыбаясь со своей обычной доброжелательностью. – Так что же было дальше?
- Я как раз собиралась рассказать, что… - девушка снова пустилась по волнам своего рассказа, и теперь Нарцисса уже ни разу не забыла вовремя вставить требуемые «А он?», «А ты?», «И что?»
На Истории магии даже Снейп и Нарцисса сидели на последних рядах. Северус не видел смысла писать конспект, если все то же самое можно найти в учебнике, и предпочитал на лекциях что-нибудь читать, а Нарциссе просто не хотелось сидеть одной.
- Так что случилось у тебя дома? – Снейп даже не оторвался от книги, но Нарцисса знала, что он ее внимательно слушает. Он часто делал два дела одновременно – ну просто как тот маггл…как его звали? Цезарь, точно.
- С чего ты взял, что что-то случилось?
-За завтраком ты была мрачнее тучи, а теперь рисуешь какие-то непонятные узоры в тетради вместо того, чтобы строчить за Бинсом.
- Мне просто не хочется записывать, и…
Снейп приподнял бровь, всем видом говоря «И кого ты хочешь обмануть?» Нарциссе и самой хотелось с кем-то поделиться, поэтому она произнесла заглушающее заклятие и, продолжая рисовать, чтобы иметь повод не поднимать глаза, сказала:
- Андромеда сбежала из дома.
Боковым зрением девушка увидела, что Северус кивнул. Не стал ужасаться или жалеть ее. Просто кивнул.
- Она убежала…навсегда. Родители сказали, что она им больше не дочь, когда…когда она написала им, что выходит замуж за…
- Тэда Тонкса? – флегматично отозвался Снейп.
- Ты знаешь?! – изумилась Нарцисса.
- Об их романе знал весь Хогвартс. Я был уверен, что они поженятся.
- Уверен? Да я вообще не думала, что ты интересуешься чужими романами.
- Я и не интересовался, - Северус пожал плечами. – Просто привык что-то подмечать. Они были серьезно влюблены друг в друга. Тэд – нормальный парень, хоть и гриффиндорец. А твоя сестра – смелая девушка, и было ясно: она не побоится гнева родителей, если знает, что права. К тому же она, кажется, не очень-то прониклась слизеринским духом.
По интонации, с которой Снейп произнес последнее предложение, было непонятно, хвалит он Андромеду или ругает, но Нарциссе было не до этого.
- Вы же никогда не общались, откуда ты знаешь это о моей сестре?
- Всего лишь наблюдения. У нее такой характер, который невозможно скрыть.
- А разве можно годами скрывать характер?
-Конечно. Тому есть прекрасный пример.
- Какой?
- Ты.
- Я?!
- Да. Не делай невинное лицо. Никто не знает, какая ты на самом деле.
Нарцисса распахнула глаза. И это говорит ее единственный друг?
- Да, даже я. Вот ты говоришь об Андромеде, а я не знаю, осуждаешь ты ее или нет. Переживаешь из-за того, что имя Блэков запятнано или из-за того, что сестра навсегда откололась от семьи. Из-за того, что она обманула вас, или из-за того, что родители не простят ее.
Нарцисса тяжело вздохнула и отложила ручку.
- Я…я восхищаюсь ей. Она знала, что родители откажутся от нее, но нашла в себе силу поступить так, как считала нужным. Она смогла сделать выбор. Она…решилась стать счастливой.
- Счастливой? Ты уверена?
- Они любят друг друга.
- Думаешь, этого достаточно? Твоя сестра привыкла к роскоши – как она сможет жить с Тэдом при очень среднем достатке, ей придется самой вести хозяйство…
- Она справится. Она сильная.
Северус отметил, с каким уважением Нарцисса говорила о сестре. Неужели она хотела бы оказаться на ее месте? Нарцисса, которая не в состоянии пережить, что кто-то из-за нее рассердится или расстроится – и она хотела бы бросить такой вызов обществу?
- Только не говори, что хотела бы того же.
- Хотела бы – нет. Смогла бы – возможно. Надеюсь.
- Знаешь, Цисси, ты смогла бы. Я уверен.
- Ты же говорил, что ничего обо мне не знаешь? – Нарцисса лукаво улыбнулась.
- Я не говорил «ничего». Кое-что мне посчастливилось изучить.
- И несмотря на то, что не все меня слушали, я вынужден отпустить вас вовремя, - донесся мерный голос Бинса.
Нарцисса побросала свои вещи в сумку и побежала в слизеринские подземелья – ей хотелось поскорее осуществить идею, только что пришедшую ей в голову – написать Андромеде. Сказать сестре, что она не считает ее предательницей. Хоть как-то поддержать, подбодрить: вряд ли этот шаг дался Андромеде легко. Она лишилась семьи, но Нарцисса так хотела объяснить, что у нее по-прежнему есть сестра!
***
В хогвартсских коридорах было шумно, как и обычно в перерывах между парами. Младшие ученики, сбиваясь в целые банды, бегали, дрались, играли и галдели без умолку, старшие отдыхали от занятий не так активно, но не менее громко.
Сириус выбежал из кабинета одним из первых, ему не терпелось увидеть Нарциссу, которая, как он разузнал, была в соседней аудитории. И точно – она уже стояла у окна, сосредоточенно ища что-то в рюкзачке. Лоб нахмурен, светлые локоны рассыпались по плечам. И вся шумящая толпа для Сириуса моментально перестала существовать – была только эта тоненькая девушка.
- Нарцисса, привет!
- Ой, привет, Сириус! – она смущенно улыбнулась, взглянула на него и тут же едва уловимым движением глаз огляделась. Но Сириус успел поймать этот взгляд, и в груди что-то заныло: он понял – она искала Джеймса. Они ведь всегда вместе. Если где-то виден один, значит, скоро появится и другой.
- Ты полрюкзака на подоконник выложила. Что-то потеряла?
- Да, домашнее задание. Помню же, что клала… этот… свиток, - Нарцисса снова смотрела мимо него и с трудом подбирала слова, потому что – Сириус мог бы и не поворачиваться, он знал – из аудитории вышел Джеймс. Именно поэтому Нарцисса кивает с лучезарной улыбкой. Он и раньше догадывался. Но как же все очевидно, когда знаешь, что искать!
- Бродяга, ты идешь?
- Конечно! Ну пока, Нарцисса!
- Пока.
Потухший взгляд. Джеймс так и не заговорил с ней.
Вы когда-нибудь ревновали к лучшему другу? Не к какому-то «выскочке», «нахалу» «качку» - человеку, которого не знаете, а поэтому можете наделить любыми отрицательными качествами, а к другу, с которым общаетесь много лет, который вам как брат, которого вы считаете одним из лучших людей на свете? Если такого не случалось, поверьте, вам очень повезло.
С того самого дня, когда Сириусу впервые пришло в голову, что Нарцисса может быть влюблена в Джеймса, его жизнь стала кошмаром. Он уже не мог отказаться от этой мысли, он искал тому доказательства, и находил – самое ужасное – находил! В присутствии Джеймса она была неестественно разговорчива, много смеялась, а глаза ее нередко лихорадочно блестели. Да, после той стычки в конце пятого курса они ограничивались лишь приветственными кивками, но что мешало ей надеяться? Как это было больно: видеть, что он, Сириус, для нее только знак, что скоро в поле зрения появится ОН, Джеймс. Если бы он мог забыть эту девушку! Но она навсегда привязала его к себе своими лучистыми глазами, своей застенчивой улыбкой, лунным сиянием своих волос. Если бы он мог ненавидеть Джеймса! Но друг не отбивал у него Нарциссу, он и знать не знал о ее влюбленности, ведь для него в мире не происходило ничего, кроме смены настроений Лили Эванс. Разве Сохатый виноват, что нравится Нарциссе? Он не сделал для этого ровным счетом ничего, а теперь и вовсе избегает ее. Сириус не имел права злиться на друга. И это было самым тяжелым. Он раздражался на него за его веселость и его дурачества, за его открытую улыбку и за бесспорный талант ловца – за все, что могло нравиться девушкам. Каждая вторая фраза казалась глупой, выходка – самонадеянной. Он понимал, что все это не так, что Джеймс отличный, верный друг, и чувствовал свою вину перед ним за «беспричинные» вспышки недовольства.
Привязанность-уважение-ненависть-чувство вины-сожаление-зависть-раздражение-растерянность-отчаяние – не слишком ли много для одного сердца?
***
Разве существует другой праздник, который вызывал бы столько же негатива, как 14 февраля? Тем, у кого нет «второй половинки», в этот розово-плюшево-сердечный день гарантирована депрессия, тем, у кого есть – головная боль в течение всей предпраздничной недели. Нет, существуют, конечно, те счастливые личности, которые способны не реагировать на всеобщую истерию в этот день и сохранять прекрасное настроение, но это обычно только те, кто по странному (и прискорбному) стечению обстоятельств на данный момент не влюблены. Среди хогвартсских старшекурсников таких не нашлось и десятка.
- Ребята, вы не поверите, что там творится! – крикнул Сириус, вваливаясь в комнату. – Они как с ума посходили! Хвастаются друг перед другом количеством валентинок: ладно еще девчонки, так парни тоже! Со всех сторон висят эти шарики в виде сердечек! А плюшевых медведей, кажется, скупили в Хогсмиде до единого! Жесть.
- Значит, мы правильно делаем, что тут отсиживаемся, - улыбнулся Ремус.
- Ага. А то мало ли, - охотно поддакнул Питер, хотя конкретно его, вообще-то, вряд ли кто-то искал в тот день.
- Я тут новую порцию принес, - Сириус положил на стол несколько валентинок, - В нашем ящике лежали.
- Еще? – устало отозвался Джеймс, ленивым жестом сбрасывая с кровати уже прочитанные открытки-сердечки.
Сириуса передернуло. Королевский жест, нечего сказать. Прямо «звезда на отдыхе». Он отвернулся. Ремус внимательно посмотрел на друга.
В почтовом ящике четверки, прибитом по случаю праздника на их дверь, как и на все остальные, и правда с самого утра появлялись валентинки. Адресованы они были в основном звездам квиддича, несколько получил и скептически хмыкнувший Ремус. Но ни Сириус, ни Джеймс не были рады: раньше открытки хотя бы тешили их самолюбие, но в этом году им было не до этого. Оба мучились от того, что не знали, как поступить: Сириус хотел преподнести что-нибудь Нарциссе, но понимал всю бессмысленность этого признания: девушка не могла ответить тем же. А Джеймс так боялся, что Лили поднимет его на смех, что предпочитал ворчать о том, «кто только придумал этот праздник?»
Еще повезло, что был выходной. Весь день четверка отсиживалась у себя в комнате. Участвовать во всеобщем безумии не было никакого желания.
__________
Лили сидела, забравшись с ногами на диван, и смотрела на огонь в камине. Вечером гостиная опустела: влюбленные парочки разошлись по уютным кафешкам, остальные проводили остаток дня по-разному: кто с друзьями пошел обсудить, что «все девчонки – дуры» за бутылочкой сливочного пива, кто, запершись в комнате, жаловался подружкам на то, что «я сегодня сделала новую прическу, а он – ноль внимания!».
Лили была рада, что наконец-то осталась одна. Никто не считал количество ее валентинок, не лез с расспросами, написала ли кому-то она сама, и не рассказывал о своих горестях. Она могла просто погрустить. Никто и никогда не видел Лили Эванс печальной. Она умело скрывалась. Всегда активная, всегда полная жизни, всегда смеющаяся – такой она была, пока не поняла, что действительно любит этого драчуна и задаваку Джеймса Поттера. Такой она и будет дальше. Пусть видит, что у нее все хорошо. У нее все и есть хорошо. Наша жизнь – всего лишь зеркало наших мыслей. И вместо того, чтобы кривить зеркалу кислые мины, Лили задорно смеялась. Всегда. Но сегодня был особый день
Джеймсу тяжело было поддерживать шутливую беседу друзей. Им-то легко – они не влюблены. А у него на душе целый десант кошек весь день усердно скребется. Буркнув «пойду поброжу», он вышел из комнаты.
Он не cразу заметил в пустой гостиной Лили: ее макушка еле виднелась из-за высокой спинки дивана. Когда заметил, поворачивать было уже поздно – она обернулась.
- Как же так, первая девушка курса и не на свидании? – Джеймс ругал себя последними словами, но не мог изменить привычной манере их разговора.
- Звезда квиддича, я смотрю, тоже.
Все те же язвительные интонации, но…ему показалось, или она обрадовалась, увидев его?
- Не возражаешь, если я присяду?
Лили повела плечами. Джеймс сел рядом.
- Э-э-э… Много валентинок сегодня получила? – ничего более гениального «звезда квиддича» выдать не смогла.
- Не беспокойся, не меньше тебя.
- И где же они?
- Вон, - Лили кивнула на камин. Там и правда плавились и потрескивали ажурные открытки-сердечки.
- Жестоко.
- Ну не хранить же их всю жизнь. (Зачем они ей, если они – не от него?)
Помолчали.
- Дурацкий праздник. Зачем он нужен?
- Разве нельзя признаться в любви в другой день?
- Именно!
- Из принципа никогда не посылал валентинок!
- Я тоже!
- Можно подумать, что…
- …что в другие дни знаки внимания оказывать не обязательно!
Они согласно закивали и принялись с жаром ругать праздник, полностью сходясь во мнениях. Странная традиция! Пережиток прошлого! В конце концов, разве сегодня можно встречаться только влюбленным? (Вот и она так думает!) А что, если он, Джеймс, хочет сегодня пригласить в Хогсмид ее, Лили, то им нельзя пойти, потому что их воспримут как пару? (Возмутительно!) А вот они сейчас возьмут и заявятся туда вместе, и пусть хоть кто-то посмеет пошутить на их счет!
Так Джеймс и Лили, храбрясь и на чем свет ругая День всех влюбленных, с замиранием сердца отправились на свое первое свидание.
_________________________
Питер наконец-то испарился из комнаты. Ремус только этого и ждал, чтобы поговорить с Сириусом: он давно наблюдал за другом.
- Бродяга, слушай…что у вас там с Сохатым, а?
- А что? Ничего, - Сириус сидел на подоконнике, свесив одну ногу, и безразлично смотрел в окно.
- Ну я же вижу. Не хотел вмешиваться, но вдруг нужна помощь.
- Помощь, - Сириус по-прежнему смотрел в окно. – Какая уж тут помощь. Если только ты сможешь Сохатого от звездной болезни вылечить, а мне мозги вставить на место?
- С мозгами у тебя все в порядке, уверен.
- Думаешь? Тогда скажи…Рем, вот между нами, скажи – тебя никогда не бесит, как Джеймс себя ведет?
Ремус усмехнулся.
- Он просто избалован вниманием. И хочет покрасоваться перед Лили. Это пройдет.
- Может, и пройдет потом. Но меня-то это бесит сейчас.
- Кажется, раньше тебя это не раздражало. Вы не поссорились?
- Нет. Да какой «поссорились», Рем, разве с Сохатым поссоришься? Он такой друг! А я…я просто дурак, Рем, такой дурак! – Сириус спрыгнул с подоконника и заходил по комнате. – Это ведь я во всем виноват! Ей с самого начала нравился он, а я, тупица, втрескался в нее по уши, а теперь еще Сохатого в этом обвиняю!
Все, что он передумал и перечувствовал за эти месяцы, Сириус вывалил сейчас в одном предложении, даже не надеясь, что Ремус поймет, о чем речь. Но Люпин видел очень многое и раньше, и сейчас для него все наблюдения слились в единую картину.
- Сириус, я понимаю, это сложно. Жутко сложно. Но…ты отличный друг. А значит – ты сможешь отделаться от неприязни к Джеймсу. Сам же говоришь – он не виноват. И Нарцисса не виновата. Никто не может управлять своими чувствами. И ты не пытайся. Не зацикливайся на этом. И однажды ты сам не заметишь, как все пройдет, - Ремус помолчал немного, потом ударил Сириуса по плечу – Эй! Ну, не кисни!
- Эх, Рем, подарил бы мне хоть мешочек своей мудрости. И откуда у тебя ее столько? А, понял. Ты неплохо сохранился для своих 120 лет!
В Сириуса полетела подушка.
_______________________
- Не помешаю? – из-за двери показалось личико Нарциссы. Северус кивнул, и она зашла в комнату.
- И почему ты не в Хогсмиде с одним из поклонников? – сухо поинтересовался Снейп, покрывая пергамент мелким неразборчивым почерком.
- Не хочется весь вечер скучать, - Нарцисса села на стол рядом с другом.
- А здесь тебе не скучно?
- Нет. Это тебе, - девушка протянула Снейпу очаровательную валентинку. Северус уставился на открытку и гипнотизировал ее взглядом так долго, что с поднятого пера на пергамент упала здоровая клякса.
- Эскуро, - машинально произнес Снейп и потянулся рукой ко лбу девушки, - Цисс, у тебя температура?
Нарцисса шутливо оттолкнула руку.
- Мог бы сказать спасибо, что я не бросила ее в общий ящик. Ты был бы в ярости.
- Еще бы! Надо мной потешался бы весь Слизерин!
- Ну вот видишь. Я все учла. Она дружеская, там подписано, не беспокойся. Никогда не писала валентинок. А ты, наверное, не получал.
- Да уж, не приходилось.
Из открытого окна донесся знакомый смех. Северус узнал его сразу, Нарцисса – чуть позже. Они подошли к окну. Во двор, бросаясь друг в друга снежками, ворвались Лили и Джеймс. Задыхаясь от скорости и хохота, они бегали по пустому двору, Джеймс картинно падал, Лили вновь заливалась своим звонким смехом, затем пронзительно взвизгивала, уворачиваясь от очередного снежка, и снова бросалась в атаку. Они валяли друг друга в снегу до тех пор, пока не оказались оба мокрыми, пока снег уже не начал сыпаться из-за шиворота, из рукавов, из перчаток.
Лили отчаянно трясла варежку, пытаясь избавиться от набившегося снега – бесполезно.
- Замерзла? – Джеймс взял ее ручки в свои и пытался согреть дыханием.
Лили не ответила ни «да», ни «нет», а просто пробормотала что-то маловразумительное и сама фыркнула от смеха. Ее щеки разрумянились от мороза, глаза блестели ярче ночных звезд, вышедших посмотреть на счастливую пару, шапочка давно слетела, и волны каштановых волос были усыпаны снежинками. Она была прекрасна.
- Я люблю тебя, Лили, - вырвалось у Джеймса. – Я так давно люблю тебя.
У Лили не было сил даже улыбнуться. Вместо ответа она робко потянулась к нему, Джеймс наклонился к ней… Нарцисса и Северус одновременно отпрянули от окна. Вот и все. Никаких тайн, никаких надежд. Хэппи-энд – но не для них. Нарцисса ободряюще кивнула другу и собралась уходить. Говорить тут было не о чем.
- Цисси, постой.
Снейп взмахнул палочкой, и на столе перед девушкой рассыпались розы. Белые, с узкими тугими бутонами и длинными стеблями, их были десятки, и от них шел чудесный аромат, легкий и нежный.
- Это...тебе, - Северус сделал неопределенный жест рукой. – В общем…за открытку спасибо. Правда, ты не очень любишь розы, но…
Он не договорил, но Нарцисса поняла. Не мог же он с первого раза наколдовать идеальные цветы! Он выучил заклинание и тренировался – для Лили. Но теперь это уже не нужно.
- Но цвет я сам выбрал.
Смысл этой фразы она тоже поняла. Для Лили он хотел наколдовать другие. Красные, наверное. А ей решил подарить особенные – чтобы не «передаривать» волшебство, предназначенное для другой.
- Я люблю белый. Спасибо… Спасибо.
Нарцисса взяла одну из роз и тут же укололась. Прихватила палец губами, «зализывая» ранку.
- Извини, так и не научился их без шипов делать. Все время получаются колючими.
- Ну, каков волшебник, таковы и цветы, - Нарцисса улыбнулась, собирая цветы в охапку. Плевать, что она вся исколется. Больнее все равно уже не будет.
***
- Ты не поедешь туда одна!
- Поеду! Что может случиться? Я всего лишь собираюсь в пригород Лондона!
- В самый что ни на есть маггловский пригород! Как ты туда доберешься? На электричке? А ты хоть раз на ней ездила?
- Не важно! Это не сложно!
- А как ты собираешься возвращаться вечером? Одна, по темноте…
- Не будь занудой!
- Я всего лишь забочусь о тебе, - юноша передернул плечами и отвернулся.
Так эти двое и изображали двуглавого орла: мрачного вида юноша с крючковатым носом и тяжелым взглядом и светловолосая девушка в легком голубом платье сидели на скамейке в парке и принципиально смотрели в разные стороны. Северус досадовал на подругу за то, что его осторожность она называет занудством, Нарцисса злилась на себя за то, что вообще решила рассказать о своей затее. Дело было в том, что она собралась навестить Андромеду. В течение учебного года сестры изредка переписывались, и вот летом при первом удобном случае Нарцисса решила съездить к Тонксам.
Девушка покосилась на друга. Он так и не повернулся.
- Северус, ну ладно тебе. Мне приятно, что тебе на меня не наплевать. Но что же мне теперь, не ездить, что ли!
- Ты могла бы подождать еще год, когда нам будет разрешено аппарировать, - проворчал Снейп. – Но вообще-то есть и другой выход. Я тебя провожу.
Нарцисса просияла улыбкой. Она-то думала, что Северус запрещает ей ехать к сестре!
- Андромеда будет тебе рада.
- Я не собираюсь навязываться в гости. Просто доведу тебя до дверей.
- Ну, это мы еще посмотрим.
И они отправились в небольшой городок под Лондоном, где обосновались Тонксы. Их домик стоял на окраине: маленький, опрятный, с крохотным садиком. Из-за забора выглядывали розовые кусты, выращенные заботливой рукой Андромеды, местами плющ обвивал белоснежные стены дома, а сам домик, казалось, задорно подмигивал сияющими чистотой глазами-окнами. Во дворе Тэд возился с газонокосилкой, весело перекрикиваясь с женой, забавлявшей игрушкой малышку в розовой коляске. Они были настолько заняты друг другом, что не заметили посетителей.
Нарцисса толкнула калитку, та оказалась не заперта. Двое во дворе оглянулись. На лице Андромеды отразились удивление, растерянность, радость, смущение – и вот она уже подбежала к сестре.
- Цисси!
- Меда!
Они обнимались и тихонько смеялись. Отстранялись, разглядывая друг друга, и снова обнимались.
- Малышка Цисси! Да ты уже и не малышка – взрослая девушка! Хорошая моя! Какая же ты молодец, что приехала! Северус, привет! Спасибо, что проводил ее! Нет, никуда ты не пойдешь, ни в коем случае! Ребята, вы хорошо помните Тэда? Собственной персоной!
Андромеда не могла наговориться. Она всегда была такой: энергия из нее била ключом, она делала по несколько дел в минуту, а говорила и того больше. Пожалуй, от ее чрезмерной активности мог устать любой, кроме Тэда, который сам был немногословен, а жену мог слушать часами. Она тормошила его, подтрунивала над ним, а он так ласково улыбался ей, словно она была маленьким игривым котенком. За то, что Тэд был добряк и мастер на все руки, в городке его уважали и звали «отличным парнем», любили и его веселую разговорчивую жену. Сложно было поверить, что скромняга Тэд и болтушка Меда год назад убежали из родных семей, смирившись с тем, что их имена вычеркнули из обоих родов: и Блэков, и Тонксов.
Вскоре всеобщим вниманием завладела маленькая Нимфадора: ей не было еще и двух месяцев, и невозможно было не умиляться ее любопытным глазкам и крохотным пальчикам, но самым поразительным было то, как она в мгновение ока меняла форму носа или цвет редких волосиков в зависимости от настроения. Уникальный случай.
Вся четверка вместе с Нимфадорой, осторожно передаваемой с рук на руки, отправилась в дом. Комнаты были маленькие, обставленные небогато, но со вкусом, и сразу создавалось впечатление, что этим домом занимались с любовью. Особенно уютной была небольшая гостиная в бежево-коричневых тонах, где мягкий свет рассеивали сразу несколько ламп и светильников. Вечером именно здесь за круглым столом уселись пить чай с мятой и мелиссой, пробуя кулинарные изыски Андромеды, и в особой душевной, семейной атмосфере разговор тек плавно и приятно.
Нарцисса посмотрела на колдографии, висевшие на стене в разнообразных рамках: свадьба Тэда и Андромеды, они втроем с малышкой, Нимфадора крупным планом…среди них были также колдографии застенчиво улыбающейся Нарциссы и задорно глядящего из-под челки Сириуса.
- Почему именно мы с Сириусом? – удивилась девушка.
- Мы повесили колдографии нашей семьи, - просто ответил Тэд.
- Ты и Сириус – единственные, кто не отвернулся от нас, Цисси. Родственники Тэда тоже с нами не общаются, - пояснила Андромеда.
- Но почему?
- Родители Меды помешаны на чистоте крови, а мои – на послушании. Я ослушался их, выбрав жену, которая им не нравилась. Я им больше не сын.
- Я показалась им слишком легкомысленной для Тэда, - спокойно добавила молодая женщина.
- Как же вы решились? – вырвалось у Нарциссы, которую давно мучил этот вопрос.
- Тут и думать было не о чем, - пожал плечами добряк Тэд, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. – Либо жить так, как «правильно», но без Меды, либо «неправильно», но с ней. Наверное, я неправильный.
И Тэд поднял голову, чтобы с улыбкой посмотреть в глаза жене, которая стояла за его креслом. Андромеда обняла его за шею, прижалась к щеке щекой.
- Знаешь, Цисси, я только здесь начала чувствовать, что я живу, - она говорила с редкой серьезностью. – Не болтаюсь, как кукла на ниточках, за которые дергают опытные кукловоды. Живу. Каждый день – мой. И никто не следит за тем, верно ли я дышу. Было бы нужно – я бы убежала еще раз. Еще и еще.
Взгляд Андромеды стал жестким, губы сжались в полоску. Она взяла на руки дочь и присела на ручку кресла к мужу. И сейчас, глядя на Тонсков, нельзя было сомневаться в их силе и стойкости. Беззаботность – лишь роскошь, которой они обязаны своему счастью. Их настоящий характер проявлялся в критических ситуациях. Нарцисса поняла, что Северу абсолютно точно прочувствовал этих людей. Сегодняшняя встреча доказала, что поступок Андромеды – не случайная ошибка, а осознанный шаг.
Уже сидя в электричке и глядя в темное окно на мелькающие огоньки, Нарцисса все не могла забыть лица сестры, когда та говорила о своем выборе и своей новой жизни. «Только здесь начала чувствовать, что я живу», «Никто не следит за тем, верно ли я дышу» - эти фразы так и кружились у нее в голове. Нарцисса прислонилась лбом к холодному стеклу. Почему-то хотелось плакать. От собственной зависимости или от радости за сестру? Наверное, и то, и другое.
А Северус думал о Лили. Жизнерадостная Андромеда так напоминала ее. Та же любовь к жизни, то же желание отстаивать свою правоту. Да, Лили смогла бы поступить так же. Потом мысли перешли на Нарциссу. Он сочувствовал ей. Если бы не знал столько лет, подумал бы – обычная куколка, глупенькая и изнеженная. Но он знал ее. Он лукавил, когда говорил, что ничего не понимает в ней: просто хотел вызвать Нарциссу на разговор и убедиться в правильности тех или иных своих мыслей. За эти годы Северус научился чувствовать даже такую скрытную натуру. И теперь он знал, что она грустит. В ней не было легкости и веселости Андромеды и Лили, но в ней была их сила. А грустила она оттого, что не имела возможности эту силу проявить. В отличие от первых двух, рядом с ней не было человека, на которого она могла бы опереться в ситуации, где пришлось бы идти наперекор другим. И тогда Северус подумал: если такая ситуация в ее жизни когда-нибудь произойдет, он обязательно будет рядом с ней. Он будет этим человеком для Нарциссы.
