Глава 1Лампочка, отвратительно потрескивая, безостановочно мигала, от этого рябило в глазах, и начинала раскалываться голова. А еще посетители. В палате их трое: молоденькая девушка, переведенная из хирургии (у них там мест нет, все переполнено), со сломанной рукой и сотрясением мозга: покаталась на мотоцикле с приятелем; светловолосая, чуть полноватая, улыбчивая женщина лет сорока с подозрением на инфаркт, которое, как выяснилось сегодня, не подтвердилось; и она сама. Каждый раз думая о нынешнем своем положении, она еле заметно усмехается, но в усмешке этой слишком много горечи: Эйлин Принц, потомственная волшебница и здесь – в маггловской больнице для бедных! Дожила. Впрочем, сама виновата, чего уж там. Тем более, что она давно уже и не Принц,. За двадцать шесть лет, прожитых под маггловской фамилией Снейп, стала, можно сказать, самой что ни на есть настоящей магглой. Так что жаловаться не на кого.
Эйлин отвернулась к стене и закрыла глаза, притворяясь спящей. Во-первых, не мешала мигающая лампочка, а во-вторых, так она лишена счастья созерцать лица соседок по палате и их родственников, которые толкутся тут с утра до вечера. А самое главное –это избавляет ее сочувствующих взглядов: к ней ведь никто не приходит. Ну разве что соседка, миссис Стенли, забежит раз в неделю минут на десять, больше Эйлин ее общество выносить не в состоянии – и все. Собственно, благодаря Деборе Стенли она тут и очутилась. Та лично вызвала «скорую помощь», когда Эйлин, на беду свою, стало плохо прямо в магазине. Дебора отвела ее домой и вызвала врачей, которые долго объясняли ей что-то про резко подскочившее давление, что это может быть очень опасно, а потом отвезли ее сюда. Они как-то там называли обнаружившеюся у нее вдруг болезнь, но она не запомнила, да и плевать ей было на их слова. В «Мунго» наверняка ей помогли бы быстрее и лучше, но сказать об этом Деборе и приехавшим врачам… Тогда ее, пожалуй, упекли бы в другую больницу. Поэтому она уже больше недели вынуждена лежать здесь, проходить какие-то дурацкие осмотры и пить еще более дурацкие маггловские таблетки. Да одно единственное правильно сваренное зелье – и все прошло бы за два дня! Но про зелья тут тоже нельзя даже заикаться. И палочка дома осталась. Впрочем, она так редко ею пользовалась, что почти совсем отвыкла от нее за столько лет.
Словом, всего этого с лихвой хватало, чтобы в рождественский вечер настроение было отнюдь не праздничным, не говоря уж о том, что у нее не было поводов для веселья уже очень-очень давно.
- Мэм, - кто-то позвал ее и осторожно тронул за плечо, - мэм…
Эйлин вздохнула и обернулась: рядом с ее постелью стоял черноволосый мальчик лет семи и, смущенно улыбаясь, протягивал ей мандарин.
- Это вам, мэм, возьмите, сегодня же Рождество! Поздравляю вас, вот! – выпалил он на одном дыхании.
- Спасибо. Я и забыла…
- Наверное, очень плохо болеть, да еще в праздник? – не унимался ребенок. – Тетя Джейн тоже болеет, - кивнул он в сторону полной светловолосой женщины, занятой сейчас разговором с мужчиной, похожим на нее как две капли воды и невысокой женщиной – копией малыша, стоявшего сейчас перед Эйлин.
- Болеть вообще плохо.
- Нет, только в праздники и каникулы, а когда в обычный день – то можно. В школу ходить не надо!
- Ты не любишь школу?
Мальчик посмотрел на нее так, словно она сморозила чудовищную глупость.
- А что там хорошего-то? Постоянно что-то спрашивают, а когда я ответа не знаю, мисс Роджерс кричит на меня, и Дик постоянно дразнится, и…
Эйлин улыбнулась.
- Мой сын тоже не любил ходить в магл…в школу, когда был таким как ты.
- А сейчас он любит?
- Сейчас…не знаю. То есть…он уже закончил школу. Давно.
- А где он? Он придет к вам?
- Не знаю, малыш. Мы…ты понимаешь, мы с ним поссорились. Он ушел из дома, и я давно уже его не видела.
- Я тоже один раз с Дэном поссорился. Дэн – это самый мой лучший друг. Ему новый пистолет подарили, а я сказал, что ничего в нем особенного нет. А он как даст мне по голове. Учебником. Больно было. Три дня с ним не разговаривали. А потом Дэн пришел и говорит: «Давай помиримся», ну мы и помирились. И вы помиритесь. Он придет, вот увидите.
- Да, малыш, ты, безусловно, прав.
- Дэвид! Дэвид, иди сюда, не мешай человеку отдыхать! – позвала мальчика тетя.
- Как тебе не стыдно! – к ним подошла мать Дэвида. – Если будешь тут мешать всем, больше не придешь навестить тётю! Совсем себя вести не умеешь! Извините, пожалуйста, - повернулась она к Эйлин.
- Ничего, мы очень мило побеседовали. У вас замечательный сын!
- Сорванец он замечательный! Ладно, идем, нам уже пора.
- До свидания, Дэвид, спасибо тебе. За мандарин, - сказала Эйлин.
- До свидания, - кивнул ей Дэвид и побежал прощаться с теткой.
Уже в дверях он обернулся и, помахав Эйлин на прощание рукой, сказал:
- Он придет, обязательно придет, вот увидите, сегодня же Рождество!
Эйлин грустно улыбнулась и покачала головой.
- Утомил он вас? – улыбнулась Джейн. – Вы уж простите…Его оставить не с кем, вот и…
- Я бы вообще не пускала сюда детей. И такую ораву родственников разом. Голова от них ото всех болит, - недовольно пробурчала девушка со сломанной рукой. - Тут больница как никак.
- Не пойму, зачем возмущаться? Ребенок вел себя тихо и никому не мешал. Повторюсь: у вас очень милый племянник, и очень добрый, – обращаясь только к Джейн, сказала Эйлин, после чего отвернулась к стене и снова закрыла глаза. Слушать дальнейшую перепалку соседок по палате не хотелось. Хотелось забыться сном, чтоб открыть глаза – и было бы утро. Еще один день прожит. Но сон не шел, мешала мигающая лампочка. А еще воспоминания, которые всегда приходили, как только за окном начинало темнеть.
Эйлин Принц от природы была довольно замкнутой и необщительной. Самыми неприятными детскими воспоминаниями для нее были дни, когда в доме отца проходил какой-нибудь званый обед, и друзья семьи приводили с собой сыновей и дочерей, с которым полагалось показывать свои игрушки, играть вместе и заниматься прочей ерундой. Меж тем как Эйлин предпочитала тишину своей комнаты и интересную книгу. В Хогвартсе у нее тоже практически не было подруг, ей претили бесконечные их рассказы о балах в поместьях, новых платьях и поклонниках. Как можно часы напролет сплетничать о такой чепухе? Нет, на родном Слизерине у нее сложились довольно хорошие отношения с однокурсниками. А Теодор Нотт, к примеру, и Кристиан Паркинсон, так те вообще буквально по пятам за ней ходили, чем раздражали ее несказанно. «У тебя, Принц, сразу два поклонника, тебе везет», - ухмылялись однокурсницы. Но она только плечами пожимала. Поклонники, как же! Все, что нужно этим двоим – это хорошо написанные эссе по зельям и заклинаниям! Потому они за ней и таскаются, зачем еще она им нужна?
Эйлин никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности и знала, что красавицей ее никто никогда не назовет. Не то, чтобы это особо ее расстраивало, но...это избавляло от иллюзий, что поклонники будут ходить за ней толпами и падать к ее ногам из-за неземной красоты.
«Зато ты умная!» - говорила Кэролайн Джонс – пожалуй, единственный в Хогвартсе человек, с кем у Эйлин сложились дружеские отношения. На что она только усмехалась и недоуменно пожимала плечами.
Кэролайн училась в Хаффлпаффе, на одном курсе с Эйлин. Они познакомились на первом сдвоенном уроке зельеварения, когда Кэролайн не справилась с простейшим, на взгляд Эйлин, заданием и чуть не взорвала свой котел. Если бы Эйлин, сидевшая рядом, вовремя не подсказала смешной девчонке с длинной светло-русой косой, что иглы дикобраза в зелье нужно добавлять до того, как зелье прокипит, то Хаффлпафф потерял бы баллы, а сама Кэролайн пострадала бы. Этот случай заставил ее проникнуться к слизеринке неимоверной симпатией, граничащей с восхищением. Эйлин сама себе удивлялась, но ее почему-то тянуло к веселой заводиле Кэролайн, и к пятому курсу девушки стали лучшими подругами. Эйлин, никогда раньше не жаловавшая шумные компании, стала часто гостить у Кэролайн на каникулах, и они замечательно проводили время. Там, среди магглов, она, как ни странно, чувствовала себя комфортнее, чем дома, просто потому, что там ей были по-настоящему рады. Домой же ехать не хотелось совершенно, потому что дома был отец, который за целый день, бывало, удостаивал дочь одной единственной фразой вроде: «В таком платье, дорогая Эйлин, выходить к столу просто неприлично. Изволь переодеться». А еще там была Линда – вторая жена отца. Матери Эйлин лишилась будучи совсем еще маленькой – в семь лет. Тогда должен был родиться ее младший брат и, как с гордостью говорил отец, наследник их древнего рода, но, увы, долгожданный ребенок родился мертвым, а через сутки не стало и самой Стеллы Принц. Ровно через год после ее смерти отец женился на Линде, Эйлин посчитала это предательством, и обида на отца не прошла и по сию пору, хотя его давно уже нет на свете. Обиднее всего было то, что на дочь отец совсем перестал обращать внимание, он был занят только Линдой. Когда пришла пора ехать в Хогвартс, Эйлин была несказанно рада, теперь она, наконец, вырвется из этого дома.
Когда же она приезжала на каникулы домой, Линда начинала вдруг заниматься ее воспитанием, кое выражалось в чтении длинных и нудных проповедей о том, «как молодой девушке из приличной семьи следует себя вести и с кем общаться». Эйлин ее почти и не слушала, а смотрела в окно и думала о том, что осталось совсем немного, скоро она снова вернется в школу.
- …и уж тем более, неприлично для представительницы древней фамилии общаться со всякими грязнокровками! Ты совершенно не разбираешься в людях, дорогая, я просто убеждена, что общение с этой…
Эйлин огрызалась, что, дескать, она сама разберется, с кем ей общаться, а с кем – нет, что приводило к еще большему возмущению мачехи.
- Вот, Себастьян, полюбуйся! Это все дурное влияние - девчонка совсем от рук отбилась!
- Эйлин, дорогая моя, - встревал отец, - не надо дерзить маме, она желает тебе добра.
Устав он споров, она бросала отцу: «Это бессмысленный разговор. Извините, мне нужно идти», - и быстро уходила из комнаты, не дожидаясь новой перебранки. Последующие дни Эллин старалась не попадаться отцу и Линде на глаза.
После окончания Хогвартса они с Кэролайн не могли уже видеться так часто, как раньше. Кэролайн устроилась секретарем в Министерстве в отделе по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов, и пропадала на работе целыми днями. Эйлин же, вопреки воле отца, который считал, что наследнице Принцев необходимо выйти замуж за достойного человека и заниматься исключительно мужем и детьми, нашла место в аптеке в Косом переулке, где два раза в неделю дежурила и готовила зелья на заказ. Иначе говоря, занималась любимым своим делом и чувствовала себя вполне счастливой. На ворчание отца она старалась не обращать внимания, а на возмущения Линды ей было откровенно наплевать. Ее заработка хватило на то, чтобы снять небольшую квартиру в Лондоне, и таким образом Эйлин была освобождена от необходимости ежедневно общаться с отцом и мачехой. Она навещала их два раза в месяц по выходным и присылала подарки на Рождество и дни рождения. Отец, в конце концов, был вынужден смириться и уже не заводил разговоров на тему «дорогая моя, тебе не пристало вести подобный образ жизни», и Эйлин вздохнула свободно.
С подругой она виделась не часто, но регулярно переписывалась. Через год после окончания Хогвартса Кэролайн вышла замуж за своего однокурсника Эдварда Тодда, оставила работу, и подруги практически совсем перестали встречаться, да и писать друг другу стали реже: семья и домашние заботы отнимали у Кэролайн все свободное время. Эйлин же была занята только работой, вечера же она предпочитала проводить в одиночестве, дома за книгой. Так прошло года четыре.
В один прекрасный она получила от Кэролайн приглашение провести Рождество у нее дома, и Эйлин, обрадовавшись возможности снова встретиться с подругой, с радостью согласилась.
Праздник удался на славу; небольшой дом в пригороде Лондона, где жила теперь Кэролайн, был полон гостей. Некоторых Эйлин знала: бывшие хаффлпаффцы, однокурсники Кэролайн и Эда. Остальные же были приятелями Тимати – брата Кэролайн, магглы. Помнится, Кэролайн некогда, когда только-только начинала учиться в Хогвартсе, очень удивлялась, что у них в семье она одна волшебница, а брат почему-то оказался лишен необычайного дара, как и их родители. Это было удивительно и необычно. Она очень любила вспоминать о том, как впервые начали проявляться ее способности, и как потом выяснилось, что она на самом деле колдунья. Эйлин пожимала плечами, ну да, такое случается, маглорожденных волшебников и волшебниц пруд пруди – что тут удивительного-то?
Она не любила большие компании, так как быстро уставала от шума и суеты. Поэтому, когда хозяева решили устроить танцы и завели громкую музыку, у Эйлин уже через пять минут разболелась голова, и она, стараясь, чтобы никто не заметил, решила тихо выйти во двор – проветриться. У самой двери, когда она взялась за ручку, она вдруг почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо и незнакомый голос спросил:
- Простите, мисс, вы не танцуете?
«Нет!» - почти уже сорвалось с губ, но, обернувшись, и, взглянув в темно-карие глаза стоящего перед ней незнакомого мужчины, сама не понимая почему, ответила:
- Танцую.
- Тогда разрешите пригласить вас?
- Конечно, - кивнула Эйлин и протянула ему руку.
- А вы танцуете гораздо лучше, чем я, - усмехнулся кавалер.
Танцевал он, конечно, не блестяще, но Эйлин тоже не могла похвастаться редкостным умением. Скорее всего, ему просто хотелось завязать разговор с молчаливой партнершей.
- По правде сказать, я совсем не умею этого делать, - продолжал он. - Да и, честно признаюсь, не люблю.
- Вот как? Тогда мы с вами единомышленники, я тоже не могу сказать, что питаю слабость к танцам. Но вы довольно неплохо танцуете, - польстила Эйлин - А почему же вы тогда…
- Ну, я вижу, вы одна сидите, вот и захотел с вами познакомиться. Вы подруга Кэролайн, ведь так?
- Да, мы вместе учились в Хог…в школе.
- А. Тим говорил, что это какая-то особенная школа, где его сестренка учится. А мы с Тимом в колледже вместе учились. Потом он, правда, бросил.
Эйлин, не зная, что ответить, кивнула.
- Тобиас Снейп, - представился ее новый знакомый.
- Эйлин Принц, - улыбнулась она ему.
После танца Эйлин засобиралась домой, она устала и, кроме того, завтра она обещала отцу, что навестит его. Кэролайн, зная, что уговаривать подругу бесполезно, взяла с нее обещание прийти к ним в гости после Нового года, тогда толпы гостей не будет, и они смогут вдоволь наговориться. Уже в прихожей, когда она одевалась, ее окликнули:
- Эйлин!
Она обернулась.
- Уже уходите? – с явным сожалением спросил недавний ее кавалер.
- Да, Тобиас. Мне пора, а завтра я должна…поехать (чуть не ляпнула «аппарировать», конфуз бы вышел) к отцу.
- Но ведь уже поздно. Как же вы…одна… Разрешите, я провожу вас, - выпалил он.
На языке вертелось: «Я прекрасно обойдусь и без провожатого», но, снова встретившись взглядом с темно-карими глазами Тобиаса Снейпа, Эйлин, словно под гипнозом, кивнула и ответила:
- Да, конечно, если вас это не затруднит.
- Ну ладно, Эйлин, вижу, ты в надежных руках, - подмигнула наблюдавшая за этой сценой Кэролайн. – До скорого. Увидимся.
- Пока, Кэри, - Эйлин чмокнула подругу в щеку.
- Идемте, - повернулась она к Тобиасу, торопливо натягивавшему пальто.
- Миссис Снейп! – вернул ее из воспоминаний голос медсестры, делавшей традиционный вечерний обход, - Миссис Снейп, лекарство!
Она поставила на маленький прикроватный столик склянку с таблетками, которыми непрестанно пичкали ее здесь и стакан воды.
- Благодарю вас, - отозвалась Эйлин, садясь на постели и потянувшись за таблетками и водой.
- С Рождеством, - неожиданно мягко улыбнулась медсестра.
Эйлин никак не могла запомнить, как ее зовут: Кэтрин, Кэрин? А, впрочем, какая разница.
- Спасибо. И, мисс, нельзя ли сделать так, чтобы эта лампочка… - но медсестра уже не слушала ее, направившись к постели девушки с сотрясением мозга.
Эйлин вздохнула, выпила лекарство и, улегшись поудобнее, снова отвернулась к стене.
Рождество…
Тогда тоже было Рождество…
Тобиас изъявил желание проводить ее домой, но обоим почему-то не хотелось расставаться, и они еще долго, до самого рассвета бродили по ночным улицам. Он рассказывал ей о своей семье: матери Тобиас, как и Эйлин, лишился еще в раннем детстве, он ее совсем не помнил. После гибели отца в сорок втором году, он остался совсем один, его воспитывала тетка – родная сестра матери. Год назад не стало и ее.
Эйлин в ответ рассказала о своем отце, о Линде, о том, что каждый раз, навещая их, она чувствует себя там чужой.
Они расстались у дверей ее дома, когда уже начало светать, договорившись о новой встрече тем же вечером.
Отцу Эйлин написала, что не сможет навестить его, так как у нее срочный вызов на работу.
К Кэролайн на Новый Год она тоже не пошла, как обещала, отговорившись плохим самочувствием: Тобиас пригласил ее в кино. Она не запомнила ни названия фильма, который они тогда смотрели, ни сюжета – ничего, кроме ощущения сильной горячей руки Тобиаса, которая легла к ней на плечо и притянула к себе.
Две с половиной недели прошло с момента их знакомства, а Эйлин казалось, что они знакомы уже много-много лет. А еще отчаянно хотелось, чтобы это длилось вечно, чтобы он всегда был рядом.
Тем вечером Тобиас зашел за ней домой, чтобы отвести ее в кафе, где, как он сказал, подают самые лучшие пирожные с кремом. Потом он признался, что взял в долг у Тимати, только чтобы сводить ее туда.
Почему-то он пришел на полчаса раньше оговоренного накануне времени, и Эйлин, разумеется, еще не успела переодеться и «навести красоту». Она оставила Тобиаса в гостиной, а сама ушла в спальню.
- Эйлин! – застегивая новое платье, услышала она голос Тобиаса.
В гостиной его не оказалось, он звал ее из кухни.
О, Мерлин! У Эйлин подкосились ноги, как она могла забыть?! На кухонном столе она оставила вчерашний номер «Ежедневного пророка», специально вчера в Косой переулок выбралась, и – самое ужасное – в раковине мылась накопившаяся за три дня гора немытой посуды, заклинание Эйлин наложила буквально за пять минут до прихода Тобиаса.
Она бросилась на кухню. Побледневший Тобиас расширенными глазами смотрел в раковину.
- Эйлин, что…что это?! Как…
- Тоби, сядь, пожалуйста! Сядь. Вот сюда, к столу. – Она протянула ему стакан воды.
- Выпей. Вот так. Прости, я должна была, наверное, сразу тебе сказать, но…случая не было, и я не знала, как ты к этому отнесешься. В общем, ты только…ты не сошел с ума, это все… Короче говоря, дело в том, что я…волшебница, Тоби.
Последующие полчаса она рассказывала Тобиасу о мире магов, о Хогвартсе, министерстве магии, о своей работе в аптеке, зельях и заклинаниях.
- Черт возьми! Невероятно! Это просто невероятно, – глухо проговорил Тобиас, когда она замолчала. – Выходит, и сестра Тима, подружка твоя тоже…ты же говорила, что вы учились вместе. В этой вашей школе, да?
Эйлин кивнула.
- Да, Тоби. Кэролайн тоже волшебница.
- Но…Тимати – он же обычный человек, я хочу сказать, не маг, а ведь он ее брат, как же так?
- Она магглорожденная волшебница. Иногда в семьях магглов, ну, то есть, не магов (мы так их называем) рождаются волшебники. Почему так происходит, я не знаю. И, пожалуй, наверное, никто не знает, это…удивительно.
- А ты?
- Я? Нет, я…вся моя семья – маги, не знаю уж даже, в каком поколении, если ты это имеешь в виду.
- Но как ты оказалась…
- Мы с Кэролайн с первого курса дружим, я же тебе рассказывала. Я часто бывала у нее в гостях. А с отцом мы не ладим, это ты тоже знаешь. Я ушла из дома и живу здесь. Но…если ты теперь не захочешь со мной…общаться, то…я пойму, - тихо закончила Эйлин, не глядя на Тобиаса.
- Ну что ты, Эйлин! – Тобиас встал со стула, подошел к ней и обнял за плечи. – Просто это…немного неожиданно, сама понимаешь, не каждый день… Черт! Даже слов подобрать не могу, как мальчишка какой! Это ж просто как в сказке, так ведь? Никогда бы не подумал! А тебе-то со мной…ну, родные твои, знакомые, они не против, что мы с тобой…все же я не такой, как вы. А ты только что сказала, что секретность и все такое.
- Мне наплевать, что подумают, и что скажут мои родственники. Ведь я тебя…Мне с тобой очень хорошо, Тобиас, мне никогда ни с кем не было так хорошо, - смущенно улыбнулась она, опуская глаза.
Тобиас притянул ее к себе и, крепко обняв, прошептал на ухо:
- Мне тоже, Эйлин. Но ты уж меня так больше не пугай, хорошо? Я подумал, что все –тронулся!
- Не буду, - виновато взглянула на него Эйлин.
- Так мы идем? Или ты передумала?
- Идем, - улыбнулась она.
Они шли по улице, казалось, совсем не обращая внимания на разыгравшуюся непогоду: на улице в тот день было очень холодно, сильный ветер пробирал буквально до костей, да в довершение всего еще и пошел мокрый снег.
- Эйлин, - как-то неуверенно начал Тобиас, - понимаешь, завтра кончается мой…отпуск. В общем, мне нужно возвращаться домой, в Манчестер. И…я не знаю, но, наверное, каждый день видеться мы уже не сможем.
- Ты забыл, что я ведьма, Тоби? - рассмеялась Эйлин. Мы сможем видеться каждый выходной. Если ты захочешь меня видеть, разумеется, - смутившись, добавила она. – Я смогу аппарировать прямо к тебе домой.
- Так это же здорово, Эйлин! Я и не подумал. Ну, разумеется, я хочу этого. Если тебя это не затруднит, конечно.
- Конечно, нет. Просто мне нужно точно знать, куда именно аппарировать, поэтому в первый раз, наверное, придется, чтобы ты проводил меня, показал свой дом.
- Вообще-то, я думал уехать сегодня вечером – семичасовым поездом, и если ты свободна…
- Для тебя – всегда, Тоби. А сейчас, ты знаешь, я замерзла. Может, пойдем ко мне? Время еще есть, я бы тебя чаем напоила с печеньем. Мне Кэролайн прислала - ее кулинарный шедевр.
- Ну что ж, идем!
Чай пили в маленькой гостиной Эйлин, наслаждаясь теплом и потрескиванием дров в камине. Болтая о всякой ерунде, они не заметили, как пролетело время и за окном давно уже стемнело. И только когда часы на каминной полке пробили девять, Тобиас опомнился и как ужаленный вскочил с дивана.
- Вот черт! – выругался он. – Уже девять!
Он кинулся, было, к двери, но уже на пороге резко остановился.
- Извини, пожалуйста, это я тебя заговорила, - отозвалась Эйлин, - совершенно забыла о времени.
- Да не извиняйся! Сам должен был соображать. Плохо, что на поезд я опоздал. Следующий теперь только утром. А Тимати со своей подружкой уже уехали куда-то к ее родителям, и ночевать теперь, видимо, придется на вокзале.
Эйлин встала с дивана и подошла к нему; в тусклом свете пламени камина, освещавшим комнату, его глаза казались черными, бездонными, словно два омута. Сама не веря собственной смелости, она положила руки ему на плечи и опять, как тогда, в самую первую их встречу, словно под гипнозом сказала:
- Зачем же на вокзале, Тоби? Ты можешь остаться у меня.
- Эйлин, - еле слышно прошептал он, притянул ее к себе, и в ту же минуту весь остальной мир перестал существовать.
