Глава 1Это был город. Большой и древний, обнесенный каменной стеной, за которой был вырыт широкий ров, и ни один враг не мог проникнуть туда, потому что в городе жили смелые гордые люди. Кроме того, они, каждый из них, были очень талантливы.
Горшечники умело и ловко вращали круг и лепили прекрасные кувшины, художники расписывали их дивной красоты картинами, а также разрисовывали они и стены жилищ. Архитекторы выстраивали великолепные дома, двух и трехэтажные, а каменщики доставляли глину и обрабатывали камень, да так славно, что не было нужно и раствора, чтобы один камень плотно прилегал к другому.
Булочники пекли хлеб, душистый и мягкий, а кондитеры баловали горожан сластями, пахнувшими медом. Сапожники кроили чудесные сапожки из кожи, обработанной умелыми руками кожевников.
Портные шили такие платья, что за ними приезжали вельможи из столиц и крутились, любуясь собой в небольшие, но безупречно отражавшие их довольные физиономии серебряные зеркала, отполированные умельцами, также проживавшими в том городе.
Учителя учили не только наукам, но бесхитростным и священным законам жизни, умея преподать урок так, чтобы он запомнился на всю жизнь и ласково грел уставшие сердца и в старости.
Блюстители порядка строго следили за тем, чтобы никто и никого не обижал, и работы у них было много: каждый вечер приходилось им разводить по заждавшимся женам подзагулявших веселых мужей и тащить за теми тяжелые букеты из самых пышных в той провинции роз, которые выращивал самый усердный в тех местах садовник.
Словом… Все были счастливы. Нет, бывали, конечно же, и засухи, и неурожайные годы, бывали и войны, и смуты, но горожане только крепче и веселее становились от невзгод, а то, что город облагался все большими поборами, что все больше нищих появлялось на его улочках – старались не замечать. Не возможно защититься от внешнего мира. Разве только напевать себе под нос на старинном языке бабушкины песенки, да рассказывать детям на ночь сказки, с удовольствием замечая, что к сказкам этим прислушивается и ворчливая женушка и зашедший в гости куманек.
К сладкой жизни быстро привыкаешь, и долго еще остается приятный привкус во рту.
Возможно, поэтому, никто не заметил того момента, когда все стало портиться. И, наверное, город был не виноват, беда пришла извне, занесенная каким-то недобрым странником, одетым так, как никто не одевался в городе. Тот странник оказался Кукольником.
Достал он из дорожного сундука потрепанных кукол с разрисованными лицами, просунул им под платья руки, и куклы ожили. Заговорили они разными голосами: и мужскими, и женскими и стариковскими, и детскими. Смеялись они и плакали, и рассказывали собравшимся вокруг Кукольника горожанам о странах им неведомых.
А потом ушел Кукольник. Завершил свой спектакль, отведал эля в излюбленном жителями кабачке у ворот и был таков.
И новое утро неожиданно вышло грустным и серым. Город будто бы увидел себя со стороны, увидел, что погряз в будничных заботах, что давно вышли из моды сапоги, которые справляли сапожники, что ткачи ткут слишком цветастые ткани, а каменщики лепят чрезмерно массивные кирпичи. И нелепыми показались им ленты, вплетенные в косы красавиц, и смешными широкополые шляпы юношей.
И взволновался, засуетился город, и в каждом семействе появились вдруг свои кукольники, которые на скорую руку смастерили кукол, а были и те, кто принялся за дело с толком и расстановкой – у тех куклы вышли самые красивые.
И пошли новые кукольники по улицам со своими куклами, а народ, оставив дела, высыпался из домов, чтобы посмотреть представления. И были некоторые из этих представлений так похожи на то, что показывал приезжий Кукольник, что некоторые горожане готовы были оставить все дела, лишь бы смотреть и смотреть, как пляшут куклы. И все больше пекарей, кондитеров, стражников, молочников и прочих и прочих отправлялись делать свои куклы. И каждому казалось, что его кукла – лучшая и самую интересную рассказывает историю.
И не пекли больше в этом городе, не ваяли, на лепили и не строили, а только играли и играли в куклы. А вскоре уже никого и не осталось, кто просто делал свое дело и напевал себе под нос простую песенку. А детям больше не рассказывали перед сном бабушкиных сказок, а свои придумывать не решались, берегли их - для кукол.
И впал в запустение и стал нищ этот город, жители его исхудали, стали изъясняться только песнями и забыли тот язык, на котором в недавнем прошлом шутили, признавались в любви и говорили о делах.
Губернатор города и еще несколько старых горожан, которых не затронуло увлечение, придумали выгнать из города за его крепкие высокие стены размножившихся кукольников. Было таких, кто решился на этот шаг очень мало, но легко им удалось осуществить безжалостный план. Будущие изгнанники так увлеклись спором, - у кого какая лучше кукла, - так были ослеплены тем, чтобы друг другу эти куклы показывать, так старались хвалить соседа, который хвалил в ответ, что и не заметили, как оказались за воротами.
Очень медленно выздоравливал город, будто пережив жестокий мор. Очень нескоро снова стали молоть муку мельники, варить леденцы кондитеры, собирать мед пасечники, доить коз молочники, ладить скамьи плотники… И еще больше прошло времени до того момента, как послышалась из уст одного из работников простая песенка, понятная всем и каждому, такая легкая и естественная, словно трель соловья, что споро стали делаться дела у всех тех, кто ее слышал. И присоединился к песенке сначала один горожанин, потом другой… И была она старинная и понятная даже самым маленьким. И снова забурлил город, вырастая и разрастаясь, и вновь было в нем простодушных, но небывало счастливых людей больше, чем в ином, богатом и пышном городе.
А кукольников люди некоторое время спустя стали впускать в ворота, но не видели среди них никого из изгнанных, а сами, вновь прибывшие кукольники, так радовались благополучию жителей и неказистой, но радостной атмосфере, среди них царившей, что оставались среди них. Их даже не пугало одно единственное условие – должны они были делать еще какое-то дело, нужное и понятное всем. Даже если заключалось дело это в пляске до упада, но только так, чтобы и давшие танцору кров хозяева тоже могли бы поплясать, да попеть, или постучать весело костылем, или потренькать погремушкой, потому что танец был им понятен и нужен и питал его сам воздух того города.
И только самые мудрые горожане улыбались себе в усы: годы и годы спустя узнавали они среди вновь прибывших странников некогда изгнанных кукольников…
