Глава 1- Она... Она была сама не своя в последнее время... Впрочем, она всегда... Ну, вы же знаете.
Конечно, он знает. Об этом все давным-давно знают, но говорить о семейном несчастье вслух, это всё равно, что официально отказаться от надежды. Это... почти невозможно.
Артур Уизли беспомощно разводит руками и замолкает.
Без нужды поправляет мантию. Откашливается. Те слова, что не забылись, не желают складываться в предложения.
Но Джинни, его малютка Джинни сейчас бродит неведомо где – её не нашли ни одни чары, её не видел ни один волшебник – и только семейные часы упорно утверждали, что она "дома".
Пока Молли их не разбила.
Артур вспоминает выражение её лица, как она снова и снова втаптывала обломки в пол, и начинает:
- Моя дочь, Джиневра Уизли, с одиннадцати лет была... Не совсем обычной.
- Об этом и так все знают. Вы рассказывайте, что она конкретно до исчезновения делала.
"О том, что ваша дочь сумасшедшая, и так все знают, мистер".
Артур Уизли выходит из тесного, заваленного бумагами кабинета, аккуратно прикрывает за собой дверь и чихает.
С некоторых пор у него аллергия на министерскую пыль.
"Эй, Артур, как дочка?", "Сочувствую, Уизли", "Выше нос, Арт, всё образуется!" Эти фразы свинцовыми мячиками отскакивают от стен и будто преследуют его даже теперь, когда он вот уже пять лет здесь не работает.
Артур засовывает руки в карманы, съёживается и бежит, бежит прочь.
***
То-о-ом, - слышится шёпот, и Том вздрагивает. Голос вкрадчивый, ласковый – Том думает, так мама могла бы звать.
- То-ом, - мяучат в темноте, - иди сюда, Томми, маленький.
Интересно, может кошка стать человеком?..
- Томми, То-омми, - мурлычет голос. Кажется, человеку в темноте просто нравится произносить его имя.
Рядом спит Дэвисон, и Джонсон, и рыжий Бьорки – все спят, голоса не слышит никто, кроме Тома, и он чувствует, как внутри липкими холодными струйками разливается ужас.
- То-ом!
Это не мама. И не кошка. И вряд ли человек.
И Том мчится к миссис Коул – перекатившись через Дэвисона, толкнув дверь, стуча зубами от холода – скорей, скорей, голос точно должен испугаться её крика...
Том бежит по коридору, и ему кажется, что стены разочарованно шепчут:
- Ну То-о-ом...
***
Том теперь знает, что Голос – не Голос, а Русалка. Кто-то из старших девчонок рассказывал: русалки подманивают людей к себе, а потом уводят с собой на дно, в подводное царство.
Или щекочут, щекочут, щекочут – пока человек не задохнётся.
- Том, иди сюда. Том, Том, я жду.
- Ты заблудилась? – шепчет Том, сам не понимая, зачем.
Русалка удивляется.
- Ты заблудилась, - дрожащим голосом настаивает Том, потому что - ну он же прав! – Тут рядом только пруд, а оттуда ты прийти не могла, он грязный.
- Пруд!..
Том первый раз слышит, как Русалка смеётся – совсем тоненько хихикает, как обычная девчонка.
***
- Том, - в этот раз Русалка подобралась ближе и шепчет, шепчет, ещё немного – и Том послушается:
- Я Джинни. Правда, красивое имя? Расскажи мне, Том. Расскажи, как старшие отняли еду, как миссис Коул тащила за ухо, как девчонки хихикали, - расскажи, Том, расскажи, я всё пойму...
Русалка тихонько смеётся, а Тому хочется её ударить. Или заплакать.
***
Ледяные пальцы осторожно касаются лба Тома.
Том зажмуривается.
- Ну Том, открой глаза.
Пальцы гладят его веки, касаются губ.
Внутри у Тома нет ни сердца, ни лёгких, ничего – только ужас, он поднялся в нём волной и заполнил его всего, Тому кажется, что он сейчас лопнет, а ужас из него выльется.
Такой же ледяной, как эти пальцы.
***
У неё пышные волосы и блестящие глаза – огромные. И она смотрит на него.
Она сидит у окна, её не всю видно, и Тому кажется, что это не её тело в тени, а она сама – тень.
А ещё у неё серебряные руки и совсем нет чешуи.
Она очень красивая.
А Тому хочется посмотреть, как шевелятся русалочьи губы, когда она мяучет.
- У тебя руки серебряные.
- Да? Это просто Луна светит, Том. Видишь, какая сегодня Луна?
Русалка наклоняется, чтобы Тому тоже стало видно окно, и волосы закрывают её лицо.
И Том смотрит на Луну, огромную, яркую, страшную, следящую за ним и Русалкой как зрачок в огромном глазу.
- Видишь?.. Я бы её съела. Наверное, она на вкус – как грейпфрут, и холодная как лёд. А может быть, у неё леденцовая корка, а внутри мякоть, прохладная, и упругая, знаешь, как мармелад...
Том представляет, как Русалка берёт двумя пальцами маленький лунный шарик, щурит глаза и надкусывает его.
Луна непременно должна хрустеть.
А звёзды – рассыпаться блёстками по её языку.
***
Русалка никогда не приходит днём. Только ночью, только когда все спят, только когда Том не понимает, снится она ему или нет.
- Я твой ночной кошмар, Том. И от меня не спасут ни миссис Коул, ни Библия, если ты подложишь её под подушку - никто и ничто, Том. Понимаешь - никто.
Она так говорит, будто извиняется, будто не хочет, чтоб её ледяные пальцы скользили по его лбу, будто и не знает о том, как Тому хочется сжаться в комок и спрятаться под одеяло.
Русалка кладёт руки ему на плечи, наклоняется очень близко, и её волосы падают ему на лицо.
- Томми, а ты знаешь, что значит "умереть"? Это - уснуть, только без всяких снов, навсегда. Никогда не просыпаться, Том. Не видеть ничего и не слышать. И не хотеть. И не чувствовать. Не дышать...
Том живо представляет себя в полной темноте и пустоте, а потом он понимает, что его в этой пустоте тоже не будет, это будет просто пустота, он даже не почувствует, как там холодно, он даже не испугается, потому что его не будет!
Том больше ни о чём не думает, потрясённый этим сознанием. У него вдруг перехватывает дыхание, каждый вздох режет горло, и на глазах выступают слёзы.
Русалка вытирает их и уходит, а Том остаётся лежать неподвижно, ожидая, что темнота обступит уже сейчас, его с минуты на минуту. А потом - потом... Том всё-таки не понимает, как его может не стать.
Русалка врёт. И теперь у неё солёные ладони.
***
- То-о-м. Знаешь, ты ведь сам виноват.
Тому холодно, Тому теперь всегда холодно, и пальцы Русалки будто всегда у него на лбу, но вот голос её звучит только ночью.
- Ты сведёшь меня с ума, только потом, хорошо?
За эту вечную дрожь, за невыносимо мягкий голос, за ледяной ужас... Том хотел бы, чтоб Русалка так же боялась его. Не сейчас, потом, - если она сама говорит...
А пока можно смотреть, смотреть, смотреть на неё и бояться зажмуриться.
***
Джинни довольна. У Джинни до сих пор солёные пальцы.
Она сидит в сарае и развинчивает Хроноворот. Она не хочет, чтоб все эти люди знали, как она умеет.
Она достала его из сна, она теперь часто путает жизнь со сном, а ещё она иногда помнит, кто все эти люди вокруг неё, а иногда нет.
Сейчас - нет. Во всяком случае, они её кормят. Наверное, потому, что она тоже - рыжая.
А ещё они зовут её красивым именем Джинни. И говорят, что раньше она всегда всё помнила и не так много спала, и что виноват Том Риддл.
Про Тома Джинни и сама очень хорошо помнит, но людям не говорит.
Она вообще мало говорит, только с Томом, когда он снится. Она тогда всё понимает и ничего не путает.
Джинни думает, что волосы нужно бы отрезать. Потому что они же касались его лица, вдруг они за него, вдруг задушат?..
Джинни теперь никогда ни в чём не уверена. Только в том, что теперь всё правильно, что она отомстила.
Джинни умница.
