Я предвижу нас

Я предвижу нас

Наша встреча на Корусанте кажется мне символичной. Всё изменилось за десять лет. И то, насколько Корусант отличается от Татуина, где мы увидели друг друга впервые, лучшее этому подтверждение. Я больше не мальчишка-раб с пустынной планеты, кишащей контрабандистами и наемниками. Я уже не распыляю свои силы и точно знаю, к чему стремлюсь. Я хочу, чтобы ты поняла, что я достоин. Достоин тебя, Падме.

Магистр Оби Ван шагает уверенно, склонив голову, скрытую капюшоном. Я спешу за ним, но, будь моя воля, я бы уже давно оказался впереди, лишь бы побыстрее увидеть тебя. Вот только долг падавана — послушание. Оно всегда давалось мне не так просто, как все остальное, чему меня учил Оби Ван. Я мог освоить владение световым мечем или пилотирование, но в этот день покорно следовать за учителем мне в сто крат сложнее.

Между нами десять лет. Во времени или в пространстве? Да и важно ли это, если ты уже где-то совсем рядом? Впрочем, ты была со мной все десять лет. Сначала я мечтал. Совершенно дурацкие мечты глупого мальчишки о его ангеле заполняли каждую свободную минутку между бесконечными тренировками. А потом я лишь вспоминал. Любое твое движение, улыбку и блеск глаз. Но ты никогда не снилась мне. Право же, это было жестоко с твоей стороны. Мне снился родной Татуин и его бескрайние пустыни с одинокими островками поселений; снилась мама, смотрящая на меня с теплотой, нежной тоской и гордостью. Видения о ней становились с каждым разом тревожней, перемешиваясь с обрывками воспоминаний о беспокойных миссиях и странными предчувствиями. Я отбрасывал страх за мать, помня слова мастера Йоды. И каждый раз, снова проваливаясь в сон, я отчаянно хотел увидеть в нем тебя.

Джедаям нельзя привязываться. Я уверен, что Оби Ван подозревает, какое запретное чувство растет во мне, но не говорит об этом. Даже сейчас он исподлобья наблюдает, как отчаянно я вглядываюсь в безлюдный коридор, ожидая малейшего движения.

Когда учитель рассказал мне о новом задании, я не скрывал восторга и предвкушения. Если речь заходит о тебе, я почти забываю Кодекс и уроки Оби Вана, и у меня не остается сил, чтобы отбросить чувства, как полагается.

Поверь, я никогда не хотел, чтобы ты оказалась в опасности. Но если только это позволяет мне быть рядом с тобой, я готов защищать тебя ценой собственной жизни. Учитель говорит, что я слишком самонадеян. А я лишь трезво оцениваю свои силы. Мне многое дано, и я не упущу шанс это доказать. Он твердит, что я непредсказуем, но разве не предсказуемость позволит врагам найти у меня слабые места?

Я подхожу к окну, когда понимаю, что бессмысленно стоять посреди коридора, как статуя. Оби Ван, опершись о стену, спокойно ждет, изредка поглядывая на меня.

Учитель стал мне вместо отца, правда. Но он не понимает, что сам держит меня, как родитель, который не хочет увидеть, что его сын вырос и готов следовать своей судьбе. Он сомневается, что я могу пройти испытание, он не отпускает меня ни на шаг, но ведет к тебе. Самое главное испытание — кто возьмет верх: будущий джедай, приставленный охранять сенатора, или Энакин Скайуокер, готовый поддаться зову сердца. Пора делать ставки.

Новый звук, доносящийся из другого конца коридора, отвлекает меня от мыслей, но только на мгновение — в следующую секунду я понимаю, что это лишь дроид. А где же ты?

Когда-нибудь я смогу бросить мир к твоим ногам, если захочешь. Мы вместе будем смотреть на него свысока, как сейчас я смотрю на Галактический город. Ты достойна править. Это сказал тебе твой народ и теперь говорю я.

Прости, что я не учтив с тобой, как полагается. Ты уже сенатор, а я продолжаю обращаться к тебе, словно ты такая же, как я. Наверное, виной тому девочка-служанка, которую я когда-то привел к себе домой, и которая с тех пор прочно засела в моей голове.

Однажды в детстве мне приснилось, что я буду джедаем. Еще шаг — и этот сон станет явью. Пусть ты никогда не снилась мне, у меня никогда не было видений о тебе, но… я предвижу нас.

И сейчас, когда ты вот-вот появишься, я не могу сдержать волнения. Оно рвется наружу, и учитель замечает это. Как я могу дышать ровнее, если такого нетерпения не испытывал ни разу за все десять лет? Ты совсем близко. Это одурманивает, выдержка сводится на нет, и меня почти трясет.

Твой силуэт в конце коридора словно приводит меня в чувство. Каждый шаг, который приближает нас друг к другу, отдается глубоко внутри бешеным сердцебиением.

Пока ты разговариваешь с учителем, в моей голове происходит что-то невообразимое: образ из памяти сталкивается с человеком из плоти, представшим перед глазами. Сдержанный тон, отрешенный взгляд и дежурная улыбка — покинув зал, ты так и осталась за маской политика. За тобой шлейфом тянутся беспокойство за будущее Республики, остатки пустых разговоров и дискуссий и то небезразличие, которое так раздражает твоих противников.

Я на секунду ловлю твой взгляд и понимаю, что постепенно возвращается другая Падме. Ты наконец осознаешь, что перед тобой не очередной сенатор, желающий доказать твою неправоту, и в глазах появляется знакомый блеск.

— Эни? — ты впервые обращаешься ко мне, и я невольно вздрагиваю. Только недавно я безуспешно пытался унять дрожь, и вот замер, не позволяя себе даже дышать. Не могу поверить, неужели ты меня не узнала? Надо же, а ты точно такая, как я представлял. За всеми масками и образами сенатор Падме Амидала остается ангелом, который сопровождал меня десять лет.