Глава 1- Домик, конечно, не новый, но можно ведь сделать здесь ремонт, правда? Будет лучше прежнего, хе-хе... – старческий голос звучал с легкой надеждой. Конечно, ей хотелось бы, чтобы я сделала тут ремонт на свои деньги, и тогда, возможно, когда я съеду, она найдет других жильцов, которые могли бы заплатить больше денег... Я слегка кивнула. Обычный кивок, ничего обещающий, но и не оставляющий такого осадка, как сбивчивые объяснения, что у меня сейчас нет денег и все в этом духе.
Мы ведь не хотим ее обидеть, да, Иолцин*?
Этот дом понравился мне сразу. Он был неброским, небольшим, и, что самое главное, он был действительно старым. С обшарпанной крышей, обвалившейся местами штукатуркой на стенах, подгнивающими деревянными ставнями на окнах и вездесущим запахом пыли и сырости, который, казалось, исходил даже от цветов на одичавших клумбах. И еще, конечно, у него была душа. Этот дом, в отличие от новомодных коттеджей в престижных районах, излучал не запах денег и достатка, а уют. Такие дома разговаривают с вами, скрипят, жалуясь на плохую погоду, разгоняют скуку в зимний вечер, помогают уснуть своей какой-то особенной атмосферой... А еще этот сдавался по совершенно смешной цене и находился в стороне от шумных улиц. Точно то, что нужно было мне. Я ведь не случайно пришла сюда... Несомненно, в нем присутствовало нечто такое... знаете, зловещее, как это часто бывает в заброшенных домах, оставшихся без хозяев.
Но мы, моя Иолцин, мы же не позволим, чтобы с нами случилось что-то плохое?
- А когда вы в последний раз были тут?
- Ох, я уже точно и не припомню... лет пять или даже шесть прошло... Но вы не волнуйтесь, - торопливо прибавила она, - соседи следят, чтобы никакие бомжи не лезли...
Ее пальцы, покрытые «маргаритками смерти» нервно сжались на набалдашнике трости. Она, конечно, не знала, что как раз это волновало меня меньше всего. Но шесть лет... дому нужен куда меньший срок, чтобы почувствовать себя брошенным... Стараясь отвлечься от этих мыслей, я обратила внимание на собеседницу, невольно отметив, что трость у нее была хорошая, дубовая, правда не так часто используемая – лак почти не обтрепался, да и набивка была не стерта... Наверное, ее подарил сын, как и квартиру, к тому же, старушка явно предпочитала сидячий образ жизни и вряд ли ходила дальше продуктового магазина. Готова поспорить, продавцы обязательно откладывают для нее коробочку дешевых ягодных кексов – от нее почти незаметно пахло клубникой, а к воротнику голубого платья пристали несколько настырных крошек.
- Ничего страшного, уверена, если что, они сразу бы вам сообщили, - спешу успокоить я ее, заодно выпуская на лицо одну из самых ласковых своих улыбок. Нисколько меня не разочаровывая, мадам Фурнье прямо-таки расцвела в ответ.
- Конечно-конечно, тут все очень тихие люди...
порядочные... – суетливо затараторила она, отпирая дверь запасным ключом. – Вы уж простите, мадмуазель Ру, тут немного не прибрано...
Насчет «немного» мадам Фурнье, конечно, «чуть-чуть» преуменьшала. Сквозь толстый слой пыли на окнах с трудом пробивался солнечный свет, теряя всю свою яркость и привлекательность, которые словно бы застревали между этих серых частичек; на просевшем, некогда красном, диване устроило гнездо семейство мышей; на пыльном, как и окна, полу четко прослеживались цепочки их крохотных следов, а каминная решетка была сплошь затянута серебристой паутиной. Но все это были мелочи, самое плохое, что было здесь – тени. Они были слишком густые, слишком темные и колючие, постоянно шевелились, и я могла услышать их тихий шепот. Они не хотели, чтобы мы находились здесь. Моя рука невольно взметнулась к шее, судорожно хватаясь за охранный амулет на шее. От его тепла мне сразу стало чуть спокойнее.
Что же, так происходит всегда. Если дом чувствует, что хозяева его бросили, он начинает пускать к себе кого попало. И кому попало обычно не нужно много времени, чтобы дом стал считать их частью себя.
Нам придется поработать тут, Иолцин, но мы ведь справимся? Мы должны справиться...
- Не переживайте, все нормально, я уберусь... – я правда уберусь. Но в последнюю очередь моя уборка будет касаться пыли.
В дальнем углу я приметила какое-то шевеление, но это были не мыши. И не тени. В следующую секунду нас обдало легким сквозняком, и я почувствовало, как по моей ноге что-то скользнуло, как будто кошка потерлась пушистой мордочкой. Я невольно почувствовала удовлетворение – тут остался брауни, и ему вовсе не нравятся темные захватчики. А значит, мы подружимся – он уже выказал мне свое расположение.
- Так... вы согласны на этот вариант?
- Разумеется, да! Мне тут нравится, - искренне кивнула я. – Предпочитаете получить плату за первый месяц авансом?
- Нет-нет, что вы! – всплеснула она руками. – Вы же наверняка еще даже не устроились на работу... не переживайте, я подожду пока.
- Спасибо вам, - поблагодарила я ее. Не то, чтобы у меня было совсем плохо с деньгами, но лишними они бы точно не были.
Иолцин ведь хочет остаться здесь? Нам придется столько всего сделать... – Я обязательно заплачу в конце месяца.
- Сегодня в гостинице ночевать, небось, будете?
- Отнюдь, - широко улыбнулась я. – Все мои вещи в такси. Сегодня же примусь за обживание этого местечка. Чем скорее, тем лучше, не правда ли?
- Ну, если вы так думаете... – поколебалась она, открывая дверь и выходя наружу.
Я ничего не ответила, проводив ее до машины. Несмотря на возражения мадам, за такси заплатила я сама, чтобы он еще и отвез ее туда, откуда привез. Зато водитель не взял за перевозку вещей. Всего-то и багажа, что два чемодана, да спортивная сумка...
- Приезжайте через неделю на чай, ладно? Я буду вас ждать, - сказала я на прощание, после чего машина отъехала, а на меня, как это всегда бывает, накатило странное чувство одиночества и беспомощности.
Не унывать!
Мысленный приказ самой себе взбодрил, я тряхнула головой, упрямо посмотрев на дом, который мне предстояло подчинить себе. У меня получится. У нас получится.
Из сумки я извлекла резную коробочку, наполненную крупными желтоватыми кусками смолы, кацею и небольшой кусочек дерева для розжига. Ладан – как раз то, что нужно в таких случаях.
Когда дерево прогорело до тлеющего красного угля, я положила сверху смолу. Довольно скоро моих ноздрей достиг сильный, приятный, чуть горьковатый запах ладана, и я пошла в дом, оставив весь багаж снаружи.
Стоило мне закрыть за собой дверь, как колючие тени безмолвно ринулись ко мне, но дым, окружавший меня, быстро заставил их притормозить. Да, вот так, правильно... Я осторожно поставила кацею на пол и прочертила на полу круг из соли, надежно отсекая себя от черного тумана, клубившегося по ту сторону. Тени недовольно шептали что-то друг другу, ругая наглую девицу, посмевшую вторгнуться в их дом. Тогда мне пришлось начать говорить.
Долго, около получаса, я убеждала сам дом и его обитателей, что я не причиню им никакого вреда, что я могу помочь, привести здесь все в порядок... И дом прислушивался ко мне: тени корчились, плевались, но все же медленно отступали к двери, просачиваясь в щель под ней. К концу моего монолога мимо меня промелькнул низенький брауни, который распахнул дверь, куда рванулся весь оставшийся туман, черными как ночь клубами вырываясь из ставшего вдруг таким негостеприимным дома и тая под еще жаркими лучами заходящего летнего солнца. Дом меня принял.
Я в измождении опустилась на пол, не обращая внимания на пыль. Полчаса находить слова для односторонней речи нелегко, особенно когда слушатели так недоверчивы. Мне потребовалось не меньше десяти минут, чтобы прийти в себя, после чего я встала и, надо признаться не без некоторой опаски, переступила черту круга. Однако ничего плохого не произошло, и это заставило меня заметно приободриться. Я занесла в дом свои чемоданы, разместив их около входа, и принялась рыскать по дому в поисках чего-либо, похожего на швабру и тряпку.
Таковые нашлись в небольшой кладовке рядом с кухней, там же обнаружился порошок, отсыревший, от которого мне пришлось отказаться, и ведро, что было весьма кстати. Кран в ванной страшно загудел и затрясся, когда я повернула вентиль, оттуда закапала малоприятная коричневая жижа, однако минут через десять, слив всю дрянь, накопившуюся за эти годы, сантехника перестала изображать припадок эпилепсии, и в ведро потекла более-менее чистая вода. Впрочем, я все же решила на всякий случай вызвать завтра специалиста.
Убирать гостиную я закончила не раньше полуночи, драя пол, окна, то и дело меняя воду в ведре, загоняя мышей в норы и разгоняя настырных паучков. Закончив с этим, я наскоро поужинала баночкой консервов и завалилась спать на диван.
*Иолцин - ацтекское имя. Означает "Маленькое сердце". (согласно сайту "Мифы или реальность")
