Глава 11. Пуппер/Таня. Скелеты в шкафу. NH!
Поздно, о чем-то думать слишком поздно
Тебе, я чую, нужен воздух
Лежим в такой огромной луже
Прости меня, моя любовь.
Земфира "Прости меня, моя любовь"
— Танья? Таня!
Таня, в девичестве Гроттер, даже не обернулась – В Питере несколько тысяч «Тань», а она здесь бывает раз в полгода, да и то, если повезёт. Но через пару мгновений её кто-то дёрнул за локоть, и над ухом послышалось ещё одно удивлённо-радостное «Танья!». Уже поворачиваясь, чтобы высказать наглецу всё, что о нём думает, Таня вспомнила это мягкое произношение, глотание букв и восторженный голос.
— Пуппер? – тупо спросила она, недоверчиво оглядывая парня.
В джинсах, клетчатой рубашке и без очков узнать его было довольно сложно. Разве что обычная неуверенность на лице, чуть покрасневшие скулы и еле сдерживаемая улыбка махали ей ручкой из прошлого. Таня недоверчиво зажмурилась и потрясла головой, думая, что это – какой-то оптический обман. Открыла, – Пуппер напротив лишь сильнее покраснел.
— Что ты здесь делаешь? – единственное, что она смогла спросить.
В голове проносились миллионы мыслей в секунду: откуда он здесь, почему рядом с ним нет ни охранников, ни верных Пруна и Гореанны, как тётушки вообще отпустили его в Россию?! Гурий скромно переступал с ноги на ногу и терзал её ладонь в своих руках.
— Я… тут гуляю, — он неопределённо махнул рукой, не выпуская её ладонь, отчего Таня пошатнулась и почти упала на Гурия. Контрабас больно ударил по ногам.
Таня чертыхнулась.
— Всё такой же, — пробурчала она, освобождаясь из его объятий.
— Вообще у меня тудей день бёздей, — смущённо сказал Гурий, пытаясь снова отловить её ладонь.
— Оу, — Таня улыбнулась. – С днём бёздей, Гурий! – она подалась вперёд и быстро чмокнула того в щёку.
За пять лет, что они не виделись, до Тани лишь изредка долетали какие-то слухи о Пуппере. То говорили, что он женился на Джейн, потом, что она оказалась аферисткой, и Самая Добрая Тётя собственноручно заточила её в Дубодаме. Потом мелькали какие-то новости о внебрачных детях, которые Джейн родила Пупперу в тюрьме и что Добрая Тётя растаяла, как шоколад, и вернула ту в семью. Как и раньше, мнение самого Гурочки мало кого волновало. Таня почитывала все эти статейки без какого-то душевного надрыва и печали: с Пуппером было покончено ещё в палате магпункта, когда она держала Локон Афродиты.
Но сейчас, глядя в такие знакомые – ничуть не изменившиеся – глаза, Таня снова вспомнила все охапки роз, бесконечные письма и шоколадные конфеты с выжженными инициалами. И стало как-то… обидно. Любимый Валялкин так и остался неромантичным чурбаном, даривший цветы только на восьмое марта, да изредка на день рождения. А хотелось ведь! Сентиментальность нахлынула неожиданной волной, сметая на своём пути все препятствия.
Гурий за это время вновь отловил её ладонь и, что-то рассказывая ей, гладил пальцы. Говорил он много, мешая английские и русские слова, из-за чего выходила почти бессвязная каша. Но Пуппер так счастливо улыбался, что Таня тоже начала широко улыбаться и смеяться.
— Гоу сам-нибудь выпьем ти? – перебил сам себя Гурий и, не дожидаясь ответа, потащил её в ближайшее кафе.
В ближайшем кафе официантка смотрела на них широко открытыми глазами и хлопала ресницами, соображая: это ТОТ САМЫЙ??
— Просто похож, — шепнула ей Таня, и официантка успокоилась, сразу сдувшись, как воздушный шарик. Убрала зеркальце в карман фартука и отошла к барной стойке.
— Таня… — нежно и печально пробормотал Пуппер. – А ты… ты здесь… Я слышал, что… — он кинул быстрый взгляд на левую руку.
Таня, заметив это, положила на стол правую с тонким обручальным кольцом на безымянном пальце. Пуппер вздохнул и посмотрел на неё с таким обречённым видом, что Тане стало его почти жаль.
— Я здесь по делам, надо купить кое-какие лекарства.
— Для кого? – без интереса спросил Пуппер.
Таня неопределённо пожала плечами. Говорить «для зверей» не хотелось, врать тоже. Принесли чай.
— А… Ю… ремембер ми иногда? Вспоминаешь? – спросил Гурий через некоторое время.
— Вспоминаю, — не соврала.
Вспоминает часто. И каждый раз, завидев купидона (которые залетают в их края очень редко) почему-то надеялась, что от Пуппера. С длиннющим письмом и конфетами. И чтобы обязательно с инициалами! Тогда бы она закатила глаза, фыркнула и прочитала бы письмо с чувством, что только что сделала одолжение всему мирозданию. Медленно бы съела конфеты, сначала слизав с них буковки. И ни за что – никогда – не сказала бы о письмах Ваньке. Это было бы её маленьким секретом. Её и Пуппера.
Таня начала водить пальцем по столу, размазывая каплю воды по столешнице. Быть счастливой с одним, но ждать письма от другого – это ведь не страшно, да? Ну, такое случается, правда?
Гурий справился с грустными эмоциями и теперь в своей обычной манере рассказывал всё, что случилось за все года, что они не виделись. Оказалось, что газеты были довольно близки к истине: на Джейн он действительно женился («А кольцо не носит», — промелькнуло в мыслях у Тани), только вот ни внебрачных, ни брачных детей у них не было. А очки не носит, потому что Самая добрая тётя решила, что это вконец не модно. Собственно зрение у него сто процентное, поэтому ему от этого лишь плюсы.
Таня рассеяно слушала Пуппера и улыбалась.
Гурий умолчал лишь об одном: о том, что у него в сумке стопочкой лежат письма к Тане, которые он писал ей почти каждую неделю. Да и в Питер приехал только потому, что услышал от кого-то, что её можно здесь найти. Нашёл. Только вот драгоценные бумажки ей не отдаст – не решится.
