Глава 1Название: Tertium non datur (лат. «Третьего не дано»)
Автор: polina_pavla
Бета: Хильда
Дисклеймер: на чужое не претендую, но сюжет мой
Пейринг: Джеймс П./Бри Э., Скорпиус М./Роза У.
Жанр: drama, romance
Рейтинг: пока PG-13, а дальше посмотрим
Саммари: Прошло девятнадцать лет со времени падения Тёмного лорда. Магический мир постепенно оправляется от последствий войны, а школа чародейства и волшебства Хогвартс ожидает прибытия новых учеников, и среди них не только дети молодых ветеранов и их школьных недругов, но также девочка, история семьи которой неизвестна никому.
От автора: Серию книг о Гарри Поттере я перечитала не раз, однако знакома всего с четырьмя фиками по этому фэндому, так что с чистой совестью заявляю, что ничьих идей не заимствовала. По причине же плохого знакомства с фэндомом я не могу и оценить, насколько оригинальны сюжет и идея моей истории. В любом случае искренне надеюсь, что она найдёт своих читателей.
Глава 1.
Ex ungue leōnem*.
Ленивая осень в тот год никак не хотела вступать в свои права. Вот уже наступило первое сентября, однако ни один листик на кустах и деревьях не показывал хоть каких-то признаков увядания. Даже воздух был чутким, звонким, разогретым, так что спешившие по проходам вокзала Кинг-Кросс люди носовыми платками или же голыми ладонями смахивали выступавший на лбах и шеях пот. То тут, то здесь раздавались сетования на нетипично жаркую погоду и рассуждения на тему глобального потепления. Раздражение пассажиров и их провожатых было настолько велико, что они, вопреки обыкновению, не замечали то и дело проходивших мимо престранных субъектов, толкавших перед собой тележки с тяжёлыми чемоданами и клетками с совами и иным зверьём помельче. Не знали они, и что среди этих чудаков была семья некоего Гарри Поттера, так как в их мире – мире магглов – это имя что-то значило только, пожалуй, для нынешнего премьер-министра и парочки предыдущих.
- Я знаю, что дядюшка Джордж снабдил тебя предостаточным количеством своих «сувениров», – сурово шептала красивая рыжеволосая женщина старшему из троих бодро шагавших рядом с ней детей.
- Мам, ты же несколько раз проверяла мои вещи, – робко возразил мальчик, но всё же не смог скрыть лукавой усмешки, заставив тем самым улыбнуться отца и младшего брата.
- И всё равно я знаю, что как-то ты эти вредилки припрятал. Уж, думаю, мой братец этому тебя научил. Если нам придёт письмо из школы, в котором говорится, что ты набедокурил…
- Твоя мама хочет сказать, чтобы ты, совершая шалости, был осмотрителен и не попадался. По крайней мере, не в первый же месяц, – перебил раздосадованную женщину муж, чем вызвал тихие смешки своих детей. Женщина было повернулась, чтобы отчитать и мужа, но натолкнулась на до невозможности выразительный взгляд, говоривший, во-первых, «дорогая, запрещать бессмысленно, нам всё равно не уберечь его от шалостей», во-вторых, «давай не будем лицемерами и вспомним о том, что сами, мягко говоря, отнюдь не всегда соблюдали правила». Безмолвное послание супруга было настолько красноречивым, что Джинни ничего не оставалось, как пробурчать: «Да, не в первый же месяц». Джеймс расплылся в ещё более широкой улыбке, а Гарри не без добродушной иронии подумал о том, как же сильно порой его жена походит на собственную мать. Подмигнув сыну, он похлопал его по плечу и подтолкнул в сторону барьера, разделявшего девятую и десятую платформы.
Восемнадцать лет минуло с того дня, когда Гарри Поттер при поддержке друзей и соратников одолел Тёмного Лорда. Жизнь магического общества вошла в привычное русло. Многие поражались тому, как быстро зарубцевались раны, оставленные войной, которая, так или иначе, затронула почти все семьи волшебников Великобритании, и не только её. По всей стране были установлены памятники в память жертв террора и войны, а также чествующие героев, к числу которых не без некоторого сопротивления определённой части волшебников были отнесены и Сириус Блэк с Северусом Снейпом.
Последователей Волдеморта разыскивали ещё долгие месяцы после битвы за Хогвартс, хотя никто из них вовсе не выказывал намерений отыскать своего господина, а лишь спасал собственную шкуру, не думая ни о достоинстве, ни о чести своей семьи, за которые так ратовали и которые так превозносили Пожиратели смерти.
Было принято немало новых законов, упразднено несколько старых, Министерство магии обновилось почти наполовину; к службе привлекли множество молодых, талантливых людей, многие из старых чиновников, вроде Долорес Амбридж, понесли разной формы и степени наказания: от домашних арестов до заключений в Азкабане.
Хогвартс, принявший на себя основной удар, был восстановлен в первую очередь и первого сентября того же года принимал новых и старых учеников. Это было своеобразным символом того, что, несмотря на разруху, несмотря на потери, несмотря на не до конца изживший себя ужас, жизнь продолжается, и если на Британских островах есть уголок безопасности и спокойствия, столь необходимых юным чародеям и их родителям, то Хогвартс полон решимости вновь взять на себя эту роль. Как и всякое наделённое магическими силами живое существо (коим, собственно, и являлся), он быстро исцелился не без помощи старых преподавателей и нового директора школы – Минервы Макгонагалл.
Вот и в этот год одна из старшейших и величайших школ волшебства с нетерпением, преисполненным достоинства, ожидала прибытия учеников.
Впервые за долгие годы оказавшись на платформе девять и три четверти, Джинни и Гарри на пару мгновений замерли, почувствовав, как их буквально сминает любовная нежность к красному паровозу, уже начавшему бодро пыхтеть, и к самой этой счастливо-волнительной обстановке, полной предвкушения и ожидания. На миг они забыли о том, что явились сюда вовсе не для того, чтобы самим отправиться в Хогвартс. Из кокона приятных мыслей их вырвал негромкий вскрик:
- ’Арри! Билль, смат’и, там ’Арри и Джинни.
Приветственный возглас Флёр, к сожалению, привлёк внимание не только тех, к кому был обращён. Теперь все присутствовавшие, так или иначе, смотрели на главу семейства Поттер. Некоторые, чтобы не показаться невежливыми, хотя и безуспешно, изо всех сил старались не выказывать своего любопытства, иные же беззастенчиво пялились, не находя в этом занятии ничего предосудительного.
Поэтому-то никто не заметил пару, скромно стоящую в дальнем конце платформы. Статная женщина, юность которой давно отцвела, однако величественная, терпкая красота вовсе не увяла, обнимала одной рукой, тесно прижимая к себе, хрупкую девочку лет девяти-десяти. Даже те, кто многие годы был знаком с ними и провёл в их компании немало времени (а таких людей было немного), с трудом мог обнаружить фамильное сходство. Тронутые сединой, каштановые волосы дамы, выглядывавшие из-под чёрной вуали, слишком ярко контрастировали с пепельными локонами её юной спутницы, а голубые глаза, по-прежнему ясные и пронзительные – с чёрной радужкой, подобрать достаточно подходящее сравнение с которой мог бы только один человек из ныне живущих – Гарри Поттер, видевший тёмные воды проклятого озера, наполненного уродливыми и пугающими телами живых мертвецов.
Вот только он не глядел на ребёнка, а, изо всех сил стараясь игнорировать досаду из-за пристального внимания и неприкрытого любопытства окружающих, сосредоточился на собственных отпрысках, старший из которых в этот год впервые садился на Хогвартс-экспресс. С женой и детьми он подошёл к семье шурина, дочери которого в этом году предстояло учиться на шестом курсе, а младшему сыну – на четвёртом. Рядом с Мари-Виктуар увивался крестник Гарри – семикурсник Тед Люпин. Собственно провожая его на Хогвартский поезд шесть лет назад, Гарри в последний раз и был на этой платформе. Вскоре к этой большой компании присоединился и Перси со своим небольшим семейством: он, в душе сочтя пример своих родителей дурным, был отцом всего одного ребёнка – сына, названного в честь героически погибшего брата. В действительности очень немногие оценили этот порыв Перси, и особенно он разочаровал Джорджа, бесспорным любимцем которого был Джеймс. Несчастный Фред-младший никак не мог оправдать ожиданий своих родственников: единственный из всех Уизли он, как и его мать, учился на Когтевране, и хотя был успешен в учёбе, не блистал ни по части спорта, ни по части проказ. Конечно же, его любили, но присутствовала в этой любви немалая доля жалости и горечи.
С появлением Перси беседа не то чтобы расклеилась, но утратила ту непринуждённость и некоторую даже игривость, став плоской и формальной: взрослые, нарочито игнорируя пристальное внимание, которое оказывалось зеваками одному из них, стали обсуждать предстоящие семейные сборы в «Норе» по случаю дня рождения дедушки Артура, а дети о чём-то шептались в сторонке.
Вскоре Джеймс, взятый под опеку старшими родственниками, сел на паровоз, как положено любящему сыну, высунулся из окна и начал махать своим родителям и брату с сестрой, пока те не исчезли из виду.
Что чувствовал в этот момент сам Гарри Поттер – неизвестно, вот только можно с уверенностью утверждать, что грусти в его мыслях было больше, чем радости: тоски по собственным школьным годам, по тому месту, которое до сих пор считал своим первым домом, по той атмосфере непринуждённости, ощущаемой тогда и только тогда, когда находишься среди «своих», среди равных, среди тех, кто способен тебя понять, когда сам ты ещё совсем не знаешь, с чем имеешь дело. Начал скучать Гарри и по своему старшему сыну, с ясностью понимая, что с этого дня Джеймс, которому большую часть последующих семи лет предстояло прожить на другом конце страны, станет всё более отдаляться от него, обретая столь желанную им самостоятельность, пока совсем не зная, что она под собой подразумевает и что за собой влечёт. Ещё Гарри самую малость завидовал сыну, завидовал всем тем опытам, с которым Джеймсу только предстояло познакомиться, всем тем открытиям, которые предстояло сделать, и приключениям, которые его ожидали, потому что детство и юность – сами по себе приключения, тем более если проводишь их в таком месте, как Хогвартс.
Когда на следующий год чета Поттеров впервые отправляла в Хогвартс уже второго сына, необычная пара из женщины и девочки, которая, к слову, не слишком-то изменилась, вновь явились на платформу девять и три четверти. И если бы не мантия, в которую в этот раз была облачена младшая, то можно было бы подумать, что они вовсе не покидали этого места.
Они, так и оставшись никем незамеченными, простились друг с другом просто и довольно сухо: бегло поцеловав свою юную спутницу в щёку и пожелав ей удачи, женщина поправила вуаль и направилась к выходу, так ни разу и не оглянувшись. Впрочем, девочка, очевидно, ничего другого и не ждала, так как сразу же двинулась к одному из вагонов, волоча за собой огромный чемодан и клетку с птицей. Забравшись в совершенно пустое пока купе, она без помощи посторонних разместила на багажной полке свою тяжёлую поклажу и села в уголок у окна, достав книгу и принявшись её изучать.
Всё более заполнявшие с каждой минутой поезд люди и шум возвещали о том, что неумолимо близится отправление. Вот и у девочки с книгой вскоре появились попутчики, которые забегали в купе, кое-как бросали вещи, а после поспешно возвращались на перрон, чтобы провести ещё немного времени с близкими.
Но вот окна заволокло паром, раздался гудок, послышались звуки захлопывавшихся дверей, прощальные крики и последние наставления, и поезд тронулся. Ещё с пару минут юноши и девушки стояли в коридоре, глядя на удаляющиеся лица родных и знакомых, но после начали расходиться по купе. Время прогулок по поезду ещё не настало, так как не проехала тележка со сладостями, которую никто ни в коем разе не хотел пропустить, так что школьники принялись возиться с вещами, которые ещё не успели уложить на багажные полки, болтать с приятелями-попутчиками и разглядывать незнакомых соседей по купе.
- Как тебя зовут? – спросил второкурсник с Когтеврана, силясь заглянуть в глаза незнакомой девочке, сосредоточенно читавшей книгу, что вызывало недоумение.
Та положила палец на страницу в том месте, где остановилась, медленно подняла не по-детски бесстрастное лицо и равнодушно ответила:
- Бригитта, – а после вернулась к своему занятию, тем самым ясно дав понять, что не заинтересована ни в продолжении беседы, ни в знакомстве.
До самого Хогвартса больше никто не решился докучать ей расспросами, и даже когда она встала и чинно покинула купе, чтобы посетить уборную, её уход был прокомментирован всего одной фразой: «Какая-то она странная». Замечание хотя и не отличалось остроумием, всё же было довольно точным.
Все школьники, ехавшие на этом поезде, либо были знакомы друг с другом до того, как отправились с платформы девять и три четверти, либо успели познакомиться в пути, или же друг о друге слышали, так как, в целом, английское магическое общество не было таким уж многочисленным и совершенными незнакомцами среди пассажиров Хогвартс-экспресса были только те, кто родились в семьях магглов.
Но Бригитта не была просто «новенькой», она была чужачкой, причём если и не враждебно настроенной, то уж совершенно точно не дружелюбной, и это почувствовали все. Эта девочка, которую ещё нельзя было даже вполне назвать ученицей Хогвартса, уже приложила значительные усилия к тому, чтобы стать изгоем, однако, казалось, это не просто не пугало её, а было желанным. Так что, вернувшись в купе, она достала из сумки пакет с по-маггловски обычным овсяным печеньем и, не предложив никому угоститься, принялась неспешно есть, периодически стряхивая уверенной рукой упавшие на вновь раскрытую книгу крошки.
Присутствие и поведение Бригитты угнетало её попутчиков, поэтому вскоре половина из них отправилась побродить по поезду, чтобы пообщаться с приятелями, освежить старые знакомства и обзавестись новыми, а остальные приняли решение не замечать нелюдимую девчонку.
В соседнем же купе, напротив, было шумно и весело: Джеймс Поттер вводил своего младшего брата и кузину в славное гриффиндорское общество, ведь не смотря на высказанные им на перроне предположения, он нисколько не сомневался в том, в какой именно части замка будет спать Альбус этой ночью и большинство последующих в ближайшие семь лет.
Ещё в одном из вагонов среди, как полагал, будущих однокурсников сидел и Скорпиус Малфой, немного робевший из-за того пристального внимания, которое оказывали ему старшие и опытные ученики Слизерина.
Шли часы, близился вечер и вот уже мягко начали опускаться сумерки, от которых не в силах был убежать даже быстрый Хогвартс-экспресс. Те, кто сел на поезд в магловской одежде, к этому времени успели переодеться в форменные школьные мантии. И все, без исключения, помимо голода начали испытывать и лёгкое нетерпение. У кого-то оно было разбавлено нервозностью, связанной с незнанием того, что ожидает; у кого-то сладкой тоской в предвкушении встречи со вторым домом – школой. Всё чаще школьники принимались ёрзать на своих сидениях или вскакивать на ноги без очевидных причин. И только девочка, сидевшая во втором купе шестого вагона, продолжала невозмутимо читать свою книгу, не выказывания ни малейших признаков волнения.
По прибытии паровоза на станцию «Хогсмид», ученики высыпали на улицу в ожидании завершения своего путешествия.
Как и всегда первогодки в сопровождении Хагрида, тепло поприветствовавшего старых знакомых, отправились к лодкам, а остальные ученики – к каретам с фестралами. Как и всегда раздались поражённые ахи и охи первых, как и удовлетворённые – вторых, когда показались стены и башни Хогвартса. Как и всегда один из первокурсников едва не бухнулся в озеро, а один из старшекурсников стал жертвой пакости Пивза. В общем, всё проходило в соответствии с заведённым сценарием и согласно традициям.
Проплыв по туннелю, начинавшемуся в расщелине утёса и заканчивавшемуся прямо под замком, дети высадились на каменной пристани, боязливо осматриваясь по сторонам. Однако надолго задержаться в этом мрачноватом месте им не довелось, так как вскоре лесничий повёл их наверх.
Вот так зло и проникло в школу, приняв самый обманчивый из всех обликов – неискушённого дитя. Впрочем, не впервые. Однако стены Хогвартса, как всегда, остались спокойны и непредвзяты, гостеприимно приняв Бригитту. А пока ей, как и всем первокурсникам, предстояло самое волнительное мероприятие вечера – распределение на факультеты.
__________________________
*лат. «По когтям можно узнать льва».
