***К тому времени, как молодые люди добрались до водопада (вместе с ними поехал и Эрик, а Рес остался в Нидри), совсем стемнело.
Пока ехали, Гермиона засомневалась, будет ли что-нибудь видно. Но Эви уверила, что темнота не помешает им полюбоваться красотами этого места. Однако Гермиона, хотя и не говорила этого вслух, отнеслась к этому скептически. Беспокойство за возвращение в Англию очень мешало ее восприятию природы вокруг. Она пыталась понять каким образом они вернутся назад, не вызывая подозрений у Эви, Эрики и Реса. Вернуться можно было только аппарировав на материк. Как Джордж обяснит Эви - куда они денутся? Или он собирается изменить им память?
И вдруг ее озарила догадка - Джордж влюбился в Эви, и просто следует за ней, как одержимый!
Это была совершенно безумная мысль. Разве Джордж был таким человеком? Гермиона просто сходит с ума.
Джордж, который сидел в машине с ней рядом, словно почувствовал тревогу девушки, потому что повернулся к ней, внимательно посмотрел на ее лицо и прямо спросил:
- Что с тобой, Гермиона?
Девушка посмотрела на него, а потом на Эви.
- Мы не опоздаем... к отбытию из Афин в Лондон?..
- Гермиона, Джордж, оставайтесь на ночь, - тут же произнесла Эви. - У меня большой дом.
- Я бы с радостью, но завтра у меня важная встреча.
- Во сколько?
- В одинадцать, но мне нужно еще к ней подготовиться... - Гермионе было неприятно, что она получалась какой-то занудой, тем более что видела - Джордж хотел остаться.
Она уже очень жалела, что поддалась на уговоры Джорджа там, в порту Пирей.
- Из Афин в пять утра есть самолет, - произнес Эрик. - В Лондоне будете в десять. Оставайтесь.
- Что скажешь, Гермиона? - вопросительно подняла брови Эви, глядевшая на Гермиону в зеркало авто.
Девушка колебалась. Конечно, она летала самолетом, но Джордж не летал. К тому же, вдруг вспомнила она, у них нет документов, им никто не продаст билеты без паспортов.
- Это вряд ли возможно, - с сожалением ответила Гермиона.
Больше никто ничего не сказал.
...На самом деле, это стоило того, чтобы увидеть.
Ребята оставили машину на специальной стоянке и дальше отправились пешком по утоптанной многочисленными туристами дорожке. Дорожка привела к озеру, в которое шумно низвергался с высокой скалы мощный поток воды. Увидев водопад, Гермиона ахнула.
Поразительно, но здесь было светло, как днем, - яркая луна и россыпь мирриадов звезд серебряным светом освещали это удивительно красивое место. Сам водопад, казалось, подсвечивается изнутри, и это было завораживающе красиво. Как пояснила Эви, внутри скалы был грот, имеющий узкий цилиндрический выход наверх и несколько боковых ответвлений. Свет луны падал сверху на скалу, проникал во все ее трещины-щели, и таким образом получалась естественная подсветка водопада.
У Гермионы возникло ощущение, что она попала в сказку. Пожалуй, хотя бы ради этого зрелища стоило приехать сюда в такое позднее время.
- Мое самое любимое место, - произнесла Эви, с любовью глядя на озеро и водопад. – Здесь я отдыхаю, играю, сочиняю.
Ребята помолчали, наслаждаясь красотой вокруг. Слава Мерлину, кроме них здесь больше никого не было, и вокруг царила тишина. Над озером вдруг поплыл посеребренный лунным светом туман...
Эви же нарушила тишину стихами:
- В лунном свете она нежится...
Отражает ночные тени.
Чистая, дышит свежестью,
Окруженная леса стенами...
То взволновано, то спокойная
На ветра игру откликается... -
То подернется рябью, стыдливая,
То, как зеркало, вдруг разгладится...
Вот такая она красавица -
С берегами крутыми, заросшими
Сон-травой... да цветами душистыми,
Да волшебной пыльцой припорошена...
Серебрится бликами-искрами...
Девушка помолчала, а потом добавила:
- Вода – источник жизни. – Она достала из своей сумки флейту и заиграла на ней.
Мелодичные звуки поплыли над озером, настолько чистые, звонкие, нежные, что даже грохот водопада не мог их заглушить.
От всего этого в душе рождался восторг. Хотелось смеяться и плакать. Гермиона поняла, что она совершенно выбита из сил, душевных сил, и она на грани истерики…
К Гермионе подошел Эрик и предложил немного прогуляться, осмотреть окрестности. Гермиона не стала отказываться от прогулки с ним. Она видела, что Джордж, услышав предложение Эрика, напрягся, повернул вслед за ними голову, наблюдая, как они уходят, и это было для девушки почему-то так приятно…
Они зашли немного за водопад. Там в траве валялся большой плоский камень, на который Эрик безжалостно бросил свою белую куртку, усадил Гермиону и сел сам рядом с ней.
Гермиона с улыбкой ожидала какого-то признания от этого мальчика, точнее, признания в любви. Обстановка располагала, а подростки так влюбчивы...
От последующих слов Эрика Гермиона чуть не упала на землю, пораженная до глубины души:
- Если судить человеческими мерками, я безнадежно стар. Ведь мне больше лет, чем этому миру. - Эрик с несочетаемой с детским лицом снисходительностью смотрел на Гермиону. - Я - Эрос, бог любви.
- Ты шутишь? - не поверила Гермиона. - Что за розыгрыш?
И тут она, волшебница, повидавшая за свои годы всякое диво, ясно увидела, что перед ней находится глубоко древнее существо, даже не существо, а мощнейшая энергия, принявшая человеческий облик. Словно кто-то снял с глаз пелену, и она УВИДЕЛА.
И тогда Гермиона испугалась.
- Я... я... - от испуга она стала заикаться.
Эрик... бог Эрос смотрел на нее с ласковой усмешкой.
- Ты, волшебница, видевшая стольких существ, считала, что Олимпийские боги вымысел, миф, часть греческого фольклора.
- Ну да, - неуверенно сказала Гермиона. - Мерлин... А Эви? Рес?..
- Джордж давно все понял. Как ты, девушка недюжего ума, ничего не заметила, не догадалась ни о чем... "Терпейн" - наслаждение, получаемое от игры Эвтерпы на флейте или лире, или от ее песнопений.
- Эвтерпа? - Гермиона наморщила лоб, припоминая: - Муза лирической поэзии, кажется? Ах, поэтому Эви... А Рес?..
- Ее сын.
- Подожди, Рес - фракийский царь, герой Троянской войны?
- Именно он.
- Но разве он не погиб во время этой войны?
- Погиб, - согласился Эрос. - И воскрес. Эвтерпа попросила Зевса, а тот, в свою очередь, Аида… Ты прекрасно осведомлена мифами Древней Греции.
- В детстве мифология Древней Греции была моей любимой книгой. - Гермиона нерешительно спросила: - Что все это значит? Почему вы не сказали сразу? И почему сказали именно сейчас?
- Сразу не было нужды, а сейчас потому, что ты так тревожишься о возвращении в Лондон, вместо того, чтобы наслаждаться здешней природой.
Гермиона пристально смотрела на бога.
- Вы лукавите.
- Разве что чуть-чуть, - улыбнулся Эрос. - Ты несчастна в отношениях. Тебе нужно отвлечься, чтобы взглянуть на себя и того, кого ты считаешь своим избранником, со стороны. Ты заметила, что за целый день не вспоминала о Роне. Почему, как думаешь?
Гермиона помрачнела, вспоминая о Роне, об их отношениях.
- Потому что я не хочу думать об этом. Точнее, сегодня мне слишком хорошо, чтобы размышлять о наших ссорах…
Эрос пристально смотрел на нее, отчего Гермионе стало не по себе. Ей показалось, что бог каким-то образом воздействует на нее, хотя до сих пор она не ощущала никакой магии вокруг.
- Скажи мне честно, ты веришь, что у вас с ним что-то получится?
- Я… - «верю», хотела сказать Гермиона, но осеклась, понимая, что солжет. Солжет себе, ведь бога любви, понятное дело, она не обманет. Поэтому она стушевалась и продолжила очень подавленным голосом: - …верила. Теперь я ни в чем не уверена.
- Чтобы помочь тебе определиться (хотя я и немного нарушу этим откровением Равновесие нашего мира), я открою тебе тайну. Рональд Биллиус Уизли никогда не был предназначен тебе Судьбой. Только, как друг, соратник, и только для того, чтобы Герой – Гарри Джеймс Поттер – победил Зло в лице Томаса Марволло Реддла.
Гермиона была шокирована.
- Я не могу в это поверить!
А как она могла в это поверить? Ведь любовь между ней и Роном появилась не сразу, сперва возникла крепкая дружба, привязанность. Возможно, им показалось, что появилась любовь, они оба ошиблись… неужели так оно и есть на самом деле?
«Но я его люблю! Люблю! Любила…».
Гермиона была в смятении. Она не могла так ошибиться. И тут она припомнила один разговор...
Было это в начале шестого курса обучения в Хогвартсе, кентавр Флоренц предсказал Гермионе ее будущее. Впрочем, это трудно назвать предсказанием. Как всегда, Флоренц был туманен:
- Гермиона, я вижу ваше будущее.
Гермиона, недолюбливавшая прорицания, только усмехнулась:
- Что-то интересное?
Флоренц был очень серьезен:
- Я вижу, что ваш жизненный путь очень насыщен действиями, событиями... Много вариантов их развития. Все зависит от вашего выбора.
Девушка пожала плечами.
- Я всегда придерживаюсь принципа, что человек сам строит свою судьбу. Ваши слова, Флоренц, очень... как бы правильно это сказать... общие. Подобное предсказание применительно к любому человеку - и оно будет правдивым.
- Вы слишком недоверчивы, - вздохнул кентавр. - Но я уверен, что вы еще вспомните мои слова.
Гермиона улыбнулась. А потом, повинуясь секундной слабости, все же спросила:
- Рон Уизли будет моим мужем?
Она тут же пожалела о своем вопросе, потому как это было то личное, которое было глубоко внутри нее и сокровенное. Она покраснела от неловкости. Вырвалось... Просто она недавно услышала, как Браун сплетничает с Парвати о Роне («Он так возмужал», «Он такой красивый», «Говорят, он неплохо целуется...»), и сердце Гермионы, знающее, какой Рон упрямый и непостоянный, было неспокойно.
Флоренц успокоил ее, сказав:
- Уизли будет вашим мужем.
Неужели он ошибся?
- Он не ошибся, - мягко сказал Эрос. - Он не стал тебя разочаровывать, просто не сказал точно, какой именно из братьев Уизли предназначен тебе судьбой.
У Гермионы округлились глаза.
- Так вы хотите сказать, что… что…
Джордж Уизли – ее судьба?!
- Это бред! Этого не может быть! Это… этого просто не может быть!
От возмущения Гермиона встала и принялась ходить взад-вперед. Потом посмотрела на Джорджа, который разговаривал с Эви.
- Так он знает?!
- Нет. Он знает, что Эви – Муза лирической поэзии. И больше ничего.
Джордж ничего не знает. А она уже начала подозревать его в лицемерии. Гермионе отчего-то вдруг стало очень горько. Она едва не разрыдалась, и вдруг Эрос крепко обнял ее.
Это было самое потрясающее чувство в ее жизни! Когда тебя обнимает Сама Любовь… это невозможно описать никаким языком, никакими словами. А если все же попытаться, то…
Ласка.
Свет.
Тепло.
Покой.
Радость.
Нежность.
Уверенность.
Сила.
И любовь.
Любовь. Любовь. Любовь…
По щекам Гермионы текли слезы. Она плакала на плече у Эроса (кто бы поверил), и с каждой слезинкой из нее вытекала вся горечь и боль ее сложных отношений с Роном.
…Они остались на ночь в доме Эви в Нидри. Теперь, когда все прояснилось, и Джордж с Гермионой узнали, что их спутники – это живые воплощения греческой мифологии – общение друг с другом стало гораздо легче и веселее. До поздней ночи они сидели в самой большой комнате дома Музы, в которой находилось множество музыкальных инструментов, пили там чай, разговаривали (Эрос оказался душа-парнем, постоянно травил анекдоты про Олимп и его жителей), играли – Эви на флейте, Джордж на гитаре, Эрос на арфе, сочиняли стихи, смеялись, шутили… в общем, весело проводили время.
И так хорошо было Гермионе на душе – спокойно, ясно, умиротворенно. После разговора с Эросом она посмотрела на Джорджа Уизли другими глазами и поняла, что, действительно, этот человек гораздо ближе ей по духу, чем Рон.
Рон. Ее милый рыжеволосый усыпанный веснушками Рон. Нескладный, грубоватый, неуверенный в себе. И верный своим друзьям, готовый ради них на все. Этот Рон давно не имеет ничего общего с тем, с кем она вчера поссорилась. Точнее, он остается тем же Роном, но только не в сердечных делах. Первая же продолжительная разлука показала – они разные, они не смогут всю жизнь провести вместе. Как муж и жена.
А с Джорджем она сможет?
А вдруг он не захочет?..
Ночью Зевс начал бурно выяснять отношения с Герой - разразилась сильная гроза, молнии били в землю, словно желая изрешетить ее.
Гермионе не спалось. Она сидела перед окном, глядя на ливень, и думала о своей жизни, о встречах, о чувствах. В дверь постучали, и она вдруг испугалась, что это Джордж.
- Да?
- Это Джордж.
- Входи...
Он был одет в оддолженные Эросом пижамные штаны и майку. Они ему очень шли, он был таким милым...
- Не спишь? Почему?
Девушка пожала плечами.
- Не могу уснуть из-за грозы.
- Боишься? - усмехнулся парень.
- Просто понимаю, что мы ничто перед стихией.
Джордж помолчал, а потом тихо спросил:
- Хочешь, я тебя обниму?
Гермиона не решилась ответить "хочу", но головой кивнула. Джордж сел позади нее, она прижалась к его груди спиной, и вместе они смотрели в окно на дождь, и было так хорошо, так необычайно хорошо...
А потом Джордж стал рассказывать о своей жизни после Войны. Рассказал, как тяжело было осозновать смерть Фреда, что даже сейчас ему, порой, кажется, что Фред жив, что он вот-вот выскочит перед ним прямо из воздуха и рассмеется над его ошеломленным лицом, обзовет одноухим фестралом... Ему очень не хватает брата. Ни один портрет Фреда не был живым, а оставшиеся фотографии - лишь память о том, кто уже никогда не вернется.
Он не мог больше жить в их квартире, потому купил новый дом в графстве Камбрия.
...Они сидели так долго-долго. Был момент, когда Гермионе показалось, что Джордж целует ее в волосы. Но, скорее всего, ей просто показалось.
Так и уснули - в уютных объятиях друг друга.
Первые лучи солнца коснулись спящих лиц парня и девушки. А где-то высоко в ярко-синем небе плыло одинокое пушистое облако, на котором весело барахтался златокудрый младенец в белоснежной тунике. Рядом с ним сидела девушка с золотыми волосами, заплетенными в косу, в ее руках была лира, на которой она наигрывала нежную мелодию.
- Афродита сказала, что мы поступили нечестно, раскрыв все раньше времени, - сказал младенец, улыбаясь беззубым ртом.
Пальцы Эвтерпы замерли на струнах лиры.
- Эти двое будут чудесной парой.
- Это точно. Все у них будет хорошо, - Эрос задумался. - Слушай, Эви, давай поможем бывшему парню Гермионы найти пару?
- Я не против! - тут же весело откликнулась Муза. - Вперед в Англию?
- Вперед!..
