Глава 1У каждого человека есть что-то свое в жизни; то, чем он любит заниматься больше всего на свете. Кто-то читает без перерыва, кто-то ходит на шумные вечеринки до утра, а кто-то жить не может без разговоров со своей любимой подругой по телефону. А я больше всего на свете люблю тихое и размеренное течение жизни. Не люблю вечеринки, сюрпризы, какие-то случайности или происшествия, которые выводят меня из равновесия. Нет, конечно же, я не против посиделок до самого рассвета, и так далее, но уверена, что все должно быть в меру.
Просто я так устроена: живу спокойной жизнью и стараюсь, чтобы как можно меньше людей нарушали мое спокойствие. Я люблю находиться в одиночестве. Это ноль обязательств и ответственности. Никто за тобой не смотрит, не делает замечания, и вообще полная свобода действий. Может, это и не очень хорошая жизненная позиция, но она моя.
Я никогда не хотела выделяться из толпы. В чем смысл того, что каждая девушка в моей школе стремиться к популярности? Они готовы на все, чтобы о них говорили на каждом углу. А как же внутренний мир? А как же саморазвитие? Откуда они это все возьмут, если каждая их мысль занята скидками в ближайшем торговом центре, рейтингом в социальных сетях, и личной жизнью капитана футбольной команды? На мой взгляд, загружать свою голову подобной ерундой – бессмысленно и нелепо.
В этой жизни я не главный герой, однако, и не второстепенный. И в данный момент меня это устраивает.
Меня зовут Кэтрин Стрейд. Мне шестнадцать. У меня прямые волосы цвета вороньего крыла, доходящие до поясницы, темно-карие глаза, тонкие черты лица, полные губы. Фигура стройная, хоть и несколько не соответствует современным стереотипам, главное, что меня устраивает. Рост невысокий, примерно сто шестьдесят два сантиметра. И, наконец, самая главная моя особенность в том, что у меня очень светлая, аристократически бледная кожа. Мне можно целый день нежиться на солнце, но бронза загара едва ли коснется моего тела. Ношу комфортные и удобные, но, тем не менее, довольно стильные вещи: клетчатые рубашки, футболки, джинсы, иногда осмеливаюсь надеть шорты, легкие кеды и сумки-почтальон через плечо. В принципе, ничего особенного: обычная одежда, для обычной девушки: не красавица, но и не уродина.
Хотя и мой родственничек как-то сказал, что я просто «ненормальная», в хорошем смысле этого слова. Как можно быть «ненормальной» в хорошем смысле?! Или я что-то не поняла, или он немного "того". Все-таки, больше склоняюсь ко второму.
Как Джон всегда говорил, он - двоюродный брат моей мамы. На вид непримечательный мужчина: короткие светлые волосы, голубые глаза которые усыпаны мелкими морщинками, высокий, примерно два метра роста, есть небольшой шрам у левого глаза. Если я правильно помню, ему 39 лет. На мои расспросы о родителях Джон всегда издавал звероподобный рык и закатывал глаза, отмахиваясь фразой, что мама оставила меня на него и исчезла. Интересно, а куда смотрел отец? Ему вообще было наплевать, что меня оставляют на попечение этого человека? Человека, который меня терпеть не может, и только и делает, что изводит меня своими замашками.
Мы с ним почти не пересекались: он был на работе с утра до вечера, а я с утра в школе, а потом сидела в своей комнате. Близких друзей у меня не было, только приятели, которые привыкли к моим причудам, и особо не заморачивались, стоило мне скрыться из виду.
Вот так я и жила, спокойной и мирной жизнью. Пока все не полетело к чертовой матери в один прекрасный день.
Все началось пятого июля. Это был выходной моего «любимого» дяди. Я проснулась от его диких воплей, доносившихся из кухни. Пришлось туда спуститься.
- Наконец-то! Ее величество решило спуститься вниз,– он стоял на кухне с пакетом молока, и мне на секунду показалось, собирался пить прямо из него.
- Это только ты в выходной встаешь в восемь часов утра и начинаешь орать, как резаный, - насупив брови, недовольно пробурчала я, и, выхватив из его рук молоко, взяла стакан и налила в него. - Чего тебе опять не так? – я протянула ему стакан.
- У меня бессонница,- сказал он, выхватив его из моих рук.
- В восемь утра?!
- Я хотел поесть, а в холодильнике ничего нет. Ты же на каникулах, почему он пустой? – все возмущался Джон. Он залпом выпил молоко и поставил пустой стакан в раковину.
- Потому, что ты вечером все доел, – невозмутимо ответила я.
- Хорошо, значит, ты тащишь свою величественную задницу в магазин, покупаешь продукты и готовишь мне завтрак, – парировал дядя.
- Прямо сейчас?! – моя челюсть уже валялась где-то на полу. Даже дар речи потеряла от такой наглости. Что это с ним? Он никогда не посылал меня в магазин в такое время.
- А что такого? Сейчас только восемь утра, а не ночь. Супермаркет работает круглосуточно. Давай, вперед. Деньги возьмешь, где обычно.
- Ты что, серьезно? Мне идти в магазин прямо сейчас?- такое ощущение, что меня даже парализовало от его слов.
- Я что, говорю на другом языке? Иди, давай! И без еды можешь не возвращаться,- сказав это, он вышел с кухни.
Сказать, что я была немного не в себе - это ничего не сказать. Но делать нечего, нужно идти.
***
До магазина я дошла быстро, благо он находился от нас буквально в двух кварталах. Я положила в тележку все продукты, которые мне были нужны, и направилась к кассе. В момент, когда я проходила между полками, в мою тележку врезалась другая, да с такой силой, что опрокинула её и меня заодно.
- Простите, пожалуйста, ради Бога, я вас не заметил. Вы не ушиблись? С вами все в порядке?- начал быстро тараторить приятный баритон.
Сначала я вообще не поняла, что произошло, а когда начала приходить в себя, почувствовала, как меня пытаются поднять. От удара о кафель начала болеть голова.
Просто волшебное начало дня, Кэтрин.
А молодой человек, все извинялся и извинялся. Я все понимаю, но, у меня болит голова, а от его голоса, хоть и приятного, внутри начало клокотать от раздражения.
- Да хватит уже извиняться, - наконец, не выдержала я. - Ни в чем ты не виноват. Самой надо было лучше смотреть.
- С вами точно все в порядке? Помощь не нужна?- своим назойливым вниманием он уже начал мне надоедать.
- Слушай, если ты еще раз извинишься передо мной, или назовешь меня на Вы, то помощь понадобится тебе. Ясно? - хорошо приложилась, ушиб до сих пор болит.
- Точно все хорошо?- спросил парень еще раз.
Если он сейчас не закроет свой рот, то я за себя не отвечаю!
- Может все-таки позвать кого-нибудь?
Я только повернулась, намереваясь сказать все, что о нем думаю, как слова застряли в горле. И весь мой не выплеснутый яд потек куда-то обратно в область солнечного сплетения.
На меня смотрел парень, примерно моего возраста: немного худощавый, с взъерошенными волосами, в поношенной одежде, которая как мне кажется, ему великовата, бледноват, и выше меня примерно полголовы; на лбу, сквозь густую челку, просматривался шрам в виде молнии. Но не это заставило меня замереть... Его глаза. Никогда не видела таких глаз.
Они были пронзительно зеленые.
