Глава 1Я бы не откликнулся на его приглашение. Никогда. Если бы не понял, что вот эти шестеро амбалов, приехавшие с одним из упырей императора, тупо заломят мне руки, и к Батори я приеду в позе какой-нибудь из этих дурацких югославских букв. Поэтому, конечно, я сделал вид, что еду по своей воле. О, если бы...
Чертов упырь, этот мерзкий вековой ловелас, проклятый лицемер, улыбается мне, словно родному брату:
- Визит героя Прусской войны, самого Криста Коваржа, большая честь для меня.
Он сидит в кресле за столом, а я стою. Он меня и не приглашает сесть, тем более, что в комнате нет других кресел. Сначала я думаю встать поразвязней, но тут же нахожу себе местечко: подхожу к столу, так небрежно (знай наших!) сдвигаю какие-то бумажки и присаживаюсь на край, поставив одну ногу на столешницу. Не из свинства, конечно, а вовсе наоборот, чтобы сидеть к собеседнику вполоборота, а не задницей. Красиво, как ни в чем не бывало, помещаю руку на колено. Ну и, конечно, шляпу даже не думаю снять. Обойдется.
Упырь даже не пытается возмутиться. Улыбается еще шире и в одно движение пересаживается на свой край стола, тоже вполоборота, но ногу не ставит (небось растяжка не позволит), а, вывернув, кладет согнутую, так что колено почти касается меня.
- Ну? - спрашиваю.
- Как здоровье вашей матушки? - ласково интересуется Их Величество. Я чувствую, как у меня от злости аж глаза сощуриваются и скулы каменеют. Это что, предварительная угроза? Сука.
- Ну?
- О, я вижу, на светский разговор вы не настроены. Ну что же, я не против сразу перейти к делу. Хотите брэнди?
- Нет, - я никогда не пью в доме врага.
- Зря. Брэнди у меня отличный. Господин Коварж, вы ведь знаете, что вы "белый волк"?
- Если бы я не знал, то не догадался бы убивать себе в пищу... таких, как вы.
- О, нет. Я гляжу, вы не совсем понимаете, о чем речь. Белый волк. Белый. Волк. Бе-лый. Волк с белыми волосами и синими глазами. Сильный. Удачливый. Сильней и удачливей любого обычного волка. Волк, переполненный своей, особой магией.
Он умолкает, словно давая мне высказать свое непомерное изумление открытием. Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Я не выдерживаю первый.
- Ну?
- Два магических существа, любезный господин Коварж, могу вступить в особый союз, в котором силы их не только складываются, но и преумножаются, образуя совсем новые силы.
- Это предложение руки и сердца? - уточняю я. А что, все может быть. Вон и крестники у него сплошняком гомосеки.
- Ну, зачем же. Вы мне в этом отношении совершенно не привлекательны, поверьте. Есть много способов связать два существа в союз. И один из самых древних, позволяющих объединить двух мужчин, это, - конечно, он делает драматичную паузу. - Это присяга.
Я делаю вид, что обдумываю эту мысль.
- Вы собираетесь предложить мне присягнуть вам?
- Да.
Я гляжу ему прямо в глаза. Я знаю, как на других действует мой прямой взгляд. Я гляжу ему в глаза, когда отвечаю:
- Идите на хуй, господин император.
- Не вовсе неожиданно, - философски замечает упырь. - Но вы, несомненно, не подумали о том, что эта присяга принесет выгоду нам обоим. Я получу то, чего я желаю. Вы получите то, чего желаете вы. Что-нибудь, чего желаете так сильно, что ненависть ко мне меркнет на фоне этого желания. Подумайте, подумайте хорошо, господин Коварж. Я не всемогущ, но очень к тому близок. Богатство. Чины. Слава - да, славу тоже можно сделать. Замок в собственность. Блистательную карьеру кому-нибудь из родственников. Дворянство не предлагаю - я знаю историю с Яношом Бихари, цыганская гордость и все такое... Но если вы захотите дворянства, то знаете, я смогу и это. Даже это.
И я бы послал, клянусь, послал бы его сейчас во второй раз. Но на этом свете есть что-то, чего я желаю больше всего на свете. Что почти неосуществимо теперь.
Быть с Лиляной. С моей Лиляной, в которую я влюбился, еще только получив в руки фотографию белокурой серьезной девушки и услышав: "она станет твоей женой". Лиляна, на обладание сердцем которой я потерял надежду, а потом обрел снова... и потерял опять.
И мне плевать, что она с ним. Я знаю, что это неправильно и что она очень скоро пожалеет об этом. Как только слухи расползутся, а голова перестанет кружиться, и она осознает свой позор и то, на что она обрекла свою семью.
Я не посылаю императора вампиров. Я произношу ее имя.
- Простите?
- Мне нужна Лиляна.
- Такого я не мог представить, - бормочет упырь, отводя взгляд куда-то в сторону корзины для бумаг.
- Любящее сердце не отвернется от любимой, несмотря на... Я знаю, что она сама бы не пошла на такой позор. Но такой неопытной девчонке какому-нибудь прощелыге вскружить голову "любовью" не стоит ничего.
Он вскидывает на меня глаза, но молчит.
- Я знаю цену таким, как вы. И знаю, насколько бесценны такие, как Лиляна. Я не знаю, есть у вас совесть или нет, а все же скажу. Имейте совесть. Вы обрекли девчонку на позор, на срам ради минутной прихоти, одной из тысяч. Из каприза сломали ей жизнь. А я собираюсь честно на ней жениться и покрыть грех. Я ее спасу, в то время как вы можете только погубить.
- Хорошо же вы думаете о своей Лиляне, - упырь роняет слова медленно, будто на ходу раздумывает, что сказать. - Очень хорошо. Не зная точно, уже обвинили ее и повесили на нее грех. Которого она, кстати сказать, не совершала. Вы понимаете сами, что облили чистую и честную девушку грязью из одной только убежденности в том, о чем не имели никаких фактов, никаких доказательств?
Мое сердце, кажется, пропускает удар.
- Вы... с Лиляной... не...
- Мы не любовники и не были никогда. Может, могли бы быть. Но нет, не являемся ими точно. Слово дворянина.
- Тогда почему вы ее не выпускаете, почему ей нельзя увидеть семью? Это ваша благодарность такая за то, что она для вас сделала?
Ах, черт, сердце как бьется, будто воробей в коробке из-под обуви - мы с друзьями из них ловушки делали, давно, в детстве.
- Вы хотите ее видеть, я полагаю?
- Да!!!
- Хорошо. Хорошо.
Он встает, и я встаю тоже. В углу кабинета - дверь. Мы проходим в эту дверь и я вижу ее.
Лиляна сидит прямо на ковре и водит пальцем по его узорам.
- Лилянка!
Я почти подбегаю, сажусь рядом на корточки.
- Лилянка...
Она поднимает глаза... и не узнает. Она не узнает меня. И, черт, я вообще не думаю, что она может кого-то узнать. У нее бессмысленный взгляд младенца.
- Что вы сделали с ней?
- Что-то не так пошло в ритуале. Теперь я пытаюсь выяснить, что.
Батори отвечает от двери, не подходя к нам. Он прислонился к косяку и засунул руки в карманы, словно показывая, что и не собирается подходить.
- И это можно... вылечить?
- Говорят, что да. Ищем конкретный способ.
Черт, черт, схватить бы ее на руки, унести из упырского логова... нести и целовать, целовать... черт, черт. Упырь не даст.
"Мы могли бы быть любовниками", вот что жжет меня, ест мне сердце и печень. Неужели эта скотина осмелится?
- Итак?
Я понимаю, о чем он спрашивает. Встаю и гляжу ему в глаза. Если бы взглядом можно было жечь...
- Вы клянетесь отказаться от всяких притязаний на Лиляну, сделать все, чтобы вылечить ее, и все, чтобы она вышла за меня замуж. И тогда - да. Я присягну вам.
Никогда бы не думал, что протяну этому кровососу руку. Но я протягиваю. И он жмет ее. Он жмет ее. Договор заключен.
Лиляна, свет мой, радость сердца, мед моих губ, Лиляна, грезы моей юности, моя серебряная птичка, Лиляна, Лиляна...
Ты будешь моей.
