Глава 1- Вы, девушки, такие глупые, что мне вас как-то даже жалко становится, - произносит он часто, при каждом удобном случае. Обычно девушки, которым доводится слышать от него эту фразу или обижаются и начинают спорить, или теряются, нелепо хлопая ресницами с комочками некачественной туши. Сегодня же был другой случай. Сегодня был какой-то совсем «другой» день.
Началось все с того, что утром он опоздал на свой автобус и поэтому пошел пешком, загребая ногами липкий снег и с отвращением глядя на прохожих под мотивы любимой группы в наушниках. Кто эти люди, зачем они вообще существуют? Ходят тут, мозолят глаза и раздражают бессмысленно-озабоченными выражениями лиц. Ему казалось, что все пустые – он заглядывал в глаза встречным людям и читал в них только посредственные и неинтересные мысли. Скоро Новый год, купить подарки, починить чайник, сломавшийся еще неделю назад и, конечно же, самая главная и самая ужасная мысль, присущая всем пустым людям «поскорее бы закончился этот день». Что в ней такого, скажете вы? Скажете, что даже самых гениальных и одаренных людей посещают такие мысли, тем более по утрам?
В ответ он бы пожал вам плечами и бросил что-то вроде «желаю скорейшей смерти». Вы бы обиделись, не так ли? Но вы ведь каждый день желаете себе того этим самым «поскорее бы закончился этот день».
Он хмурил брови и поджимал губы, когда кто-то поднимал на него взгляд и сильнее вжимал голову в плечи, ежась от холодного декабрьского воздуха. Он еще не знал, что сегодня его ждет «другой» день.
Он не знал этого, когда сворачивал в парк, через который дорога была короче, он не знал этого, когда под ноги ему упала откуда-то сверху огромная сумка. Он не знал этого до тех пор, пока из-за дерева, откуда с громким шлепком и свалилась та самая сумка, не вышла девушка. Взглянув на нее, он решил, что на пути ему попалась еще одна такая же «пустая», как полсотни других, которых он встретил по дороге сюда. Темно-синее пальто, вязаная голубая шапка, натянутая почти до самых глаз и привычная северная бледная кожа с ярко-красным румянцем на щеках. Обычно и скучно.
Но поймав ее взгляд, ему почудилось, что она подумала о том же в отношении его. Это настолько его возмутило, что он так и остался стоять у пухлой сумки, пока она не подошла и не подняла ее.
- Я смотрю, джентльмены это не о вас песня, да? – спросила она, отряхивая сумку от грязного мокрого снега и перекидывая ее через плечо.
- Хм, - впервые в жизни ему не нашлось, что сказать. Она усмехнулась и явно собралась уйти, так и оставшись при мнении, что он из «пустых». Подумав с секунду, он решил, что не может такого допустить.
- Не каждый день сумки устраивают на меня покушения, - не самая удачная его шутка, но почему-то именно сейчас, именно в этот момент, когда следовало сострить что-нибудь умное и возможно даже немного хамское, в голову не желало идти ни единой идеи, ни единой фразы.
Девушка остановилась и повернулась к нему лицом, прищурив глаза, смотрела на него, словно примеряясь. Ему стало немного неловко от ее взгляда, и он даже начал понимать смущение тех людей, который он часто сам одаривал подобными взглядами.
- Моя сумка не дура какая-нибудь, просто так на людей бросаться не будет. Значит, за вами есть какой-то грешок, раз она решила попасть именно на вас, - лицо ее оставалось серьезным и даже, можно сказать, немного строгим, как у его первой учительницы, но едва приподнятые уголки губ и лукавые отблески в глазах выдавали ее хорошее расположение. По крайней мере, в этот момент.
- Так значит, ваша сумка вершит справедливость в этом мире, убирая подлецов и негодяев? – он поправил собственный рюкзак, смотря на девушку с румяными щеками с тем же прищуром, с которым она смотрела на него. Пройди сейчас кто мимо, он, должно быть, прыснул со смеху, настолько забавно выглядели они со стороны. – Я понял, - театрально закатил он глаза и хлопнул себя по лбу, - это ловушка! Сумка оглушает жертву, а потом выходите вы и добиваете ее, ведь так? Скажите, так?
Девушка рассмеялась, отступив на шаг и отвернув голову в сторону, будто боялась показать кому-то собственный смех. Есть такие люди, которым не дано смеяться в открытую – они или отворачиваются, или утыкаются в ладошку, закрывая ей половину лица. Наверное, кто-то им сказал, что они недостаточно красиво смеются и теперь эти несчастные люди боятся и стесняются своего веселья.
- Какой вы, однако, проницательный. – Покачала она головой, прекратив смеяться. – Но вам несказанно повезло, я решила вас пощадить.
- Благодарю покорно, - шутливо поклонился он девушке, вызвав еще один короткий приступ смеха. – Чем же мне оказана такая честь?
- Просто так. Считайте, что сегодня просто ваш день.
***
Время уже приближалось к обеду. Город окончательно проснулся – забегали дети с огромными рюкзаками, превышающими их собственный рост; вышли на прогулку молодые мамы, мысли которых были заняты лишь тем, чтобы потеплее укутать своего ребенка и не забыть зайти в магазин за молоком; заносились взад-вперед машины, нарушая тишину и спокойствие зимних улиц.
- А тебе разве никуда не нужно? – спросила она, посмотрев на свои часы с тонким желтым ремешком. Самые дешевые, но он не поморщился как обычно, он даже не обратил внимание на потрескавшуюся якобы кожу и слегка мутноватое стекло часов.
- Даже если и было, то уже поздно туда идти.
Они проходили по улицам города несколько часов, перебрасываясь ничего не значащими фразами и шутками. Она много смеялась, постоянно отворачивая от него лицо, а он улыбался, ругая ее за столь дурную манеру.
- Боже…- резко остановилась она посреди улицы, прижав руки в перчатках к груди. Он встревожено обернулся к ней:
- Что такое?
- Мы же даже не спросили имен друг друга. – И правда, за столько времени им в голову и не пришел такой, казалось бы, обычный и стандартный вопрос. Ну да, сегодня ведь был «другой» день, о какой обычности может быть речь.
- Матвей, - протянул он ей свою руку и пожал ее ладонь. – А вас как зовут, уважаемая незнакомка?
- Вообще-то незнакомок принято называть прекрасными, - вроде бы в шутку произнесла она, но в голосе чувствовались нотки обиды. Ей сразу же подумалось, что она совсем не красива с этим ярким румянцем и красным от мороза носом, со своим совсем не красящим ее смехом и в этой дурацкой вязаной шапке с помпоном. Ей почудилось, что никогда она не станет ни для кого прекрасной, так и проживет всю жизнь «уважаемой». – Елисавета.
- А как по отчеству? – задумчиво спросил он, спрятав покрасневшие руки в карманы.
- Причем здесь отчество? – недоуменно взметнулись ее брови вверх, полностью спрятавшись под шапкой. Матвей придал лицу невозмутимое выражение и сказал:
- Ну, чтобы официоз был полным.
- Зови меня Лиса. Только не коверкай в Лисичку и тому подобное, ударение на первый слог, - ей все еще было чуток обидно за «уважаемую», поэтому фраза прозвучала через чур сухо, нарушив всю непринужденность.
Хотя, всем известен факт – если еще нет, то сейчас точно станет известен – что знание имен, адресов и привычек других людей заметно сужают рамки для общения. То, что ты с легкостью можешь рассказать неизвестному человеку, едва ли сорвется с языка в присутствии хорошо знакомого Васи или Пети, какими бы замечательными людьми они ни были.
- Хорошо.
Наступила неловкая пауза, Матвей пинал под ногами снег, а Лиса тайком поглядывала на свое отражение в стекле стоящего рядом автомобиля.
- А…
- Что? – встрепенулась девушка, повернувшись к нему, но, похоже, начав говорить, он не подумал о том, что конкретно сказать.
- А серьезно, что делала твоя сумка на дереве? – в конце концов, произнес он, подняв на Лису глаза. Девушка как-то разом стушевалась, отвела взгляд и стала нервно теребить свои перчатки, вытягивая пальцы.
- Так получилось, - тихо проговорила она, не смотря на него. – Вообще, это совсем неинтересная тема для разговора. Знаешь, я очень люблю зиму. Особенно декабрь. Особенно, когда ставят елки и украшают все мишурой. А хлопушки, фейерверки? Представляешь, в прошлом году у меня под окнами какие-то ребята запускали салюты.. настоящие, разноцветные. Они так грохотали, что было слышно, даже если затыкал уши. Но это было так здорово…а в этом году так тихо и скучно. Наверное, тем ребятам больше не хочется радоваться, да? И они больше не хотят радовать других…Ох, - все это она протараторила на одном дыхании. Заслушавшись, он даже как будто не заметил слишком поспешной перемены темы. Или сделал вид, что не заметил. Кто он такой, чтобы требовать от нее откровений?
- Запусти его сама.
- Что? – Лиса словно очнулась и с удивлением посмотрела на юношу. – Что ты говоришь?
- Салют. Запусти его сама.
- Нет, - мотнула она головой, отчего едва не свалилась в снег ее шапка. Она была ей чуть велика и поэтому постоянно спадала то на глаза, а то и вовсе с головы, если она делала слишком резкие движения. – Я не могу. Зачем? Нет, нет, не хочу.
- Вот видишь, ты тоже не хочешь ни радоваться, ни радовать, - повел он плечами, сдвигаясь, наконец, с места. Лиса пошла за ним следом, пытаясь поправить шапку на ходу.
- Это другое… они могли, а я…у меня не получится.
- Да почему же? Если захотеть, то все у всех всегда получится. Тем более, что это всего лишь фейерверк. Что в нем такого сложного?
- Ты не понимаешь, - грустно отозвалась она, идя буквально на полшага позади него.
***
- А ты веришь в сказки? – мечтательно спросила она, смотря на серое небо, высоко задрав голову. Начинало понемногу темнеть, а они все еще бродили, сами толком не задумываясь, куда идут. Посмотрев на них, у кого-то могло сложиться впечатление, что они влюблены. Но она думала, что это просто хороший повод наговориться, а он вовсю доказывал свою «не пустоту» этой немного чудоковатой девушке.
- Посмотри на меня, я разве похож на человека, который будет заниматься подобной ерундой? – снисходительность в его тоне ей совсем не понравилась. Лиса нахмурилась, сложив руки на груди, и догнала его, пытаясь шагать с ним в ногу.
- Матвей, ты что, совсем не веришь в чудеса?
- А должен? – не останавливаясь, поинтересовался он, в пол оборота взглянув на девушку.
- Конечно! – Лиса запыхалась от быстрой ходьбы. Он был намного выше ее, и идти с ним на уровне было довольно затруднительно. Один его шаг равнялся ее двум, и как она ни просила, он не мог идти медленней. В больших городах люди, особенно молодые, совсем не умеют передвигаться не спеша. Все торопятся куда-то, бегут, летят, хотя сами и понятия не имеют – зачем. – Конечно, должен. Это вообще самое важное, что есть в нашей жизни. Без чуда человек не человек, а так, жалкая пародия. Тряпичная кукла, понимаешь?
- Нет, совсем не понимаю, - равнодушно бросил Матвей. Его уже начинала понемногу тяготить их долгосрочная прогулка и какие-то странные вопросы этой девушки в шапке с помпоном. Ему хотелось поскорее попасть домой, в тепло, выпить чаю с лимоном – а лучше стакан теплого молока с медом – и лечь спать. Но вместо того, он шел дальше, вперед, уже совершенно не ориентируясь в окружающей обстановке.
- Ну как, - растерянно развела руками Лиса, а затем вцепилась в его рукав, заставляя остановиться. – Вера в чудеса помогает не погибнуть под тяжестью проблем, быта, страха…Как ты вообще живешь, если в тебе этого нет? Как ты не сломался до сих пор…
- Меня нечему ломать, вот и все, - высвободил он свою руку. Лицо девушки было до того потрясенным и детским, что он не мог удержаться:
- Вы, девушки, такие глупые, что мне вас как-то даже жалко становится. Напридумываете себе черте чего, а потом… - он не успел договорить, охнув от толчка в грудь.
- Это мне тебя жалко. Ты такой же как все, ничего в тебе нет. И зачем я убила на тебя столько времени вообще, почудилось…а ты тоже пустой и глупый, как другие. – она поправила снова съехавшую шапку и отошла - даже, скорей, отбежала - от него, сверкая темными глазами. А вы разве не знали, что разочарование заставляет глаза сверкать и блестеть, словно звездам? Может, конечно, все дело в навернувшихся слезах. Но как приятно и красиво думать, что это именно эмоции проявляют такую магическую и таинственную способность.
- Да подожди ты, ненормальная, - протянул он к ней руку, но Лиса резко развернулась и вскоре скрылась в одном из скверов. Матвей последовал за ней, пытаясь удержать себя от бега, чтобы не выглядеть глупо – в первую очередь в своих же глазах – но стало слишком темно, и он не сумел ее нигде разглядеть.
Так же неожиданно, как и начался, завершился этот «другой» день.
***
Отгремел Новый год. Завершились праздничные каникулы, пора было выходить на учебу и работу, лица людей стали еще более озадаченными и хмурыми.
И среди них было его лицо. Он опоздал на автобус. Как в тот, «другой» день. Он снова пошел тем же маршрутом, намеренно замедляя шаг, вслушиваясь в шорохи. Проходя мимо того дерева, он не смог устоять и задрал голову к верху, но ничего кроме снежных веток не разглядел.
Постояв с минуту, он двинулся дальше, ругая себя за мысли о той девушке. Ругая себя за то, что он специально пропускает автобусы, чтобы зайти в этот парк. За то, что ждет, когда на него свалится сумка и она выйдет из-за дерева, посмотрит на него с прищуром и скажет…просто что-нибудь скажет. Например, про то, что он враль. Что он верит в чудеса, но просто боится в этом признаться.
Навстречу ему шла женщина с помятым лицом, без шапки и очень грустными глазами. Темные волосы ее припорошило снегом, а в руках она несла пухлую сумку. Ту сумку, он ее сразу узнал. Что-то знакомое мелькнуло в лице женщины, когда она поравнялась с ним. Что-то, что заставило его развернуться и догнать эту женщину.
Он тронул ее за плечо, отчего она испуганно вздрогнула и посмотрела на него затравленным взглядом.
- Что вам нужно? – произнесла она сурово, но голос звучал уж слишком неуверенно. Матвей смутился, не зная как ей все объяснить. И, в конечном счете, он просто выпалил всю историю этой женщине с печальным взглядом от начала и до конца. Она слушала его, смотря куда-то мимо него, и крепче прижимала к себе сумку. Когда он закончил, она долго молчала, а он не решался ее беспокоить. По ее лицу было видно, что она думает о чем-то, причем не о чайниках и молоке, как многие женщины ее возраста, а явно о чем-то важном.
Когда Матвей уже отчаялся услышать хоть какой-то ответ, и было захотел уйти, она тихо протянула:
- Лиса. Что же ты так, ей-богу, - с осуждением посмотрела она на юношу.
- Так вы ее знаете? Я могу…
- Ничего ты не можешь, - прервала его женщина, смотря прямо ему прямо в глаза. Он не смог выдержать этого взгляда и потупился. – Ничего ты не можешь, - вздохнув, повторила она, поглаживая сумку в своих руках. Пошел снег, прибавляя на непокрытой голове женщины еще белых хлопьев. Что-то неуловимое шевельнулось в душе у юноши, но он так и не смог разобраться, что это было.
- Зачем же ты ее не догнал? – вопросительно уставилась на него женщина, а он лишь покачал головой, не зная, что ответить. – Нет больше нашей Лисы. Все, прошла.
И женщина заплакала.
Она оказалась ее мамой. Она рассказала ему то, до чего он сам не додумался, чего он не захотел узнать тогда. В тот, «другой» день.
Оказывается, сумку на дерево закинули Лисины одноклассники. Они всегда смеялись над чудачкой со странным именем. И некому было заступиться за нее, никому и в голову даже такая мысль не приходила. Поэтому она и не выходила из дома, поэтому она не запускала вечерами салюты, поэтому ей так хотелось с ним наговориться.
Она попала под машину, недалеко от того сквера, где он ее потерял. Гололед же.
Она любила сказки и Новый год. Верила в чудеса.
Может, это ее и подводило?
Но он решил, что подвело ее не это, а мир. Весь мир, пустой и скучный. И он. Такой же как и мир – пустой, скучный, не оправдавший веру. Как и все.
Единственное, что ему подумалось – наверное, там, где она сейчас, действительно случаются чудеса.
