Глава 2Глава 2
61-ые Голодные игры
Часть 2
Хеймитч замечает, как все тело Эффи сводит судорогой от выпитого алкоголя, ее лицо искажает почти нечеловеческая гримаса. Однако уже в следующее мгновение она опускает пустой стакан на стол и начинает метаться по кухне в поисках воды. Происходящее безумно забавляет Хеймитча, и он хочет сказать ей что-нибудь едкое и насмешливое по поводу ее манер, но вдруг ему становится жалко Эффи, что само по себе весьма удивительно, так как он никогда не чувствовал жалости к капитолийцам. Наливая ей холодной воды из-под крана, он смотрит на девушку, которая тяжело дышит и, кажется, вот-вот упадет в обморок.
-Спасибо, мистер Эбернатти, - благодарит Эффи, забирая у Хеймитча из рук чашку, украшенную гусями.
Хеймитч думает, что она должно быть и правда совсем новенькая, а может просто ненормальная; Петра в жизни не позволила бы ему обойтись с ней так, как он обошелся с Эффи, и уж точно даже не подумала сказать спасибо. Девушка прерывает его поток мыслей извинениями по поводу того, что без спроса ворвалась в его дом. Хеймитч резко прерывает ее сумбурный лепет:
- Хватит, во-первых, это все ерунда, а во-вторых, ты вроде торопилась!
- Ах, да, - отвечает Эффи, потом внимательно смотрит на него и заявляет, - вам нужно переодеться, а то вы ужасно выглядите. У нас, конечно, совсем мало времени, но думаю, за 10 минут вы управитесь.
- Мне и так нравится, крошка, - Хеймитч начинает вновь дразнить Эффи, ему нравится, что она не дает ему отпор, - к тому же в моем гардеробе нет костюма, который оценили бы капитолийцы.
- Как так?? Вас будут показывать по телевидению на весь Панем! Сам президент Сноу смотрит всегда только прямой эфир! Разве вы хотите выглядеть плохо? – Алкоголь, похоже, только начинает действовать на подсознание девушки, и ее речь становится сбивчивой и немного бессвязной. – А где ваш гардероб?
- Что?
- Вы сказали, что у вас в гардеробе нет ни одного приличного костюма, я хочу посмотреть, что там есть, может я смогу что-нибудь придумать, - объясняет Эффи.
Хеймитч рассмеявшись, указывает ей на закрытую дверь в конце коридора. Эффи быстро семенит на высоченных каблуках в указанном направлении, Хеймитч идет следом, однако, перед самым входом Эффи резко останавливается, пропуская вперед Хеймитча. Он открывает дверь в свою спальню, где царит минимализм – кровать, шкаф, комод, пара пожелтевших фотографий на стене, здесь на удивление чисто и нет ни одной пустой бутылки. Эффи не нравится эта комната, она совсем не подходит ее хозяину.
- Можно? - Эффи вопросительно кивает на шкаф из красного дерева.*
- Вперед, красотка, - разрешает Хеймитч.
Эффи осторожно, опасаясь, что на нее сейчас вывалится куча старого хлама, отодвигает вправо дверцу шкафа. Внутри на вешалке одиноко висит коричневый льняной пиджак, штаны валяются на дне. Мгновенно оценив всю безысходность сложившейся ситуации, Эффи, чуть кривя душой, заявляет:
- Этот вполне подходит.
Хеймитчу определенно начинает нравиться эта странная девчонка, пусть она из Капитолия, пусть она пустышка, но ей не все равно, как будет выглядеть ментор 12-го Дистрикта перед зрителями Панема, и уже это отличает ее от Петры и всех, с кем он привык общаться во время Голодных игр.
- Мистер Эбернатти, пожалуйста, переоденьтесь, я пока подожду вас на улице, - Эффи на вытянутых руках протягивает костюм Хеймитчу и выскакивает из комнаты прежде, чем тот успевает что-нибудь ей возразить.
Хеймитч надевает пиджак поверх своей уже ставшей серой рубашки, натягивает мятые штаны, зашнуровывает ботинки, запачканные в земле, и смотрится в зеркало – мужчина в отраженье совсем на него не похож, у него отросшая борода, запутанные волосы, паутинка морщин на лбу, только взгляд все тот же, что и 10 лет назад. Он хочет повязать еще и галстук, когда вспоминает, что только вчера как раз перед тем, как он приложился к бутылке, во время обязательных вечерних новостей передавали, что сегодня во всем Панеме ожидается резкое потепление. Аномальная жара будет стоять весь май и июнь. Хеймитч думает, как бы это не отразилось на трибутах, распорядители вполне могли в угоду зрителям перенести Арену в какое-нибудь место пожарче. Полное погружение в атмосферу игр – жара в Капитолии, пекло на Арене.
Захлопывая дверь, Хеймитч привлекает внимание двух миротворцев, на них, как и всегда плотное обмундирование, и они-то наверняка просто умирают от жары, у крошки Тринкет похоже лопнуло терпение, она нервно теребит браслет с многочисленными бирюльками. Хеймитч видит, что она порывается схватить его за руку, чтобы поторопить, но не осмеливается сделать этого, то ли в связи с тем, что это было бы слишком фамильярно, то ли потому что боится, что он может причинить ей вред.
Без лишних вопросов они вчетвером направляются к Дому Правосудия. Первые пять минут пути проходят в безмолвии. Первой сдается Эффи:
- Я что-то не очень хорошо себя чувствую.
Хеймитч успевает подхватить Эффи под локоть прежде, чем та упадет. Девушка, в самом деле, ужасно выглядит – она позеленела, пот выступает на лбу. Хеймитч понимает, что водка в такую жару была все же не лучшим решением, но уже поздно что-либо исправлять. При помощи миротворцев, он доводит девушку до ближайшего пустующего дома, в деревне Победителей их много, и, усадив ее на ступеньки, спрашивает:
- Ты как? Зря я так с тобой.
- Зря, - тяжело вздыхает Эффи. - Мне кажется, я сейчас катаюсь на карусели или на пони. Я, знаете ли, однажды каталась на пони, их нет в Капитолии, но мне так хотелось, что папа нашел для меня одного. Он был такой хорошенький, розовый. Пони, не папа.
- Так-так, только не надо ложиться, - Хеймитч тянет Эффи назад, когда она собирается улечься прямо на крыльце.
- Петра меня уничтожит, растопчет, а потом выгонит! Я не продержалась даже суток, чтобы не напортачить. А знаете, что самое противное? Мама потом обязательно отчитает меня перед всеми нашими знакомыми и друзьями, и закончит своей коронной фразой:«Я же тебе говорила!» А отец скажет, чтобы я лучше брала пример с Эррин – вышла замуж, родила детей и забыла о карьере. Эррин – это моя старшая, послушная и правильная сестра, которая никогда не огорчает родителей. Вы ведь понимаете, да? – Эффи в отчаянии смотрит на Хеймитча.
- Да, - осторожно отвечает Хеймитч, чтобы ненароком не вызвать у Эффи очередной поток бурных рыданий, а то у нее и так глаза на мокром месте.
- Нет, я всегда знала, что я не смогу стать, допустим, ученым, но я ведь не совсем глупая, и может у меня получится принести хоть какую-нибудь пользу.
- Так, прекрати, пока тебя никто еще не выгнал, мы что-нибудь придумаем, - успокаивает девушку Хеймитч.
- Правда?
- Да, правда. А теперь давай попробуем избавить тебя от головокружения. Постарайся делать каждый вдох плавно и глубоко, - после того, как Эффи сделала, по меньшей мере, сотню таких вдохов, Хеймитч продолжает с разъяснениями, - посмотри на флюгер на моем доме, теперь на то высокое дерево. Ок? Теперь на миротворца, что повыше, потом снова на дерево. Продолжай смотреть только на большие предметы, что окружают тебя, не фокусируй взгляд на мелких деталях, и уже совсем скоро все пойдет.
Они продолжают свой путь к Дому Правосудия, когда Эффи вдруг спрашивает:
- Почему вы сутулитесь, вы же еще вроде не совсем старый? – вдруг спрашивает Эффи.
- Что, прости? – Хеймитч в недоумении смотрит на Эффи.
- Ну вы идете в этом и без того ужасном и неподобающем случаю костюме, и помимо этого сутулитесь, вы же так никому не будете нравиться в Капитолии, – объясняет, как школьнику, Эффи.
- Эта не моя цель – нравиться.
- Все, кто говорят такое, обычные лжецы!
- Я не такой тщеславный как ты, крошка. Мое время нравиться прошло! Когда я был трибутом, то был вынужден быть тем, кем они хотели меня видеть. Теперь же я буду только тем, кем я сам хочу быть.
- Но ведь трибуты берут пример со своих менторов.
- Сомневаюсь, что кто-то из трибутов 12-го Дистрикта захочет брать пример с такого пьяницы, как я, – пожимая плечами, отвечает Хеймитч
На площади перед Домом Правосудия собрались уже большая толпа, Петра стоит перед микрофоном. И тут она замечает Хеймитча и Эффи.
- Так, а вот и наш прекрасный ментор Хеймитч Эбернатти. Дистрикт Двенадцать давайте же поприветствуем вашего Победителя.
Народ приветствует Хеймитча жиденькими аплодисментами, пока он идет по направлению к помосту.
- Пожалуй, тебе нечего делать там наверху в таком состоянии, постой лучше рядом с миротворцами, скажешь потом Петре, что ты собиралась помогать трибутам, если возникнут какие-нибудь проблемы, - обращается к Эффи Хеймитч.
После того, как девушка отвечает ему легким кивком, Хеймитч поднимается на сцену и, подойдя совсем близко к Петре, как бы случайно опрокидывает ее микрофон, и только после этого направляется к своему месту.
Без трех минут четыре, Жатва вот-вот должна начаться. Петра призывает публику к спокойствию и произносит ежегодную, давно выученную наизусть речь, затем приступает к смертельной лотерее:
- Меган Доннели! Жители 12-го Дистрикта, поприветствуем же вашего первого трибута.
У семнадцатилетней Меган красивое оранжевое платье, золотистые волосы и добрая улыбка, слезы текут из ее красивых небесно-голубых глаз. Поднимаясь по ступенькам на сцену, она спотыкается и расшибает коленку до крови. Петра ждет, операторы фиксируют каждое нелепое движение девушки, превращая ее в беззащитную жертву, Хеймитч хочет помочь девушке подняться, но Эффи успевает первой и потом даже помогает Меган оттряхивать платье от налипшей пыли.
- Кирби Хирш!!!
Кирби родом из Шлака, ему всего тринадцать лет, он крепко держит за руку свою младшую сестренку, которая что-то громко кричит. Когда его выводят из строя миротворцы, он напоследок оборачивается назад, чтобы взглянуть на старших братьев, но те отводят глаза. Кирби в отличие от Меган не плачет.
Жатва закончена, трибутов уводят в Дом Правосудия, чтобы они попрощались с родственниками, толпа на площади уже почти разошлась, миротворцы провожают Петру и Эффи обратно на вокзал.
Только оказавшись в поезде, Эффи не дождавшись распоряжений Петры, бежит быстрее к себе в купе, чтобы привести в порядок одежду и макияж. Поезд уже два часа как мчится обратно в Капитолий, когда она заканчивает наводить марафет. До ужина еще полчаса, и Эффи совершенно нечего делать.
В обеденной комнате прислуга украшает столы и раскладывает приборы. Эффи заходит в купе к Петре, но та отвечает, что не выйдет к ужину, и что Эффи сама должна управиться сегодня с трибутами. И девочка, и мальчик заперлись, каждый в своем купе, но обещают прийти к ужину.
Хеймитч появляется раньше всех, если не считать саму Эффи, и сразу направляется к бару.
- Петра как всегда спрятала от меня лучший алкоголь, не знаешь, где ключ от бара?
- Под вазой с орхидеями, - с некоторым безразличием отвечает девушка.
- Это было просто, - смеется Хеймитч и затем задает вопрос: - Не боишься, что она будет тебя ругать, если узнает?
- Она меня и так выгонит, так какая разница.
- Может выпивка поднимет тебе настроение? – спрашивает Хеймитч, когда, наконец, справляется с замком.
- Нет, спасибо.
- Ок, крошка, как хочешь. Мне больше достанется.
***
Трибуты двенадцатого дистрикта тихие и даже нравятся Хеймитчу, особенно парнишка. Совсем не нытик. Девчонка тоже ничего, но ее печальные, словно у лани, глаза жутко раздражают ментора. Она уже смирилась со своей скорой смертью, и тут он уже, как ни старайся, ничем ей не поможет.
Стилисты Кассио и Коко не справляются со своей задачей в этом году, хуже выглядит только шестой и девятый Дистрикты.
Чуть позже обнаруживается, что Кирби хорошо разбирается в съедобных растениях, быстро бегает и даже умеет обращаться с ножом; Меган может похвастаться только тем, что умеет обращаться с ниткой и иголкой, так как работала швеей.
После индивидуальных показов Кирби набирает пять баллов, Меган только три.
Хеймитча все реже можно заметить трезвым. Петра сбросила всю свою работу на Эффи, та, как умеет, помогает Кирби и Меган готовиться к интервью с Цезарем Фликерманом, но у нее не очень-то хорошо получается.
60 секунд.
Каждый в Панеме отсчитывает вслух или про себя оставшиеся секунды до начала 61-х Голодных игр.
Хеймитч стоит, прислонившись спиной к стене, его глаза закрыты. Его проклятье. Каждый раз из года в год проживать эти секунды. Он один из тех, кто знает, что одно мгновенье они кажутся вечностью, пока в следующее не рассыпаются в пыль.
Петра рассматривает свой безупречный маникюр, совершенно не интересуясь отсчетом. Кассио улыбается своей глупой улыбкой, и то и дело поправляет свою прическу.
Эффи, которая сидит дальше всех от экрана, что-то беззвучно шепчет.
Старт.
Вокруг бескрайний песок. Ареной Кирби и Меган стала пустыня. Все недвижимо стоят на своих местах и не торопятся бежать вперед, пока мальчик из 11-го Дистрикта не бросается к Рогу Изобилия.
И хаос вступает в игру. Трибуты превращаются в убийц, хотя с начала игр прошло всего пара минут.
Меган падает, у нее по виску течет струйка крови, а трибут из первого дистрикта забирает у нее из рук бутылку с водой.
Хеймитч садится в стороне от стилистов и Петры, хотя те и так уходят через час. Он замечает краем глаза, что Эффи садится рядом с ним. Молчит. Вся в слезах.
- Меган мне нравилась.
- Она всем нравилась.
- Как думаешь, у Кирби есть шанс.
- Возможно, - отвечает Хеймитч. – Ведь иногда игры идут не по правилам.
61-е Голодные игры заканчиваются слишком быстро, за какие-то шесть дней. В первый день профи расправились с 10 трибутами, однако, потом убийств больше не было. Остальных забрала безжалостная Арена. Одни умерли от жажды, другие от гноящихся солнечных ожогов, третьи от укусов скорпионов, которых запустили для экзотичности. Кирби погиб на третий день от обезвоживания. Никто из трибутов не был готов к такой Арене, даже профи, которых поощряли спонсоры, погибли один за другим. Победителем стал мальчик из 11 Дистрикта.
На следующий день после окончания игр Эффи провожает Хеймитча до поезда, на улицах еще не успели потрудиться дворники, поэтому на земле разбросаны брошюры с изображениями трибутов каждого дистрикта, Эффи зачем-то поднимает с земли все листочки, где изображены Меган и Кирби.
- До свидания, мистер Эбернатти.
- Пока, Эффи.
- Я ведь так и не смогу их забыть?
- Никогда.
* Я просто не удержалась)))
PS. Песня, под которую была написана эта глава - Jack Savoretti – Harder Than Easy
