Дядя ДинамитПривет всем. Я честно старалась написать что-нибудь серьезное под "Повелителя мух", но получился такой депрессняк, что вырулить на Проект Скорпорозу никак бы не удалось, так что увы.
Вместо этого Вудхауз, если не читали - самое время начать.
— Простите, — сказал он тем не менее, — вы не лорд Икенхем?
— Он самый.
— Вот здорово!
Спутник его удивился.
— Я и сам этому рад, — признался он. — А вы почему радуетесь?
— Ну, это… — ответил младший, думая о том, какой был ужас, если бы он ошибся. — Понимаете, я с вами знаком… Был. Давно. Дружил с вашим племянником. Знаете, Мартышка. Ездил к вам играть в теннис. Вы мне дали пять шиллингов.
— Так деньги и уходят…
— Наверное, вы меня не помните. Я — Билл Окшот.
— Что вы, что вы, мой дорогой! Как не помнить? — сердечно соврал лорд Икенхем. — Хотел бы я получать десять фунтов за всякий раз, когда говорил жене: «Что там с нашим Биллом?»
В нише было мало места для двоих, даже таких маленьких двоих, как Роуз и Скорпиус, а потому Скорпиусу пришлось стать джентльменом и уступить место даме. Тем более, что резкий тычок упомянутой дамы под ребра его в этом желании укрепил.
– Здравствуйте, мистер Гойл, – заюлил Скорпиус при виде нового смотрителя замка. – Вы меня наверное не помните? Мы с вами знакомы. Я Скорпиус Малфой.
Гойл отнесся к этому заявлению несколько индифферентно. То есть, продолжил буравить Малфоя тяжелым взглядом.
– Сын Драко Малфоя, – пустился в объяснения Скорпиус, словно Гойл мог решить, что он сын Люциуса. – Мы с вами виделись четыре года назад на дне рождения моей мамы. Вы еще налили мне огневиски, и папа вас за это обозвал плохим словом. И вы еще тогда сказали моей тете, что такого страшного ребенка, как ее сын, вы и в кошмарах не видали, и она ударила вас в глаз. А потом вы дрались с мистером Забини. Было очень весело, правда, больше у мамы таких веселых дней рождения не было. В этом году у нас пела вейла, жуткая была тоска.
Гойл отнесся к крепкой памяти Скорпиуса без лишнего энтузиазма. Тетя Дафна и мистер Забини были неприлично обозваны, а Скорпиус послан в сторону слизеринских общежитий в краткой, но физически невыполнимой манере. Потом смотритель замка подозрительно осмотрелся и ушел.
Про нового смотрителя ходили разные жуткие слухи, а потому, к радости учителей, на некоторое время в школе установилась железная дисциплина. Попасть в лапы мрачному здоровяку, у которого на лице написано «Дайте повод попасть в Азкабан!», никому не хотелось. Но у «Клуба Книгочеев Хогвартса» выбора не было. Родители крепко-накрепко запретили Роуз и Скорпиусу друг с другом общаться, но при этом продолжали посылать своим детям интересные книги – не иначе как специально издевались. А в библиотеке их наверняка скоро бы заметили и доложили родителям. Вот и приходилось для обмена книгами и впечатлениями встречаться в неурочное время, под покровом темноты и тайны, рискуя попасться Гойлу. Вот и попались.
Роуз тихо выползла из ниши, огляделась по сторонам и помчалась в сторону Гриффиндора, мысленно аплодируя себе за сноровку, с которой она выпихнула товарища под огонь. Она-то сразу поняла, что, как известно, ворон ворону глаз не выклюет, змея змею не покусает, и Скорпиус легко отделается. Вот ей бы досталось по полной.
– Большое спасибо за вчерашнее, Уизли, – встретил ее Скорпиус на следующий день. – Я чуть не обмочился по твоей милости. Видела бы ты морду Гойла. Он смотрел на меня так, будто голову откусить хотел.
– Учитывая, что ты ему нес, я удивилась, что он не откусил. Люди идут, начинай ругаться.
— Сейчас мне сказали, что меня выпотрошат.
— Кто это сказал?
— Билл Окшот.
— Прорицал или сам собирался?
— Собирался сам.
Одним из неприятных последствий их с Роуз книжного братства было то, что у Скорпиуса появились враги. Враги в лице родственников Роуз. Дело в том, что они с Роуз решили, что если их случайно увидят разговаривающими в коридоре, надо делать вид, что они ругаются, и скоро все уже знали, что Уизли и Малфой – враги на века. А Уизли – дружное семейство. Так что в скором времени за Роуз принялись заступаться, и заступаться решительно. И если большинство их можно было как никак терпеть, то Ала Поттера, с его всклокоченными волосами, безумным взглядом и повышенной, за годы общения с Шивон Финнеган, нервозностью, Скорпиуса здорово утомлял, но хуже всего была поттеровская громогласность.
– Как ты посмел говорить такое о моей кузине! Я убью тебя, Малфой, сожгу, выпотрогу и снова сожгу! – вопил Поттер, сверкая, почему-то только левым глазом. Скорпиус не понимал, как именно это у него получалось, и сам так хотел. Но увы.
– А что я такого сказал? – удивился Малфой. Он не врал, он и сам не помнил, что именно он Роуз сказал, но вот ее фразу «павиан-альбинос с дерьмом фестралов вместо мозгов» запомнил, и обязательно желал как-нибудь припомнить.
Поттер снова разорался, и орал так, будто желал, чтобы его услышали в Австралии, но к его несчатью, услышали его только в соседнем коридоре, откуда немедленно выплыла Шивон. Ши Финнеган жила по принципу «подгадь ближнему своему, особенно если ближний – Поттер», за что Скорпиус ее уважал без меры.
– Поттер, – сказала она. – Неужели никто не догадается подарить тебе кляп? Каждое вылетевшее из твоего рта слово повышает уровень глупости в атмосфере, а когда же ты вопишь побитым ослом, концентрация тупости начинает уже просто зашкаливать.
На взгляд Скорпиуса, было слишком длинно и натянуто, но попробуйте сами сочинить оскорбление за три секунды.
– Он обидел Роуз! – завопил Поттер.
– А она обидела его, насколько я помню. Павиан-альбинос с дерьмом фестрала вместо мозга – это было прикольно. Даже еще лучше, чем «Эрагон недоделанный», что был на прошлой неделе.
– Финнеган, не отвлекайся, – напомнил Скорпиус. – Сосредоточься на Поттере.
– А, да. Так вот, Поттер. Надеюсь, что Роуз Уизли однажды осознает, насколько ты позоришь ее, бросаясь на ее защиту, словно она беспомощная дева в беде, и тем самым ставишь под сомнение ее способности, ум, здравый смысл и самостоятельность, проявляешь мужской шовинизм и порочишь в глазах общества достижения наших сестер феминисток, и тогда-то поколотит тебя метлой. Пожалуй, пойду найду ее и наведу на мысль. Она на квиддичной тренировке сейчас?
Скорпиус хихикнул. Он-то точно знал, что если и есть что-то, что Роуз больше всего ненавидит – так это когда ее способности ставятся под сомнение. В таких ситуациях она превращалась в фурию.
Подкаблучником я называю человека, который каждое утро относит жене завтрак, и воркует, и кукует, пока она ест. Лично мне такие люди нравятся, но им нельзя жениться на писательницах с твердым подбородком и сверкающим взором. Их удел — хрупкая женщина, которая воркует вместе с ними, а уж кукует — говорить нечего! Тем, кто ищет жену, я советую: выбери такую, которую можно пощекотать. Можно пощекотать твою Гермиону? Ни в коем случае. Она выпрямится во весь рост и скажет: «Милостивый государь!»… Идеальная жена для таких, как ты, — наша Салли.
– У кого ты ее взял?
– Не поверишь. У моего папы.
Роуз не поверила.
– У твоего папы есть маггловские книги?
– Нет, только одна – эта. Мистер Забини ему подарил. Сказал, что она его порадует. Потом папа послал ему вопиллер, со словами что поттеров и гермион ему в реальной жизни хватило, еще в книгах он на них не натыкался.
Роуз хихикнула:
– А эта книжная Гермиона и правда похожа на мою маму.
– То есть, твою маму тоже нельзя ущипнуть?
– Фу! Гадость какая! Но да, моя мама бы выпрямилась и поджала губы. А твоя?
Скорпиус задумался.
– Я могу точно сказать, что сделает мой папа, если кто-нибудь начнет щипать его жену, а вот мама... Наступит ему на ногу, наверное. Ущипнувшему, не папе.
Ребята хором захихикали.
– Сможешь достать еще Вудхауза? Папа ни за что не купит, а тетя Дафна опять в Америке, так что с моей стороны не достать.
– Конечно. На том же месте, в тот же час?
– Как всегда.
— Он спал там среди своих экспонатов. Нехорошо, по-моему. Или ты экспонат — тогда спи, или не экспонат. — Красивое лицо пятого графа подернулось печалью. — Знаешь, Мартышка, мне претит такая низость. До чего дошел человек, если он привязал веревку к большому пальцу ноги и к ручке двери!
— Что ты говоришь!
— Привязал. Честное слово, это подло. Простились, разошлись по комнатам, казалось бы — спи у себя, как честный землевладелец! Иду в музей, не чуя зла, берусь за ручку, поворачиваю…
— А, черт!
Роуз кралась к Выручай-Комнате, стараясь ступать как можно бесшумнее, что было затруднительно из-за груды книг в ее руках. На этот раз мама превзошла себя и прислала просто тонну книг! И Роуз немедленно принялась за «Фамильную честь Вустеров», и не заметила, как зачиталась и пропустила назначенный час. И вот теперь она старалась одновременно нестись, одновременно красться, и то, и другое получалось плохо.
Она нетерпеливо три раза пробежалась мимо входа, и когда дверь наконец открыла, влетела в комнату:
– Скорпиус, прости, я зачита...
И замерла. В комнате стоял Гойл и крепко держал Малфоя за шиворот.
– Попались, – озвучил Гойл очевидное. – Что, зачем и почему?
Роуз в ужасе застыла. Гойл подошел к ней, потянув за собой Малфоя. Скорпиус захрипел, когда воротник врезался ему в шею, но Гойл не обратил внимания.
– Книги, маггловские, – сказал Гойл, оглядев груз Роуз. – Зачем?
– Чи... Таем, – выдавила Роуз.
Гойл посмотрел на Роуз. Посмотрел на Скорпиуса. Выпустил Скорпиуса. Поднял одну из книг. Бросил на пол.
– Думал, ты Малфой глупостями занимаешься, – внезапно сказал он. – Три раза в неделю в Выручай-Комнату бегаешь.
Скорпиус выпучил глаза. Роуз тоже.
– Ладно, читайте, – сказал Гойл и двинулся к выходу.
– Сэр, вы нас не выдадите? – недоверчиво спросила Роуз, и Гойл хмыкнул.
– Если я скажу директору, что видел, как Уизли и Малфой вместе читают маггловские книги, она запретит хогсмидцам продавать мне огневиски.
С этими словами он развернулся и вышел. Скорпиус повернулся к Роуз:
– Ты просто не представляешь, как я испугался. Подхожу к комнате, дверь открывается, и вдруг он как положит мне руку на плечо! Я как подпрыгну! Он как такой «А сейчас мы твоего сообщника дождемся». И назвал меня...
Скорпиус произнес неприличное слово.
– Специально поджидал, гад.
– Я очень надеюсь, что он никому не скажет, – хмуро сказала Роуз.
—Дом — не дом, если в нем живет безумный дядя. Когда же это случилось?
— Сейчас.
— Внезапно?
— Да.
— Почему?
— Из-за Мартышки.
Лорд Икенхем растерялся.
— Неужели мой племянник за один день может свести с ума такого человека? Ну, хоть бы за две недели…
«Уизли, привет!
Высылаю «Повелитель мух», как и обещал, но предупреждаю, штука тяжелая, из тех, что любит моя тетя Дафна, она любит, когда люди страдают. Вот например сейчас у нас гостит мой кузен Тодд, поэтому страдаем мы все, папа даже помирился с мистером Гойлом потому что сказал, что «только Грег разглядел эту мерзость еще в младенчестве», и позвал мистера Гойла в гости, а мистер Гойл сказал, что ему еще повезло, потому что я мог и Уизли в дом притащить. Я чуть не умер, и папа тоже чуть не умер, а мама засмеялась и сказала, что не знала, что у мистера Гойла такое чувство юмора, а папа сказал, что за такие шутки можно и ступефаем схлопотать, а потом Тодд подпалил хвост папиной сове, и папа сказал, что лучше Уизли, а мистер Гойл сказал, что дочка Рона Уизли, и я опять чуть не умер, а папа сказал, что второй раз его на такое не поймаешь, А мистер Гойл сказал, что видел дочку Уизли, и что у нее со мной, мол, много общего, и папа опять чуть не умер, и я тоже чуть не умер, а мистер Гойл все на меня смотрел и ждал, когда я точно умру, и тут Тодд под столом ткнул его вилкой... И мы все чуть не умерли. А больше всех чуть не умер Тодд.
Короче, было весело. Пришли мне что-нибудь».
