Глава 1- Зато я, кажется, окончательно понял одну вещь.
- И какую же?
- Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Брехня все это, и мы – тому подтверждение.
- Дураки мы, а не подтверждение.
_______
- Он тебя не любит
- Она тебя тоже
Он отворачивается, усмехнувшись, подставляет лицо солнечным лучам. Что он только здесь делает? Нет, не так. Какого черта она тут забыла?
- Паршиво все это.
- Да уж, хорошего мало.
Снова пауза. Где-то за деревьями орут эти чертовы пересмешницы. Еще чуть-чуть и он окончательно их возненавидит.
- Первый раз наверное, правила нарушаешь?
Ляпнул невпопад, лишь бы забить тишину. Ну вот, похоже, обиделась
- Тебе-то какая разница?
- Я вроде как за тебя отвечаю сейчас. Мало ли, свалишься откуда-нибудь, или в рот непонятно что потащишь - знаю я вас, городских. А мне потом отдуваться.
Она пожимает плечами и тянет руку за ягодой ежевики.
- Мне няньки не нужны – хочешь, можешь хоть сейчас проваливать на все четыре стороны.
- Эй, ничего что это мое место? - он резко вскидывает руку и опережает ее движения на долю секунды, срывая ягоду прямо у нее из под пальцев. Он фыркает, и аккуратно отделяет от веточки другую – ежевичных кустов тут, как всегда, пруд пруди.
- Не только твое, ее тоже. Ваше.
Она не спрашивает, а он не спешит возражать. Лишь угрюмо отправляет в рот ежевику, и прокручивает в голове слова Эффи Бряк об удаче, которая уже давно демонстративно повернулась к нему задом.
Она поправляет платье – белое, опрятное, такое до жути чистое и непривычное, что в первый раз, когда он увидел ее в нем, его даже взяла непонятно откуда взявшаяся робость. А затем пришла злость. На нее, непонятно как к нему прицепившуюся, на ее дурацкую одежку, на ее беззаботный образ жизни, на ее чертовых друзей…на ее
проклятого лучшего друга...
- Ну, и как же тебя угораздило?
Она не отвечает какое-то время, не обращая внимания на вновь затянувшееся молчание. Затем, чуть улыбнувшись, произносит:
- Понятия не имею.
Он качает головой, недоверчиво усмехаясь.
- Да ладно тебе. Здесь все свои, - последняя фраза больше походит на издевку, но кто сказал, что он добивался другого?
Она медлит еще пару секунд, после чего, поджимает под себя колени, и, обхватив их руками, начинает:
- Мы в школе сидели за одной партой. Знаешь, я тогда сразу на него внимание обратила, он уже тогда был замечательным. Таким…добрым, улыбчивым…Мы сначала не очень-то разговаривали, но потом я забыла карандаш, и он одолжил мне свой. Так и подружились.
Она тихонько усмехается, не в силах сдержать улыбки
- Он меня всегда защищал перед мальчишками – они не особо хотели с девчонкой играть, а он им доказывал, что из меня девчонка – хоть куда. Его отец меня любит, и братья тоже – в детстве целый день могла провести у них в пекарне – они мне обо всем рассказывали, чаем поили, если день выдавался удачный. Или мы с ним сидели у меня, мои родители тоже к нему замечательно относились…относятся.
«Относились»- мрачно поправляет он для себя, не допуская даже мысли, что этот мальчишка-пекарь выберется с Арены живым. Заражение крови, это вам не шутка – авось долго и не протянет. Не должен долго протянуть. Не имеет права. Потому что она – должна вернуться. Она должна, а он – нет. И не имеет значения, сколько слез прольет его подружка в платье тошнотворно чистого белого цвета.
- Можешь не продолжать, скоро дифирамбы петь начнешь, а у меня уже уши вянут.
Она поворачивает голову и смотрит на него с откровенной насмешкой.
- Твоя очередь.
Он тоже медлит. С какой стати ему раскрывать душу перед этой толстушкой, они и знакомы-то, от силы час. А впрочем, какая теперь разница, все равно, рано или поздно станет понятно, да и потом, кто поймет его чувства лучше, чем она, сама оказавшаеся в такой же ситуации?
- Охотились вместе. Ей было двенадцать, полезла к моим ловушкам. Такая угрюмая, маленькая, а характер железный.
Он сам не замечает, как его резкий тон становится все мягче, а в уголках губ застывает сдерживаемая, нежная улыбка.
- Мы долго друг друга дичились, присматривались. Лишний охотник на территории – не самый лучший сосед - ну да тебе не понять. Потом стали вроде как напарниками. Я таких как она еще не встречал, да и вряд ли встречу. Девчонок кругом – пруд пруди, а Китнисс, это что-то… - он замолкает на секунду, подбирая слово, - особенное. Не похожее на остальных.
Он резко прерывается и вскидывает голову, проклиная себя за чрезмерную откровенность. Распустил тут сопли, да еще и перед кем!
- Не важно, в общем.
Она тихонько усмехается и пихает его в бок, заставляя подвинуться и освободить кусочек скалы, на который падают солнечные лучи. Между ними вновь молчание, но на сей раз оно их не тяготит. Каждый думает о своем и одновременно, о том же самом. И у обоих перед глазами застыл бескрайний лес, напичканный всевозможными опасными ловушками, и две одинокие фигурки с одинаковыми номерами на одинаковых куртках, во что бы то ни стало стремящиеся победить. И не важно, какой ценой.
- Как думаешь, они притворяются?
Она следит за муравьем, ползущим по камню, ловким щелчком отбрасывает насекомое прочь.
- Он – вряд ли. С первого класса по ней сохнет, - она старается, чтобы ее голос звучал ровно, будто бы ей все равно - но безуспешно
- А она? – он сам не ожидал услышать в своем голосе столько надежды
- Не знаю. Может быть и да. Я у нее в подружках не хожу, секретами она со мной тоже не делилась. Хотя, Бог свидетель, я старалась улыбаться ей своей самой обворожительной улыбкой, - она издает короткий смешок, он усмехается ей в ответ.
Пересмешницы забавляются, подражая их голосам, где-то совсем рядом булькает горный ручей, на склоне, в высокой траве стрекочут кузнечики - все вокруг живет и радуется жизни. Только эти двое застыли, переживая жизни чужие, чужую боль, и изо всех сил молясь, чтобы те, кого они обсуждают, вернулись домой. Точнее – один из них. Только вот вряд ли они придут к согласию, если начнут обсуждать, кто именно это будет.
- А я и не думал, что ты такая.
- Какая «такая»?
- Такая язва. Обычно, как ни взглянешь – девочка божий одуванчик, и слова никому наперекор не скажет.
- По твоей подружке тоже не скажешь, что она умеет разговаривать.
- А по твоему дружку – что умеет думать. Вывод?
- Либо с ними что-то не так, либо мы два безнадежно влюбленных идиота. И так как первое отпадает, потому что для нас они идеальны, поздравляю, Хоторн, - ты кретин.
- Тебя с тем же, Картрайт. Пойдем, отведу тебя к мамочке – обед же у вас в два, я ничего не перепутал?..
