Глава 1В детстве Лили любила играть в игру. Она просила сестру - или та делала это сама - прятать её вещи в самых неожиданных местах. Когда первое возмущение или недоумение проходило, она отправлялась на поиски. Иногда она находила свои тетради под ковром, иногда между полками. Однажды она нашла свою заколку под густыми листьями пальмового дерева, которое выращивала мама.
- Как у тебя это получается? - недовольно ворчала Петунья, понимая, что в следующий раз ей опять придётся искать новое место.
- А то ты не знаешь, - тут Лили, как правило, широко распахивала зелёные глаза.
- Только не начинай...
- Магия, сестрёнка, это магия. Конечно, я читаю твои мысли.
- О боже, - возводила взгляд к потолку Петунья. - Тогда я тоже хочу читать мысли.
Когда Лили вернулась в Годрикову Лощину в свой старый дом, ей показалась, что она играет в ту же самую игру. Только теперь каждая находка в её душе сопровождалась не гордостью, а невыносимой болью. В конце концов, она пришла сюда после смерти сына и мужа.
- Ты с ума сошла! - воскликнула Эмили Инджерелл, и Сьюзен Харингтон согласна покачала головой. - Приезжай к нам или поезжай к своей маггловской семье...
Лили было стыдно, что она тогда расплакалась. Хотя, если подумать, даже на словах звучит глупо, когда говоришь, что слёзы сами собой катятся из глаз.
Дом в Годриковой Лощине был особенным. Лили не хотела - да и знала, что не сможет в нём жить - но она чувствовала себя обязанной привести его в порядок. Старый прекрасный дом.
Почти два месяца она пролежала в больнице. Даже теперь, когда её выписали, головные боли иногда возвращались, отчего она то и дело рассеянно потирала виски.
В первую очередь Лили избавилась от вещей в детской, потом - в своей с Джеймсом спальне.
Когда пришла очередь гостиной, на глаза ей попалась фотография. Лили опустила её рамкой вниз и застыла: выше её сил было смотреть на эти безмятежные лица. Она стояла и, как сахар в ледяной воде, приступ её отчаяния едва ли таял.
Сама она многое помнила плохо.
Но то, ей рассказывали, было по-настоящему ужасно.
Сириус из Хранителя Тайны превратился в предателя. Об этом думать было просто невозможно. Он убил Питера. Римус после похорон где-то затерялся. Лили подозревала, что он просто прячется, снедаемый сожалениями и боясь той минуты, когда придется смотреть в глаза старым друзьям.
Она продолжила собирать вещи в маленький чёрный кошелёк и, через несколько часов закончив, вышла на улицу.
Оставшийся позади дом утопал в белых снегах, такой же сухой, как крахмал, снег хруптел под ногами.
- Миссис Поттер! - окликнули её. Она обернулась и увидела Дерека Мейкота, старика-соседа, последние несколько лет разводившего собак. В этот предрождественский вечер он, держа за руку жену, шёл с кладбища. - Мы давно вас не видели. Думали, что всё, переехали такие хорошие люди... Какие же у меня снова щенки родились! - неожиданно закончил он.
- Ох, Дерек, наверное, она только вернулась и у неё много дел. Не забалтывай молодую миссис. - Фанни улыбнулась, и морщины задвигались на её старушачьем лице.
- Что вы, - Лили смогла едва заметно приподнять уголки губ.
- Знаете, - не обращая внимания на жену, продолжил Дерек. - Заходите к нам завтра, всей семьёй, со всеми друзьями... Мы в этом году совсем одни, а чем шумнее и веселее в Рождество, тем лучше. И собак всё-таки покажу: отличные щенки...
Он говорил что-то ещё, и Лили казалось, что улыбка ледяной маской прирастает к лицу. Звенело в ушах, и она совсем перестала понимать слова.
- ...я бы и сегодня вас позвал, но к чему молодым со стариками нянчиться? Ещё подумаете, что мы покушаемся на ваш праздничный ужин...
- Дерек! - негодующе воскликнула Фанни.
- Прости-прости. В общем, завтра ждём вас. Никаких но... А сейчас, и правда, пожалуй, ступайте, а то у вас, похоже, всё лицо заледенело.
"Всё лицо заледенело".
Дерек и Фанни Мейкоты, привычно переругиваясь ушли, а Лили осталась стоять совсем одна.
Дул ветер тихий и свободный. Когда он касался земли и взметал в воздух, совсем чуть-чуть, сухую снежную пыль, Лили понимала, что теперь волшебный мир свободен точно так же. Наконец-то. Он освобождён от страха, от опасности.
Врага больше нет.
И как в в первый день, в эту Рождественскую ночь и там, и тут, не скрываясь, волшебники будут возносить кубки и, ударяя ими друг о друга, пить за свободу. Как, говорят, они пили в самые первые дни нежданной победы. А затем, уже не чокаясь: "За мальчика, который победил!"
Слёзы вновь покатились по щекам. Как никогда живые. Если раньше Лили казалось, что её дни протекают, как в тумане, то теперь всё вновь стало просто и ясно: тех, кого она любила больше всего, она потеряла.
Возможно, её чувства можно было назвать выздоровлением, .
Но что ей теперь делать?..
- Простите, - переводя дыхание сказала она, когда после стука открылась тяжёлая дубовая дверь. Скованная своими чувствами и мыслями, Лили долго не могла пошевельнуться и, не успев нагнать Дерека и Фанни, теперь стояла на пороге их дома. - Мой муж и сын, понимаете, мы переехали. Я вернулась забрать кое-что и... опоздала на автобус... Я совсем одна. - Она растянула губы в жалком подобии улыбки. - Можно я останусь с вами?
Фанни всплеснула руками, а Дерек кивнул:
- Если вас не будет раздражать моя дымящаяся трубка...
Лили шагнула через порог в тепло простого маггловского дома.
Рассеянно допивая рождественский пунш, Лили спрашивала себя, куда пойти дальше. Часы показывали девять утра. Она проснулась недопустимо рано для человека, который всю ночь напролёт слушал рассказы Мейкотов о том, какой была их жизнь раньше, и о собаках. Но сон не хотел дарить ей свои успокаивающие объятия. Лили посмотрела по сторонам. Большая гостиная с огромными окнами, тяжёлый, как дверь, дубовый стол, мягкие диваны и большие кресла. В угу Звезда вылизывала щенков. Щенки и впрямь оказались ужасно прелестными. Лили на пару секунд задумалась о том, чтобы пойти в Гринготтс, снять деньги со счёта и, поменяв их на маггловские, купить одного. Впрочем, почти сразу она поняла, что когда щенки вырастут в громадных и лохматых псин, она не сможет на них смотреть.
- Сириус, - с убийственной серьёзностью на лице сказал Джеймс. - Если вдруг мы переедем, то ты больше не сможешь встретиться со своими собратьями... - Сириус даже без анимагического обличья каким-то образом сумел зарычать.
Лили потрясла головой, отгоняя болезненные воспоминания, и тут же нахлынули другие, столь же нежелательные. Перед глазами, как в живую, встала Прайват Драйв. Лили была там всего несколько раз, но явственно представила себе, как с дорог сейчас убирают снег, а чопорные жители сами подметают перед домом дорожки, будто выполняя некий священный ритуал. Будь жизнь сказкой, она бы встретилась с сестрой, расплакалась и нашла бы утешения в её объятиях. Но правда в том, что было то, что было, и если раньше сестёр разделяли магический, недоступный Петунье, и маггловский, покинутый Лили, миры, то теперь с неумолимым упорством в разные стороны их разносила сама жизнь. Что важно, что нужно, что дорого. Из-за чего смеяться и о чём лить слёзы. Всё у них было разное. И не было желания потянуться и взять друг друга за руки.
- Нет, Лили, - сказала Петунья при прошлой встрече, правое её веко нервно задёргалось. - Не приходи к нам.
Она не хотела мириться с тем, что выходила за рамки её ритуалов.
- Знаешь, что такое нормальная жизнь? - спросила она. - Это там, где нет ничего не нормального. Где нет тебя в частности.
И вот получилось, что семья Лили могла быть где угодно, но только не там, где жила её последняя родственница.
Когда Лили вышла из старого дома и зашла за заснеженную аллею, она собралась аппарировать. Эмили или Сьюзен? Но стоило ей поднять палочку, как одновременно раздалось два хлопка.
- Лили!
Эмили явно обрадовалась и удивилась, увидев её. Муж Эмили хмуро смотрел по сторонам и поджимал тонкие блёклые губы.
