Глава первая. Хемингуэй и арабика.Небольшая кофейня «У старины Тома» на Харли-стрит всегда пользовалась особым сортом популярности, характерным для заведений с таким негромким именем: в ней не собирались толпы посетителей, но большинство столиков практически круглосуточно оккупировалось завсегдатаями. Количество постоянных клиентов из года в год было приблизительно одинаковым – если один становился настолько стар, что уже не мог переступить порога кофейни, то его тут же сменял «новенький», привлеченный тонким, но сильным запахом кофе, который странно выделялся среди ароматов медикаментов, доносящихся из множества аптек, коими была знаменита Харли-стрит.
Уже десять лет, как старина Том не прикасался к джезве. Всем заправлял неприлично молодой мужчина, в шутку представлявшийся новичкам «новиной Томом». Эту шутку каждый слышал бесчисленное количество раз, но все всё равно улыбались. Отнюдь не из вежливости – лёгкий безмятежный нрав, царящий в кофейне, превращал разнообразные реакции на неизменную реплику Тома в маленькие представления.
Совсем недавно мистер Пфенниг, высокий седовласый старик с тонкими, хоть и слегка побитыми артритом, пальцами бывшего музыканта перестал завтракать в кофейне, прервав тем самым свою тридцативосьмилетнюю традицию. Он был одним из первых клиентов, знавших нынешнего хозяина ещё мальчишкой. То, что Этана Пфеннига можно уже не ждать, понимали все, включая Тома – и теперь в воздухе витала печаль пополам с любопытством: кого же теперь, по негласным законам кофейни, притянет сюда вместо ушедшего? Чем дольше столик оставался вакантным, тем больше усиливалось напряжение и всё чаще полупрозрачная дверь удостаивалась нетерпеливых взглядов: ну когда же?
Человек, который вскоре должен был ступить на скрипящие от чистоты половицы, с недоверием разглядывал вывеску и будто бы не решался войти. Ладонь его несколько раз порывалась лечь на дверную ручку, но взгляд прищуренных глаз то и дело спотыкался на имени основателя. В конце концов, мужчина коротко выдохнул и толкнул дверь, очевидно, злясь на собственную нервозность.
Колокольчик прозвенел мелодично. Никто не обернулся, не прекратился монотонный тихий гул бесед, занятый ополаскиванием чашек Том даже не поднял головы, однако вошедший кожей почувствовал, как внимание присутствующих без остатка сосредоточилось на нём. «Узнали», - промелькнула лихорадочная мысль и тут же была беспощадно отметена весьма тяжеловесными разумными аргументами. Держа спину неестественно прямо, мужчина приблизился к единственному свободному месту у барной стойки и, выждав для приличия пять секунд, мягко побарабанил по красному дереву подушечками пальцев.
Том моментально вскинул голову и расцвёл доброжелательной улыбкой. Его взгляд, на секунду сделавшись жадно-впитывающим, быстро сменился на дружелюбно-заинтересованный.
- Добро пожаловать в «Старину Тома», сэр. Надеюсь, вы сможете оправдать наши ожидания.
Черноволосый мужчина с небрежно обрезанным каре поперхнулся воздухом, стягивая перчатки, но, смерив хозяина кофейни подозрительным взглядом, решил, что тот просто оговорился и сухо произнёс:
- Если вы и есть старина Том, то, не боясь показаться невежливым, замечу, что ваше имя в моем представлении плохо сочетается с подобного рода остроумием.
К его удивлению, юноша тихо и коротко рассмеялся.
- Вижу, вы не любите Томов. У меня есть для вас две новости: хорошая и плохая, - и, не предложив традиционного после такой фразы выбора, продолжил. – Хорошая заключается в том, что со стариной Томом вам, скорее всего, повидаться не удастся. А плохая… У старика имелось внушительное самолюбие и не было никакой фантазии. Проще говоря, новина Том к вашим услугам, - «новина» широко улыбнулся, вызвав по молчаливо прислушивающемуся залу волну эхоподобных смешков. – Кофе? Шоколад?
Уголки губ новоприбывшего даже не дрогнули. Он уже овладел собой и, аккуратно оправив чёрный шарф, переплёл пальцы рук, устремив взгляд на вручную заполненный прейскурант.
- Кофе с коньяком, пожалуйста. Пропорции девять к одному. Сорт Коста-Рика Тарразу, коньяк на ваш вкус. И… - тут бледные щёки посетителя отчего-то покрылись невыразительными розовыми пятнами. – Пару засахаренных лимонных долек.
Последние слова мужчина выдал с такой натугой, что полезший в шкафчик за зёрнами Том опасливо покосился на заказчика: не хватит ли его, случаем, прямо здесь инфаркт? Убедившись, что помощь скорой в ближайшее время не понадобится, он весело отозвался:
- Да вы извращенец, сэр! Мешать один из лучших сортов арабики с коньяком, который не даёт раскрыться восхитительному вкусу, да ещё и отнимать у послевкусия всяческие шансы на существование, закусывая сладостями!
- Благодарю вас, со своими гастрономическими пристрастиями я вполне способен разобраться самостоятельно, - резко отозвался неприветливый и, как скоропалительно решил Том, лишённый чувства юмора, человек.
- К слову, именно этот сорт вдохновил небезызвестного вам Эрнеста Хемингуэя на написание «Старика и море». В то время он поглощал коста-риканский кофе галлонами, - не обратил внимания на недовольный тон юноша, показательно увлечённый приготовлением напитка. – Может быть, после чашки-другой нам стоит и от вас ждать великих свершений на поприще искусства?
- Если вы сейчас добавите, что Хемингуэй был завсегдатаем вашей кофейни и всегда устраивался на моём месте, я умру от счастья, - иронично хмыкнул гость и в мысленной характеристике Том не без удовольствия заменил своеобразным чувством юмора отсутствие такового. – А что касается вашего последнего вопроса, к сожалению, я не отношу себя к… творческой интеллигенции.
- Нет-нет, в то время Хемингуэй был очень далёк от Лондона, сэр?.. – Том оторвался от джезвы и вопросительно посмотрел на мужчину. – Как мне к вам обращаться?
- Уильям… Уильям Шортер, - после недолгой заминки сообщил тот, с преувеличенным вниманием разглядывая кончики ногтей и вычищая из-под них несуществующую грязь.
- Ну что ж… Это гораздо более изобретательно, чем Джон Смит, - задумчиво резюмировал кофевар, - только я всё равно вам не верю. Но наше заведение не требует предъявления паспорта ради возможности испить чудесный напиток! – жизнерадостно перебил он открывшего было рот и сказавшего возмущённое «да как вы…» мужчину.
В это время на плите что-то угрожающе зашипело: взбунтовавшаяся жидкость перелилась через края джезвы. Том в ужасе бросился к загубленному кофе, который умудрился испортить во второй раз в жизни. Когда он с виноватым видом вернулся к стойке, чтобы попросить подождать ещё немного, то застал мистера Шортера в необычном состоянии: тот смеялся, прикрыв лицо ладонью.
- Скажите, Том… - выдавил он сквозь смех. – У вас Лонгботтомов в роду не наблюдалось?
- Нет, сэр… - обескуражено моргнул юноша, дрожащими руками отсыпая новую порцию зерен. – И Лонгтопов тоже, на всякий случай.
Ответом ему было уже довольно сдержанное фырканье и совет поторапливаться.
***
- Мы возьмём с вас плату в следующий раз, - неторопливо объяснял Том свой отказ принять деньги, - потому что, во-первых, к первому заказу прилагается пятидесятипроцентная скидка, во-вторых, из-за моей оплошности вы потратили больше времени, чем хотели. Уверяю вас, мы здесь знаем цену времени. Итого – стопроцентная скидка.
- А почему вы так уверены, что этот следующий раз состоится? – осведомился посетитель с, как успел убедиться хозяин, крайне вредным характером. Впрочем, эффект от грозно сдвинутых бровей был основательно подпорчен недавним состоянием абсолютного блаженства мужчины, когда тот бережливыми глотками пил свой кофе.
- О, - из ямочек, образовавшихся от улыбки Тома, казалось, можно было черпать мёд, - я абсолютно уверен, что вы будете возвращаться к нам снова и снова, мистер Шортер. Неважно, когда, неважно, сколько времени пройдёт, пока вы не созреете, но – снова и снова.
