Часть 3Часть 3.
Помни меня.
Помни меня.
Встречай меня.
Сойду я с неба по ступеням в ночь…
Помни меня.
Прости меня.
Для нас с тобой нет смерти всё равно!
Catharsis, «Помни меня»
Началу разговора мешало только отсутствие магистра Винду. Он улаживал дела с оставшимися членами совета и устанавливал охрану для камеры Дуку. Между собравшимися повисло напряжённое молчание, как будто каждый хотел что-то сказать, но не решался начать первым. Наконец Йода, покряхтев, обратился к Оби-Вану: «Не мог бы ты, Кеноби магистр, дать мне пока отчёт о работе, тобой проделанной?». Получив согласие, пожилой магистр подал знак выйти, и только-только устроившиеся Палпатин и Лейя нехотя отправились в коридор. Энакин, напротив, был рад размяться. Он первым, подпрыгивая, выскочил из залы и встал у стены, заложив руки за спину. На лице у молодого джедая было написано, что он просто мечтает о том, чтобы все важные разговоры на сегодня наконец закончились, и он смог бы вернуться домой. Домой к Падме. Было очевидно, что она уже сообщила мужу о своей беременности и предложила отметить это замечательное событие в интимной обстановке…
Важный разговор всё равно был отложен, и Лейя жалела, что не позаботилась о судьбе мальчика сама. Где он был сейчас? Болтал с девушкой-падаваном или уже садился в звездолёт? А может, девчонка оказалась безответственной и забыла про поручение от самого Канцлера?! Мысль о том, что Хану угрожает опасность, или что он, не приведи Сила, пытается сейчас угнать корабль, заставляла Лейю чувствовать сосущую пустоту в области желудка. Это чувство было знакомым, но уже давно забытым, и женщина искренне радовалась, что может переживать за Хана снова. Жалеть приходилось только о том, что у нёе больше не было на него никаких прав.
Борьба в голове у Лейи шла не на жизнь, а на смерть. Нутром она рвалась на поиски мальчика, но при этом не могла найти в себе сил разомкнуть скрещенные на груди руки. Лейе хотелось, чтобы кто-то что-то сказал, направил её, вдохновил, но Палпатин и Энакин были поглощены своими мыслями. Последний разрывался между стремлением умчаться к возлюбленной и желанием быть в курсе событий. На канцлера молодой джедай смотрел косо и недоверчиво, и Лейя понимала, что учителю пришлось раскрыть своим «освободителям» часть тайн. Что сейчас Оби-Ван рассказывал Йоде за закрытой дверью?.. Палпатин явно был озабочен этим, но Лейя думала совсем о другом. Отчего-то именно в такие волнительные минуты её способности воспринимать и использовать силу значительно возрастали, и теперь Лейя искала, сама того не осознавая, след пребывания маленького Хана Соло в огромном Храме джедаев. И чувство подсказывало: он ещё здесь, нужно бежать к нему, искать его и забрать его, присвоить, как она уже сделала однажды, сама того не подозревая.
Никто не мог воодушевить Лейю, и она обратилась к своим воспоминаниям. Хан был из тех, кого называют «бравыми пиратами», и всегда имел успех у женщин: чем моложе и неопытней была барышня, тем значительней был успех. Лейя сама не знала, как ей удалось приручить и привязать к себе этого человека. Конечно, их отношения никогда не были стабильными – это тактичный и мудрый Люк мог обойтись и в семейной жизни, и в дружеской компании без обид и ссор. Хан с женой же были из одного теста, и дух бунтарства и противоречия никогда не покидал их семью. Тем не менее, Лейя знала, что муж всегда будет с ней. О том, что это только до тех пор, пока смерть не разлучит их, она в мирное тогда ещё время и не задумывалась.
Наверное, то же самое мог бы чувствовать человек, встретивший воскресшего возлюбленного… только вот Хан не воскресал. Он просто ещё не умер и даже ещё не стал тем Ханом, которого Лейя знала. И мальчик, собиравшийся угнать республиканский звездолёт, уже никогда им не станет. С тех пор, как она приземлилась на заброшенной планете в этом времени, здесь всё изменилось, и наиболее сильно – судьбы её родных и близких. Сейчас Хан покинет Корускант и, должно быть, никогда не встретится с ещё не рождённой дочерью Энакина Скайуокера…
Перед тем, как приняться за постройку звездолёта, Дарт Элкер спросил, готова ли она пожертвовать личным счастьем ради блага Республики, и Лейя, не задумываясь, ответила «да». Но это оказалось далеко не так просто, потому что вместе с судорожной борьбой с собой (эту она готова была проиграть) голову раздирали на части воспоминания, которых Лейя не могла себя лишить: пальцы Хана, сжимающие совершенно одинаково бластер и её запястье; его усыпанную веснушками спину в золотистом свете ночника и прерывистое, жаркое дыхание, когда ночник уже выключен; детей – сначала грудных, потом – подросших и вовсю уже играющих в джедаев…
Весь мир и понятие о благе для него сузились в глазах Лейи до размеров этих воспоминаний, и она, не разбирая дороги, кинулась по коридору туда, куда её звала сила…
Чутьё не обмануло Лейю: даже не взглянув на посадочную полосу, она промчалась мимо и ворвалась в ангар, где стояли разбитые и неисправные корабли, в том числе и её собственный. Все они были незаперты, как будто механики весь день работали, а сейчас просто вышли покурить. Мальчишка был здесь; он с необычайной для ребёнка своих лет ловкостью пытался завести хотя бы один двигатель, но те, насколько помнила Лейя, были отключены в целях безопасности. Только её собственный корабль здесь был готов к полёту, и нужно было помешать Хану добраться до него.
Едва держась на ногах, которые, к тому же, скользили по до блеска выдраенному полу, Лейя бросилась наперерез с криком «Хан, подожди!», но мальчик, до этого спокойно расхаживавший между звездолётами, только прибавил ходу. Ближе всего к нему стоял корабль Лейи, и, несмотря на очевидную плохую маневренность и отсутствие пушек, маленький Соло забрался именно туда. Только запершись внутри при помощи самого примитивного выключателя и дёрнув за первый попавшийся рычаг, Хан понял, в чём подвох. Все остальные кнопки и рубильники были странными, не такими, как на остальных современных кораблях. «Ну и развалюха!» - решил он и перевёл рычаг в прежнее положение. Но ничего не изменилось, и корабль продолжал набирать скорость, двигаясь прямо на стену ангара.
Мальчишка в панике жал на все кнопки, но становилось только хуже. Разогнавшийся корабль закрутило, он ударился крылом о стену, а затем – об огромный звездолёт, стоявший неподалёку. С одной стороны маленькое судёнышко Лейи уже объяло пламя, а Хана больше не было видно в лобовое стекло. Должно быть, он ударился о пульт управления и потерял сознание, или просто забился в угол.
Лейя, на мгновение почувствовавшая себя беспомощной и с ужасом смотревшая на происходящее, в последний момент опомнилась и активировала световой меч. Собрав последние силы, она прыгнула на нос неуправляемого звездолёта, вспорола мечом стекло и просунула в отверстие руку. Внутри всё было уже в дыму, мальчишку невозможно было увидеть, и Лейя закричала, надеясь, что её голос не будет заглушен рёвом перегревшегося двигателя: «Хан! Хан, я здесь! Я тебя вытащу!» К счастью, Соло откликнулся на зов. До этого он прятался под водительским сиденьем, а теперь поднялся, что позволило Лейе ухватить его за шкирку и подпрыгнуть высоко вверх. Мягко приземлившись с мальчиком на руках в безопасное место, она с горечью наблюдала за тем как взрывается звездолёт – единственное, что связывало её с будущим.
Ей должно было хотеться убить мальчишку на месте, но Лейя не ощущала гнева – только горечь. «Если бы я не пришла, Хан всё равно рано или поздно добрался бы до моего корабля. Не нужно было думать, что у мальчика теперь своя жизнь, и нужно отпустить его. Хан ввязался во всё этот в тот день, когда Люк уговорил его помочь спасти незнакомую принцессу с корабля Дарта Вейдера. Это был его, Хана, выбор. Даже сейчас он – человек, который выбрал бы этот путь. Это мой Хан, и он останется со мной…» - подумала Лейя. Напуганный ребёнок прижимался к ней, позволяя лечить ссадины у него на ладонях. Это было привычно. Ещё пять минут назад ей было трудно даже бегать, но потом пришлось ещё и прыгать так далеко, как не приходилось никогда раньше, а теперь ещё и лечить, но темная сторона была бездонной. Лейе просто придётся проспать несколько суток, чтобы отдохнуть, но это только после того, как он позаботится о судьбе Хана. Закрыв глаза, Лейя могла представить что обнимает своего давно погибшего мужа. Она погрузилась в воспоминания – те сладкие воспоминания, где Хан был живым, где он был рядом, где защищал её. Его руки были горячими, а дыхание возле уха – ещё горячее, и их первенец на руках у Лейи затихал, прислушиваясь к шороху отцовского голоса…
Почти так же полусонно сопел у неё в объятиях маленький Хан. Должно быть, они просидели так около часа, потому что ноги у Лейи затекли. Дроиды быстро потушили горевший звездолёт, и никто из джедаев не пришёл. Когда в ангаре раздалось тихое шарканье, прятаться было поздно. Лейя только успела неловко подняться на ноги, стараясь не потревожить мальчишку.
- Не принадлежит тебе ребёнок этот. Отдай его, – начал Йода ещё издалека. С одного взгляда на него Лейя поняла, что магистр знал о ней всё с самого начала.
- Почему вы думаете, что не принадлежит? – холодно ответила она, ещё крепче прижимая к себе Хана.
- Догадываюсь я, что связывало вас во времени том, из которого прибыли вы, Соло госпожа, но сейчас всё иначе. Желание ребёнка с родителями воссоединиться нормально вполне. Знать вам следует, что всё изменилось с момента того, как вы прилетели, и время это покинуть вам следует, оставив следов своего пребывания меньше как можно.
- Вам легко говорить, магистр. Вы всю жизнь соблюдали законы джедаев: не создавали семьи, не растили детей, не страдали из-за смертей любимых. Вы покорялись течению великой силы и не хотели изменить мир. Вы не жили, на самом деле. А у меня больше нет корабля, вернуться в будущее теперь невозможно. Я любила Хана много лет и хочу продолжать любить. Вам никогда не понять этого, Йода. Никогда не почувствовать.
- Так думаете вы? – усмехаясь, ответил магистр. Лейя не поняла, к какой именно части её речи относился этот укор. Может быть, ко всему, что она сказала? – Да, законов не нарушал я, и именно поэтому джедай я и не джедай вы. С самого начала это знал я, в списках имени вашего не обнаружив. Того более, поступок ваш – это ситха поступок. Джедаи думают о благе всеобщем, но вы, направляясь сюда, о своей судьбе думали, своим родным хотели не дать погибнуть…
- Замолчите! – перебила магистра Лейя. – Прекратите делить всех на плохих и хороших, на джедаев и ситхов, на тех кто думает только о себе и тех, кто думает лишь о благе других. Источник справедливости – не закон, а наше сердце. Именно оно подсказывает нам, что правильно, что справедливо, и делает нас сильнее. И джедаи, и ситхи всегда пытались заглушить голос сердца, и это закончилось тем, что их победили простые жители галактики, не обременённые обязанностью следовать навязанным идеалам. Это вы – истинные эгоисты, потому что вами движет жажда могущества. Но мятежники, противостоявшие нам, были сильнее – большая их часть была вооружена палками, но они были неистовы. Их сердца пылали желанием освободиться от владеющих Силой. И они победили…
- …потому что диктат джедаев пытались вы создать! – сделал свои выводы Йода. – Мы всегда для того существовали, чтобы народ простой защищать, справедливость поддерживать в Республике, не властвуя…
- Возможно, прекрасная цель существования джедаев такова…но на деле вы всё время ввязывались в политические интрижки, развязывали конфликты и растили будущих ситхов! Это грязная игра. Все мы живые. Но вы… неужели вы совсем разучились чувствовать, магистр?
Йода не ответил. Он глубоко задумался, а его и так морщинистая мордочка совсем сжалась. Крепко стиснув свою клюку, он прошёл вперёд, мимо Лейи, а потом обратно. Та не повернула головы, продолжая смотреть на Хана. Слова Йоды ничего не значили и не могли изменить её намерений насчёт мальчика. Звездолёт был уничтожен, и всеми оставшимися силами бывшая принцесса и глава сопротивления цеплялась за этого человечка, который позволял ей быть уверенной, что будущее не приснилось ей. Казалось, если Хана сейчас отберут у неё, то кто-нибудь обязательно скажет, что его никогда не было, что Лейя никогда не прилетала в это время, а родилась и выросла здесь, но однажды ударилась головой и вообразила себе невесть что. Но ещё больше она боялась закрывать глаза, чтобы не проснуться на той пустынной, ненаселённой планете, от голоса Дарта Элкера: «Просыпайся! Ты не представляешь, я…. Я спроектировал звездолёт для путешествий во времени!!!» Все события последних дней и вся жизнь замыкались в воображении Лейи в круг и вращались с бешеной скоростью, как подбитый истребитель.
«Никогда! Слышишь: никогда, старое зелёное чучело, я тебе его не отдам!!!» - вдруг закричала она и рванулась с места, активируя меч. Маленький Хан, которого сильно тряхнуло, резко проснулся и, увидев абсолютно безумное лицо своей спасительницы, стал вырываться. И тут ангар по мановению лапки Йоды как будто ожил: завыла пожарная сигнализация, вспыхнули разноцветные лампы, с потолка полилась вода. Лейя, уже почти добежавшая до дверей, подскользнулась на мокром полу. Мальчишка вырвался из её рук, на четвереньках отполз и забился в угол. Подоспели врачи, и, по приказу Йоды скрутив обессиленную женщину, сделали ей инъекцию успокоительного. Поняв, что уже ничего нельзя сделать, Лейя расслабленно откинула назад голову и позволила перетащить себя на каталку. К её удивлению, пожилой магистр присел рядом и приказал отправить их в больничный отсек. Послушный джедай в белой медицинской форме нажал на кнопку пульта, и каталка, пристроившись к стене, сама поехала в нужном направлении. Очевидно, Йода хотел поговорить наедине, пока успокоительное не подействовало.
Инъекция уже возымела эффект: руками и ногами Лейя могла двигать с трудом; язык заплетался, и выразить своё недовольство ей не удалось. Значит, оставалось только слушать. Спокойным голосом Йода продолжил свои поучения, перейдя, видимо, после «зелёного чучела» снова на «ты», и слова его Лейю сильно удивили: «Знаешь, а ты не первая ведь, из будущего прилетевшая. Догадки мои сразу почти подтвердились, а теперь подтверждаются и опасения. Знаешь, кто остаётся долго здесь, все те сходят с ума. Ты сильной очень казалась мне, дочь Скайуокера, но ребёнок этот слабой делает тебя. Мы сотрём ему память о тебе и родителям вернём. Понятны мне страхи твои: каждый, поступивший, как ты, не хотел потерять возможность с теми, кого любил, в этом времени встретиться. Но однажды к нам прибыл юноша по имени Люк, и желал он, напротив, того, чтобы никогда не встретились родители его. Был ситхом его отец; выкупил его из рабства и искусству тёмному выучил Дарт Сидиус. Мать Люка жила пленницей при муже своём и была несчастна, а сестра была запытана до смерти за повстанцам помощь. Решили мы просьбу выполнить, и Квай-Гон Джинну мальчика-раба приказали забрать. Довольный, вернулся обратно во время своё Люк, но нам встретиться с ним довелось ещё раз. Случилась беда с Квай-Гоном; он к мальчику привязался и перед смертью джедаем просил его сделать. Мы готовы были отказать в просьбе этой, когда Люк снова появился, но его история от рассказанной ранее отличалась на этот раз. Теперь ситхом-политиком был его отец, в гражданскую войну Республику втянувшим, Скайуокер Энакин звали его. Свою резиденцию этот диктатор устроил на планете Набу, законную королеву которой в качестве наложницы держал он. Люк попросил нас взять в джедаи отца его, чтобы не позволить ему воспылать к королеве Набу страстью пагубной. Мы сделали так, как просил он, и даже посоветовали Амидале от второго срока правления отказаться. Но и это не помогло – ей судьбой уготовано детям двум жизнь дать, как видишь, и в Энакине разочароваться. Надейся, что и твою с Ханом Соло связь разорвать нельзя. Некоторые вещи остаются неизменны, например технология эта, что позволяет ошибки прошлого исправить, в свой срок всегда бывает изобретена, и мастер один и тот же посланцев из будущего к нам направляет.
Всегда мечтал я уметь будущее предвидеть, однако не достиг в этом успехов особых. Но с началом истории Энакина будущее само начало возвращаться к нам и предупреждать. В неспокойное, но великое время живём мы, Соло Лейя. Тебе и Канцлеру за предупреждение благодарны мы, и о возможностях перемирия подумаем, но в своё время вернуться должна ты. Один из звездолётов остался у нас, и я тебе отдам его. Действие успокоительного закончится как только, ты обратно отправишься, мы сами разберёмся с проблемами возникшими. А сейчас отдохни. Над твоей памятью мы поработаем и о том позаботимся, чтобы рассудок ты сохранила…»
Йода замолчал, а Лейя закрыла глаза. Нет, ей вовсе не стало спокойно, просто держать глаза открытыми и смотреть на пожилого джедая уже не было сил. В душе у Лейи царил хаос; она была удивлена, как же учителю удалось скрыть от Йоды своё истинное лицо и не знала, радоваться этому или нет. Но больше всего она боялась вмешательства в память, в сознание. Эта довольно опасная процедура проводилась при помощи Силы и применялась ко всем джедаям, нарушавшим кодекс, что делало их спокойными и покорными. Оби-Ван рассказывал Люку, что это лишь миф, но сейчас Лейя понимала, что и самому Оби-Вану в голову лезли не раз, а Квай-Гону и отцу – Энакину – не посмели. Скайуокер никогда настолько не доверял джедаям, чтобы спустить такое с рук; он даже Падме - не доверял… Хотя, Лейя была уверена, никакое вмешательство не заставило бы его забыть о своих пламенных чувствах. А её собственная любовь? Какой бы сильной она не была, Лейя была уверена, что после пробуждения воспоминания о спящем на руках мальчике по имени Хан станут ненужными и чужими.
Йода почему-то решил продолжить свою речь, но уже как-то сбивчиво и неуверенно: «Я подумал над вопросами, которые задала ты мне… Неверно, будто я чувства твои понять не способен. Я тоже когда-то молод был, только было это давно, и память о днях этих меркнет по сравнению с опытом лет последующих. Но ты, должно быть, права в том, что чувствовать разучился я. Это всегда приходит с возрастом, потому что привязанность, дружба и любовь – это опасности, джедая подстерегающие, пока юн он. Но потом он видит, что умирают друзья, что проходит любовь, и понимает кодекса справедливость. Ты, как и отец твой – из тех, кто всегда бунтует, поэтому никогда ты не сможешь понять джедаев жизни образ». Лейе хотелось смеяться: Йода ждал, пока она уснёт, чтобы сказать это. Он не хотел или не мог говорить в лицо – возможно, потому, что в своей правоте не был уверен. Но доля истины в словах магистра была: такое случилось с Люком – это бесконечное смирение, пафосные речи, душа старика в молодом теле. Но отец всё же не предал его, и, развеяв по ветру прах Дарта Вейдера, младший Скайуокер, казалось, снова ожил. Он был переполнен идей и желания строить новый мир. Джедаизм лечится – лечится верой в лучшее, которая, может быть, сама по себе является болезнью семьи Скайуокеров.
Но Лейя не могла больше думать. Голова стремительно пустела, как и у всякого сонного человека, а тело казалось лёгким, парящим в воздухе. Хотелось улыбаться, но рот стал вдруг эфемерным, не принадлежащим ей. Текущее состояние напоминало Лейе то ли наркотическое опьянение, то ли лёгкую влюблённость. Она ничего не могла поделать, поэтому расслабилась и погрузилась в спасительную темноту.
***
Голова раскалывалась, когда Лейя открыла глаза после нежеланного сна. Кто-то тряс её за плечи, называя по имени. Отстранившись, она увидела обеспокоенное лицо Энакина. «Магистр Скайуокер. Пожалуйста, не делайте глупостей», – взмолился джедай-врач, привязанный к собственному креслу. Лейя не осознавала чётко, сделали ли что-то с ней, лишили ли памяти, и тем более не понимала, что здесь делает отец. Нехотя она разомкнула руки, которыми обнимала его за талию, и с усмешкой спросила: «Магистр?» Энакин ничего не ответил, а только хитро улыбнулся; всё лицо его светилось гордостью за самого себя.
«Я пришёл спасти тебя от этой ужасной процедуры. Они ничего не успели сделать», – спокойно ответил новоявленный магистр, сверкнув глазами. Он был похож скорее на разбившего блюдце котёнка, нежели на джедая, нарушившего закон – а связанный доктор был явно его рук делом.
«Улетай в будущее, пока не рассвело. Йода и Винду куда-то срочно уехали с Палпатином. Это он объяснил мне, что нужно делать. Я всё знаю теперь. Ты моя дочь, и я буду защищать тебя…» - добавил Энакин и порывисто обнял Лейю, прижимая её голову куда-то между своим плечом и ключицей. С души у Лейи словно камень свалился, и она облегчённо вздохнула. И тут, как всегда мечтала в детстве, она ощутила все те запахи дальних странствий и приключений, через которые уже прошёл её ещё молодой отец. Его выцветшая рубашка впитала в себя аромат лугов Набу и едкую пыль Татуина, металлические, с оттенками ржавчины, запахи Корусканта, дроидов и звездолётов. Но больше всего от Энакина Скайуокера пахло ночным небом, а оно одинаково на любых планетах, в иллюминаторах любых кораблей. Лейя закрыла глаза и вдохнула полной грудью, чтобы навсегда запомнить эти мгновения и сохранить в памяти облик отца во всей полноте красок и запахов.
Она ощутила нежный поцелуй в ухо, а потом – скрип закрывающейся двери, глухой удар, будто кто-то пнул по косяку, и торопливый перестук каблуков, явно узнанный Энакином. «Падме!» - взволнованно прошептал он, сообразив, что она увидела и что могла подумать. Ещё через мгновение в палате его уже не было. Лейя, всё ещё ощущавшая слабость, безразлично смотрела в окно, за которым степенно проплывали дроиды-посыльные. Шевелиться не хотелось. Она вспомнила о DL-4, оставшемся где-то на посадочной площадке, но, будучи уверенной в том, что её механический друг сможет сам позаботиться о себе, вернулась к мыслям о Хане. Его присутствие в Храме больше не ощущалось. В коридоре громко ругались Скайуокер и Амидала; кто-то из них, кажется, плакал.
«Милые бранятся – только тешатся. Может, Энакин наконец-то научится ценить её чувства, а не только упиваться своими. Тогда есть шанс, что их ждёт счастливое будущее…» - философски заметил Оби-Ван. Оби-Ван?! Лейя начала озираться и обнаружила старого знакомого в углу, почти в обнимку с бежевыми, как и его форма, шторами.
- Да-да, я всё время был здесь, – сказал он, улыбаясь в бороду. – Подумать только! Я полагал, что знаю много, а сейчас не перестаю удивляться собственной глупости. Столько важных событий прошло мимо меня, а я был слеп. Только не спрашивай, почему я не рассказал Йоде об истинном лице Дарта Сидиуса… я сам не знаю. Но вполне может быть, что в таком случае гордость не позволит джедаям начать переговоры. Скорее всего, как только ты отправишься в своё время, всё пойдёт по-старому.
- Главное, Энакин знает, что его ждёт. И Учитель знает – и сможет, пока не поздно, изменить планы. Только вот я не понимаю, почему мой брат Люк, если он и правда бывал здесь, обращался к Йоде, а не к отцу? И почему сам Йода манипулировал всеми по собственному усмотрению, а не взял и не сказал правду?
- Йода перехватил его, так же как и тебя, заглянув в будущее. Как бы наш магистр ни скромничал, его умения в этой области велики. Но Йода – консерватор, он сторонник лжи во спасение и старается оградить окружающих от якобы ненужных знаний. Но, я уверен, располагая таким же объёмом информации, кто-то более проницательный догадался бы о личности Сидиуса. Или, например, о том, кто же настоящий отец Энакина. Этот человек ведь, похоже, тоже путешественник во времени, прилетевший из далёкого будущего, где о Силе никто не помнит и не умеет её применять. Больше нам о нём ничего не известно, в том числе и о том, станут ли путешествия во времени обыденным делом, – с грустью рассуждал Кеноби.
- Скажи, Оби-Ван… ты любишь… Падме? – вдруг поинтересовалась пребывавшая в задумчивости Лейя. Собеседник отчего-то совсем не был удивлён.
- Энакин из будущего чуть не убил её из ревности ко мне. Но я на самом деле никогда не задумывался над подобными вопросами. Сенатор Амидала – сильная женщина, и я уважаю её. Но привязанности запрещены, а уверенность в чувствах к кому-либо – это стремление к привязанности и даже близости.
- Но помнишь, ты сказал тогда, когда я лечила твою рану, что тебе есть кому хранить верность?
- Я храню верность Ордену, только и всего, – подвёл итог Кеноби. Все слова его, будь то правда или ложь, складывались сейчас красиво и просто в какую-то общую картину, характеризовавшую его как во всех отношениях приятного человека. Он был прирождённым дипломатом, этот отстранённый от мирской суеты джедай. Он напоминал Лейе брата.
- Кстати, я кое-кого к тебе привёл, - сказал Оби-Ван, и по его знаку из-за штор выехал DL-4, от радости встречи с хозяйкой мигающий всеми имеющимися у него разноцветными лампочками. В лапках он держал световой меч. Дроид в своей обычной манере начал поторапливать Лейю, хватая её за рукава и подол платья. Она нехотя поднялась и спросила у Кеноби:
- Он отведёт меня к звездолёту. Я правильно понимаю?
- Да. Я дал ему несколько дисков с информацией. Всё будет хорошо. Отправляйтесь сейчас: происходящее, как и ожидалось от Магистра, держится в строжайшем секрете. Охранники тебя не задержат… - напутствовал Оби-Ван.
- Могу я увидеть Падме перед взлётом? Ты приведёшь её туда?
- Я постараюсь и даже всё ей объясню. Но она навряд ли поверит.
- Я на тебя надеюсь. И ещё… Почему ты, такой законопослушный, мне помогаешь? - поинтересовалась Лейя, стоя в дверях.
- Я уверен, что замыслы Дарта Сидиуса всё ещё выше нашего понимания: ситхи всегда обыгрывали нас в такие игры. Я всегда мечтал об абсолютном мире и покое, о таком времени, когда в ордене джедаев больше не будет надобности. Но сейчас я понимаю, что был неправ. Нужно двигаться вперёд, преодолевая препятствия, а не стоять на месте. Этот поток, в котором плывёт вселенная – и есть Сила; не мы направляем её и не она нас. Это взаимный процесс. Но иногда следует положиться на её течение, а она подсказывает мне, что ты должна вернуться домой целой и невредимой. Сейчас я гораздо лучше понимаю учителя – потому что в тот день, когда ты залечила мою рану, твоя свобода изменила меня… - сказал он тихо и, наклонившись, робко и трепетно поцеловал Лейю в губы.
Она стояла, не двигаясь и опустив руки. Оби-Ван, придерживая её подбородок горячими пальцами, касался своими губами её губ. Борода Кеноби щекотала Лейе лицо и кололась, но женщина была неподвижна – не смеялась, не злилась, но и не отвечала на поцелуй. Ей казалось, что всё тело сковал прилив бесконечной апатии: ничего, совершенно ничего не было в этом интимном прикосновении. Сердце не рвалось из груди, как тогда, когда её касался Хан, и не приходилось гадать, что же будет дальше. Потому что всё было ясно – это прощание, и они никогда не увидятся больше.
Лейя отвернулась и вышла из комнаты, погруженной в ледяное молчание, и последовала за своим дроидом. DL-4 повёл хозяйку к лифту, и они спустились на самый последний уровень. Потом были коридоры – множество коридоров, ведших в глубь храма, мрачно ветвящихся и соединяющихся. Это была настоящая паутина, обозначенная на карте как склады. Лейя боялась даже представить, что было накоплено за многие столетия за этими белыми неприметными дверьми. Звездолёт, о котором говорил Йода, явно был здесь одним из необычных сувениров или, того хуже, ждал своей очереди быть разобранным на запчасти. Небольшое судёнышко, в котором явно узнавалась работа Дарта Элкера, сиротливо стояло в центре маленькой комнаты. Тот, кто прилетел на этом корабле, умер здесь или сошёл с ума, что заставляло Лейю чувствовать себя запертой в комнате с покойником. Может, это был Люк? Или изобретатель сам прилетал сюда? Что Элкер мог хотеть здесь исправить?
Женщина с трепетом прикоснулась к лобовому стеклу звездолёта. Он весь был гладким, отполированным, хотя местами белый корпус и портили подпалины. «Как красиво! – подумала она. – Не то, что развалюха, которую он собрал из деталей сбитых во время войны кораблей. Осталось найти ключи…»
Тихий звон отвлёк женщину от созерцания звездолёта, и, обернувшись, она увидела стоящего в дверях магистра Йоду. Отчего-то он выглядел постаревшим, будто не спал много ночей, а его лапка, сжимавшая клюку, чуть дрожала. «Ты спрашиваешь себя, должно быть, Соло Лейя: кто потрепал так судно, на котором вернуться домой хочешь ты. Корабль этот мастером для меня лично сделан, назад долгие годы. Я это на нём путешествовал, посетил миров множество и множество времён видел…» - печально сказал он.
- Почему же вы, имея такой опыт, продолжаете лгать? Почему вы не рассказали всё Энакину и Оби-Вану? Почему не пытались предотвратить смерть Квай-Гона? А, магистр? - взорвалась Лейя.
- Технологии некоторые в тайне держать следует…
- Вы просто не доверяете собственным подчинённым; думаете, что они воспользуются этими технологиями из личных интересов. Но разве вы не делаете то же самое? Вы жаждали познания и изучали пространство и время. Вы считали себя самым умным, скрывая от окружающих правду, полагая, что они не смогут распорядиться этой правдой достойно. Но разве ваше отношение не оскорбило бы их??? Бросьте, Йода, вы проиграли. А сейчас я поговорю с сенатором Амидалой и уеду… - раздражённо ответила Лейя.
В комнате повисла тишина; пожилой магистр не отвечал, будто бы раздумывал, стоит ли вообще это делать. Однако он не был разгневан, скорее печален и походил на старика, вспоминающего давно ушедшую молодость.
- Винишь меня, должно быть, правильно ты, но разве иначе поступила, не выдав Сидиуса Дарта личность? – спросил, наконец, Йода. - Ошибок совершив немало, не смогу я без них и на этот обойтись раз, так думаешь? Правдою это оказаться может, но способна ли дальше со своими ошибками жить сама ты? Если бы не встретился тебе мастер, как дальше жить бы стала? Он ведь не дал тебе возможность жизнь свою изменить, а послал изменять чужую. Жизнь – не дорога, ветвится которая. Больше на песчинки в реке похожа она. Песчинки в волнах барахтаться могут и траекторию менять, думая, будто значимо это. Но, так или иначе, все они движутся в сторону одну, и поздно или рано на берег смыты будут. То, что сделали сами, вернуть не в силах мы, и то дитя, которое мать твоя на свет произведёт, тобою не будет.
- Я знаю, что вернусь в свой разорённый мир. Но знаете, магистр…если все песчинки сильно постараются, они слипнутся в огромный камень и смогут повернуть течение реки. Разве нет? - спросила Лейя. Йода не ответил, а только молча отдал ей ключи. И действительно, что он мог поделать: не вступать же в спор, где оппонент изначально считал себя победителем.
Магистр нажал на выключатель, и в стене открылся коридор, ведший на посадочную полосу. До безумия грустно было открывать дверь и садиться в звездолёт, проверять все рычажки и кнопки. Очень хотелось ещё разок увидеть Хана, а ещё дождаться Падме, но Йода, кажется, хотел поскорее выдворить её из своего времени. Но Амидала успела: видимо, объясниться с Энакином ей удалось без труда, особенно если им помог Кеноби. Улыбаясь, она стояла рядом с пожилым магистром и махала рукой своей уезжающей в будущее дочери. Лейя смотрела через лобовое стекло на неё, на её красивое спокойное лицо, простое тёмное платье и округлившийся живот и отчего-то совершенно не жалела, что им не удалось поговорить напоследок. Что она могла сказать Падме? Стоило ли что-то говорить? Она нарушила, поломала здесь так много, что должна была бы бесконечно просить прощения.
«Зачем было всё это?» - спрашивала Лейя сама себя, понимая, что ничего не добилась и ничего не достигла. У неё отобрали Хана – самое дорогое, что она могла бы обрести в этом времени. Станет ли то будущее, которое она подарила нерождённой ещё дочери Энакина, лучше, чем её собственный мир, где и джедаи, и ситхи вне закона? У неё не получилось выполнить их с Дартом Элкером мечту – потому что мир, который она покидала, был повергнут в хаос и стремился от неё избавиться, а Йода и Учитель продолжали лелеять свои собственные планы.
И не менее важный вопрос: «А кто он такой, Дарт Элкер?» крутился в голове у Лейи. Таинственный ученик Сидиуса, строитель кораблей для путешествия во времени… Он был обладателем феноменальных способностей по части использования Силы, но не любил к ней прибегать. Он был знаком с магистром Йодой, их отношения были достаточно доверительными, и Элкер даже был чем-то похож на Йоду, такого же старого, но не разочаровавшегося. Йода был оппонентом Лейи во всех их разговорах, но она не сказала бы, что совсем не согласна с ним. Магистр был мудр, и к его словам стоило прислушаться, но он слишком полагался на личный опыт, принесший ему разочарования. Элкер был другой; если бы у него не было веры, посадил ли бы он Лейю в свой корабль, дал ли бы ей тот нож, которым так дорожил? Он ведь наврал всё про убитых братьев – в том времени он был пришельцем. Он вёл себя так же, как и сама Лейя, вернувшись в прошлое. Цеплялся за какие-то мелочи. Плакал о городах, разрушенных сотни лет назад. Скорбел по людям, которые никогда не рождались. Понимание всего этого приходило к Лейе постепенно, и она становилась всё больше уверена в том, что самая большая тайна, так, которую она должна раскрыть и изменить – находится в том времени, где она прожила всю жизнь.
Установив на панели нужные значения, Лейя нажала кнопку запуска. Звездолёт резко тронулся с места и сиганул в туннель. Йода и Падме остались далеко позади, а корабль сходу вошёл в гиперпространство, а потом ускорился до максимума. Звёзды вокруг перестали двигаться, и всё будто бы застыло, как прозрачное желе с орешками. «Как это работает? - задумалась Лейя. – Как он додумался до такого?» Присмотревшись, она увидела, что движение всё же есть: вдали родилась новая звезда, а в другом месте засветился красный гигант. Мимо пролетел полупрозрачный, похожий на голограмму корабль; контуры его были нечёткими, и он колебался в пространстве, будто изображение, полученное при сбоящей связи. На старом корабле обзора почти не было, и сейчас Лейя заворожено смотрела на эту красоту. Мимо неё проплывало время.
Внезапно, будто при резком пробуждении ото сна, всё пришло в движение. Звездолёт прибыл в пункт назначения, в будущее – будущее Лейи Органы Соло. Пилотировать корабль дальше нужно было вручную, но большинство кнопок на панели имели совершенно непонятное назначение. Покопавшись в бортовом компьютере, она смогла установить своё местонахождение. Планета, где должен был дожидаться её Дарт Элкер, была совсем рядом, и Лейя не спеша ввела координаты.
Прорвавшись сквозь густую атмосферу, судно самостоятельно обнаружило посадочную площадку и неспешно туда опустилось. «Элкер должен выйти, не мог же он не заметить моего прибытия!» - подумала Лейя, отстегнув ремни безопасности и развалившись в удобном мягком кресле пилота. DL-4 в перевозбужденном состоянии носился по салону, будто в нетерпении, но никто не появлялся. Не выходил на связь, не стучался лобовое стекло. Не ждал.
Не выдержав, она решила выйти и проверить: вдруг с Дартом Элкером случилось что-то недоброе? Может, он просто утомился и спит на старом диване в обшарпанной комнате, обустроенной на месте бывшего склада? Их тайное убежище было прямо под одной из плит посадочной площадки, захламлённое и пустое одновременно. Лейя не скучала по этим унылым комнатам, но время, проведённое здесь, было ей очень дорого. У Элкера было простое, красивое НАСТОЯЩЕЕ имя, по которому она так ни разу к нему и не обратилась, думая, должно быть, что впереди у них много времени – его звали Джордж.
Спустившись в бункер, Лейя не задвинула плиту, и теперь тусклый свет заливал её бывшее жилище. Полки и стеллажи загромождали стены, в углу стоял диван с лезущим наружу наполнителем, где они спали по очереди. Рядом – тумба с инструментом и обеденный стол, дальше – дверь в мастерскую; там всегда было закрыто, но сквозь сон Лейя часто слышала перезвон и скрежет, доносящиеся оттуда.
Потом Элкер заканчивал работу, вытирал пот со лба, снимал грязную мокрую майку. До конца его смены было ещё несколько часов, но он уставал так сильно, что ложился рядом с Лейей, которая усердно притворялась спящей, и засыпал, повернувшись к ней спиной.
Она не могла в подробностях вспомнить лицо Элкера, но эту спину и смоляно-чёрные пряди волос, укрывавшие шею, она знала наизусть. Помнила на ощупь. Не могла забыть запах. Машинное масло и железо, терпко бьющее в ноздри, пот и война, въевшиеся глубоко и навечно.
Вмиг ощущение присутствия Дарта Элкера пропало, когда в комнатушку спустился расшумевшийся дроид. Он повертелся, осмотрел все углы и остановился возле стола. Там лежало, написанное на белой бумаге, настоящее, неэлектронное письмо…
Дрожащими пальцами Лейя развернула аккуратно сложенный листок, где по косым строкам плясали маленькие уродливые буковки, наспех выведенные неумелой рукой. Рука Хана была большой и широкой – настоящая мужская рука, при этом мягкая на ощупь, с пушистыми волосками на тыльной стороне. Почерк его был на удивление изящным и округлым, каллиграфическим, что совсем не сочеталось с амплуа вечного хулигана. Он никогда не занимался тяжёлой работой, а в механизме «Сокола» ковырялся только по необходимости – откуда у Соло могла быть такая рука? Элкер был совсем другого склада – сутулый и расслабленный; непонятно было, как у такого человека всё получалось. У него была узкая ладонь с длинными тонкими пальцами, мозолистая, твёрдая. Этими своими хрупкими, но сильными руками он создавал из мусора и обломков невиданные приборы, работавшие бесперебойно. Он всегда подписывал детали карандашом, надписи стирались, и он ругался - как будто трудно было попросить дроида вырезать нужную надпись на металле. «Смешно…» - подумала Лейя, и приступила к чтению.
«Дорогая Лейя,
Сейчас ты наверняка уже всё знаешь и обо всём догадалась, и не имеет смысла оставлять тебе какие-то объяснения. Но я не могу не оставить за собой последнее слово.
Мы неплохо пожили здесь, но я понял, что это всё же не то место и время, где я хотел бы остаться навсегда. Я, должно быть, слишком в тебя верил, но ты моего доверия не оправдала. Ты спросишь, должно быть, в чём ты провинилась и как я об этом узнал… это было не так трудно. DL-4, которого я отправил вместе с тобой, - это межвременной коммуникатор, он передавал мне все сведения о тебе и твоих действиях.
Возможно, стоит оставить всё, как есть. Каждый новый сценарий теперь хуже другого. Ты стала очередным моим неудачным экспериментом. Я собирался взять тебя с собой в вечность, но, как и раньше, моя мечта оказалась несбыточной.
Несмотря ни на что, я ещё забочусь о тебе, Лейя, DL-4 по прежнему твой, благодаря ему я всегда буду знать, что с тобой и где ты находишься.
Прости за то, что ничего не рассказал. Ты всё равно не поверила бы. Проживи свою жизнь достойно и помни: Сила – это просто инструмент, обе её стороны, но то, как мы ими воспользуемся, зависит только от нас…
А теперь прощай, моя боевая подруга.
Джордж».
Сжав пальцы до заломов на исписанном листке, Лейя медленно опустилась на диван. Тяжёлое, будто камень на шее, чувство горечи вонзило в её сердце острые коготки. На глаза навернулись слёзы: зачем она только вернулась? Элкер как всегда был слишком себе на уме, и ум этот был склонен к поспешным выводам. Почему он был так уверен, что она открыла для себя что-то, о чём-то «догадалась»? Чего он добивался? Куда направился? К чему были эти дешёвые обвинения, обращённые то ли к неверной жене, то ли к шаловливой внучке? Почему он писал о Лейе так, будто сам её создал?
Уйма вопросов накопилась в голове у Лейи за считанные секунда – и она заплакала, чтобы от этой неопределённости голова не взорвалась изнутри. Заплакала оттого, что так много хотела сказать – но было некому. В пустом бункере гулял сквозняк; тусклый свет с улицы освещал пол, диван и заставленный барахлом стол. В самом углу Лейя разглядела придавленный чугунной посудиной бластер, матово поблескивающий, будто призывающий взять его в руку. DL-4 отступил, будто почувствовав недоброе, но было поздно. Молниеносным движением Лейя выхватила оружие и пустила ему в голову заряд плазмы. Дроид замигал оставшимися в целости двумя лампочками и запищал, нелепо крутясь вокруг своей оси. Скоро он затих.
Лейя не чувствовала жалости. Ещё недавно она вспоминала о Дарте Элкере с нежностью, но теперь даже его запах, которым пропиталась комната, угнетал. Пришлось выйти наружу, Звездолёт стоял на посадочной площадке, как ни в чём не бывало. Будто ничего не произошло. Будто его не бросил собственный создатель.
«Хорошо, должно быть, быть машиной…» - подумала Лейя. Нужно было что-то делать.
Первым делом она заставила себя спуститься обратно, снять свой старый, пыльный белый костюм и принять душ. В шкафу всё осталось как есть, в том числе и старая одежда, в которую Дарт Сидиус одевал своих воинов. Лейя примерила и осталась довольна: чёрная немаркая ткань, местами бронированная, служила и хорошей защитой, и хорошей маскировкой в ночное время. Распустив мокрые ещё волосы, она собрала самое необходимое, повесила на пояс световой меч и нож, подаренный Элкером, и отнесла пожитки на корабль. Затем Лейя задвинула люк – навсегда.
Равнодушный электронный голос отсчитывал секунды до взлёта, и Лейя, полулёжа в кресле, думала о поступке Дарта Элкера. Раз за разом она прогоняла в памяти все эпизоды своего пребывания в прошлом, но не нашла оснований для обвинений. Да, инцидент с Ханом имел место быть, но разве не рассказывала она Элкеру о том, как сильно мечтает о мести? Разве не жаловалась, что жизнь без мужа не приносит ей радости? Разве не мечтала вслух о том, как хотела бы всё изменить – только для того чтобы не умерли дорогие ей люди.
Она не понимала, и больше всего на свете теперь хотела спросить у Элкера его мотивы. Найти и спросить. Выбить из него всю правду, которую, как он считал, она уже узнала. Неважно, где он сейчас находится – она будет искать. И она найдёт – предчувствие этого было в Лейе необыкновенно сильным. Сила текла сквозь неё, будто колонна муравьёв, переселяющаяся из бункера под посадочной площадкой в звездолёт. Сила нажимала за неё все нужные кнопки, устанавливала время, расстояние, координаты цели.
«Старт!» - раздалось с табло, секундомер которого показывал 00:00. С невероятной скоростью судно стартовало вертикально вверх. Лейя позволяла силе гравитации с чудовищной силой вжимать её в кресло, расслабившись и ясно смотря вперёд. Темнота космоса расступалась, и за ней открывалась бесконечность большая, чем вселенная…
