Глава 1-1-
- Как ваше имя?
- Эйнл.
- Сколько вам лет?
- Двадцать четыре.
- Что произошло три дня назад?
В глазах пациентки мелькает осмысленность, которая мгновенно сменяется ужасом. Дыхание учащается, с лица уходит вся краска, а затем раздается леденящий душу крик. Она закрывает лицо руками и продолжает надрывно выть. Короткие ногти расцарапывают щеки и приходится вызывать помощь, чтобы в очередной раз ввести успокоительное и отправить ее в палату для буйных больных.
Такие сцены в моем кабинете разыгрываются каждый день. Сначала обычные ответы - ни капли эмоций в голосе, каменное выражение лица. Но, как только заходит разговор о дне, когда ее привезли до смерти перепуганные родители, истерика возобновляется.
Она не плачет, не всхлипывает, просто воет, словно раненый зверь. Царапает лицо ногтями, иногда сползает на пол и бьется головой о пол. Так было в первый день. Сейчас, медсестры приходят во время.
Все, что мне известно, так это то, что четыре дня назад она приехала из Шотландии, куда с друзьями выбиралась на отдых. Что произошло там никто не знает. Ее друзья удивленно разводят руками и говорят, что все было хорошо. Однако, один из них заставляет меня не совсем верить их словам. Просто так люди не сходят с ума. Просто так не кричат в ужасе на весь дом. А потому, не удивительно, что я вызываю этого парня к себе и пытаюсь выяснить все возможное.
Но он не дает ровным счетом никакой информации. В глазах страх, а самый частый вопрос - это выберется ли Эйнл отсюда. Пытаюсь объяснить, что без его помощи у нас ничего не выйдет, но он упрямо качает головой и утверждает, что ничего не было. Отпускаю парня и устало падаю на диван.
По словам родителей, когда они нашли Эйнл она лежала в комнате на полу и кричала. Рядом валялся телефон. Последний вызов - неизвестный номер. Наши попытки перезвонить не привели ни к чему - абонент не отвечает или временно не доступен.
А пациентка продолжает выть в своей палате.
-2-
Ярко, больно, не чем дышать. Все силы ушли на очередную истерику. Тупо пялюсь в потолок, стараясь прогнать все мысли. Мне сейчас вредно думать. Это приводит к истерике.
Но как не пытаюсь считать трещинки на потолке, мысли сбиваются и возвращаются к страшным словам: "Он погиб." Кричу и пытаюсь понять, зачем. Мозг и тело работают автономно. Может, я просто разучилась говорить? Вряд ли.
Он погиб. Мой насильник и мучитель. Единственный человек, рядом с которым я чувствовала себя живой, настоящей. С ним мне не нужно было оправдывать надежды, доказывать что я на что-то способна. Строить из себя ту, кем никогда не являлась, но вынуждена была притворяться.
Он - единственный, кто знал меня. Он - единственный, кто одним единственным словом выворачивал меня наизнанку, показывая мне все мои минусы и тыкая в них носом. Я настолько привыкла, что он всегда рядом, где-то в районе досягаемости, что пропустила тот момент, когда стала зависима.
Даже перерыв в несколько лет не избавил меня от этой странной болезни. Я знала, что он обязательно вернется, что однажды, я услышу хриплый голос, в котором только злая усмешка.
- Что, малышка, опять удалось всех обмануть?
Адреналин в крови тогда зашкаливал, сердце билось как сумасшедшее, а на лице появлялась высокомерная улыбка и честный ответ.
- Да.
Я вспоминаю первый наш выезд на природу. Со школой. Нужно было проводить какие-то исследования - курсовая работа по психологии. И все пошло не так. Самолет, который должен был доставить нас на место разбился при посадке. Несколько человек погибли сразу. А нам, чудом спасшимся пришлось как-то выживать. Мы долго бродили по лесу - мерзли, голодали, ругались. Не знаю почему меня признали лидером. За командный тон или за то, что я единственная кто не поддался панике. Смогла организовать лагерь, нашла какие-то съедобные коренья. А потом бессильно рыдала, отбежав подальше от одноклассников.
Там меня и нашел он. Стоял и насмешливо наблюдал за моей истерикой. Бросал колкие комментарии в мой адрес и смеялся над тем, какая я жалкая. А потом... Потом, словно я сошла с ума. Накинулась на него и начала молотить его руками везде, где только могла достать. Не стоит говорить, что ему это не понравилось?
Я до сих пор помню как радужка его глаз потемнела и он швырнул меня на землю, срывая с меня кофту. Жестко мял мою грудь, и оставлял засосы на шее. Джинсы, трусы, все полетело в сторону, а я отстранено смотрела в сторону и ждала, когда он закончит. Тогда он просто меня изнасиловал. Хотя, можно ли это так назвать? Я даже не сопротивлялась.
А потом, я поняла, что он нужен мне. Как глоток свежего воздуха. Он должен быть рядом и встряхивать меня, чтобы я не забывала о том, кто я.
"Он погиб." - эти слова стучат набатом и я снова задыхаюсь. Кто я без него? Я его ненавидела, желала ему смерти, но не была готова к тому, что мои мысли материализуются. Ненавижу и сейчас, но мечтаю, чтобы он снова оказался рядом. Он не мог меня вот так просто оставить.
Выдыхаю и прикладываю все усилия, чтобы не вдохнуть. Ведь если я умру, то встречу его. Он от меня не избавится.
-3-
- Мистер О'Конелл? Добрый день. Это доктор Коулсон, мы можем поговорить?
- Разумеется, - насмешка в его глазах выдает его превосходство.
- Вы знакомы с Эйнл Маури?
- Мы учились вместе.
- Дело в том, что... - и я рассказываю о событиях последних дней. По мере рассказа вижу, как его глаза наполняются страхом и как руки изо всех сил сжимают подлокотники кресла.
- Где она?
- Пойдемте. - ведь это мой последний шанс.
Открывая дверь в палату я думаю о том, что и в этот раз она даже не поднимет взгляд, чтобы узнать посетителя. И снова я уйду домой ни с чем. И это нервирует. Однако...
- Решила меня покинуть, малышка?
Глаза резко распахиваются, и Эйнл смотрит на парня. Через секунду взгляд приобретает осмысленность, а на губах появляется безумная усмешка.
- Мы уже в аду? - хмурюсь, не понимая о чем речь.
- Пока нет. Но я могу это устроить. - наблюдаю, как он склоняется к ней и жестко целует, кусает губы и с силой сжимает шею, оставляя на ней синяки. Мысль окликнуть его и сообщить о нормах приличия, но не могу оторваться от этой картины. Хриплый стон приводит меня в чувство и я тихо выхожу из палаты, понимая, наконец, что в этой истории я - третий лишний.
