Глава 1История о мальчике и девочке, живущих в квартирке под самой крышей, давным-давно написана Андерсеном. Кай и Герда с легкой руки сказочника обрели свое хрупкое счастье между левкоями и розами, любовно выращенными Гердой. В нашем случае герои только ищут свое счастье, но по странному стечению обстоятельств тоже живут в комнатке под самой крышей высотки. Хотя, если подумать, странного в этом не столь много – арендная плата теперь обратно пропорциональна номеру этажа. Во всяком случае, именно так решили Том и Саммер, внимательно изучив газеты с объявлениями и позвонив по дюжине из них.
Том – архитектор. Он не из тех, кто часами придумывает эскизы дурацких розочек в стиле барокко на эркере летней беседки, принадлежащей надменной богатой леди. Но он из тех, кто имеет светлую мечту оставить свой след в истории города. Тому 25, поэтому ему можно простить подобные мысли. Тому 25, и у него есть мечта построить здание, из которого будет виден весь город как на ладони. Он не знает, как будет выглядеть это сооружение, и с утра до ночи рисует бесконечные наброски, разбрасывая по полу куски мятой бумаги.
Саммер – художница. Пока она не написала самую яркую свою картину, но у нее все впереди. На ее счету есть несколько довольно запоминающихся акварельных пейзажей, «удивительных в своей прозрачности» как ей сказали в модном журнале, куда она отнесла свои работы. «Удивительные пейзажи» тиснули в «Космополитен» между советами об уходе за лицом и гороскопом на лето. Не бог весть что, но все же что-то.
Том встретил Саммер в Центральном Парке, во время одной из своих утренних пробежек. Не самое оригинальное или романтичное знакомство, но ведь жизнь не особенно смахивает на мыльный телесериал с удивительными приключениями на каждом шагу. Так было и с Томом – он бежал, пытаясь разглядеть лепнину на здании театра, а увидел лишь васильковые глаза идущей ему навстречу девушки. И понял, что должен бежать только за ней.
У Тома есть мечта, ну а у Саммер…А Саммер просто любит Тома.
* * *
Осенью время тянется бесконечно медленно, как прилипшая к зубам жевательная резинка.
Том рисует, и пол усыпан бумажными шариками неудачных набросков. Саммер сидит у окна, чуть склонив голову на бок, и считает падающие за окном листья. Рядом лежат кисти и коробка с акварельными красками – Саммер запоминает увиденное, чтобы потом запечатлеть все на картоне. Баночка с водой отсвечивает слабым голубоватым светом, пробивающимся сквозь тусклое стекло. Взмах кисточки – и ровные, строгие линии ложатся на бумагу. Пара мгновений – и вот на картоне кружатся огненно-красные листья с оттенком кармина.
Саммер смеется, пальцы пачкаются в краске, и она чувствует себя настолько счастливой, что ей необходимо поделиться этим счастьем – иначе можно и лопнуть.
- Том, - зовет она, промокая рисунок, - Тооом!
- Не сейчас, - бормочет Том, ожесточенно водя грифелем по ватману, - кажется, я придумал!
Саммер тихо вздыхает и убирает краски в коробку. Так они и живут: у Тома есть мечта, ну а Саммер…Саммер любит Тома и немного скучает.
* * *
Зимой город заносит снегом, и оконные рамы леденеют. За причудливым узором не видно улицы – Саммер долго дышит на стекло, но оттаявшие кругляшки почти мгновенно затягиваются снова. Краски лежат в шкафу, на коробке прочно поселилась пыль. Не жесткая и колкая уличная, но пушистая и бурая домашняя. Саммер вот уже месяц не рисует, если только пальцем по стеклу, пока руку не сведет судорога и пальцы не заболят от холода.
В квартире холодно и тихо, слышен только скрип карандаша по бумаге – Том упоенно чертит линии, и они почему-то напоминают Саммер паутину, в которой, как в ловушке, ей случилось запутаться. Том ожесточенно ерошит волосы, пьет кофе и снова чертит – бесконечный цикл безумных идей не отпускает его.
Саммер надевает пальто и выходит на крышу. Долго стоит под холодным ветром, кутаясь в хлипкий воротник, и пытается не плакать. Снег все идет, застревая пудрой в волосах. И Саммер думает, что зима никогда не закончится.
- Саммер! – кричит Том, отшвыривая в угол карандаш, как только она возвращается. – Саммер! У нас кофе закончился. Ты не…?
Она молча кивает.
- Я, кажется, почти придумал! – говорит Том, и глаза его возбужденно блестят в полумраке комнаты. – Осталось решить вопрос с планировкой крыши.
Саммер слышала что-то подобное уже около двадцати раз, но она улыбается и снова кивает. Тома можно понять – у него есть мечта, ну а у Саммер только васильковые глаза и коробка с красками.
Весной через оконную раму пробивается зеленый росток. Саммер с изумлением смотрит на наглый побег, пролезший сквозь кирпичную кладку, через бабушкину лупу и с волнением ищет растение в книжке по ботанике. Росток оказывается душистым горошком, и Саммер смеется и хлопает в ладоши, сама не зная почему. Она распахивает окно, и бумажные шарики, валяющиеся на полу с осени, начинают кружиться под порывами свежего весеннего ветра.
Том едва замечает перемены – он не видит ни новых занавесок в голубую полоску, ни керамического горшка с темными разводами, в котором теперь живет горошек, ни солнечного света, отражающегося в каплях прошедшего теплого дождя.
А Саммер сдувает пыль с коробки красок и садится поближе к окну – она так боится что-то пропустить. По картону плывут ручьи, фиолетовые пятна смешиваются с желтыми, расцветая фиалками и подснежниками, а зеленые штрихи превращаются в сочную траву. В середине мая Саммер получает толстое письмо от одной картинной галереи с предложением персональной выставки.
- Том! – Саммер ласково обнимает его за шею. – Том, у меня будет своя выставка!
- А сверху бортик, - шепчет Том, на секунду отводя взгляд от своих записей, - да? Это здорово!
И ему некогда посмотреть в васильковые глаза Саммер и увидеть в них слезы, удивительно прозрачные, как ее акварели. Том все еще живет мечтой, а Саммер…Саммер просто немного устала.
* * *
Летом у Тома от долгого сидения начинает болеть спина, и он решает возобновить утренние пробежки. Запах душистой сирени манит его на улицу, и Том встает из-за стола, с удивлением оглядывая комнату. Занавески колышутся на ветру, на подоконнике стоит горшок с совершенно незнакомым ему цветком. Но что-то не так, и Том не сразу понимает что. Там же, на подоконнике, обычно стояла чашка с водой – в ней Саммер мыла кисточки. Чашки нет, и кусок древесины, служивший Саммер палитрой, куда-то исчез. Предчувствуя беду, Том распахивает дверцы старого шкафа в поисках коробки с красками, но и она пропала.
- Саммер! – кричит Том в испуге. – Саммер!
Голос отражается от стен, прокатываясь гулким эхом по квартире. Том выбегает на улицу, надеясь увидеть знакомое голубое платье. Ветер бьет в лицо, он задыхается, но бежит все дальше, и скоро Тому начинает казаться, что он видит Саммер, и ее платье мелькает между домами, то скрываясь, то вновь появляясь перед ним.
- Саммер! – кричит он все громче, а люди оборачиваются на него, усмехаются и проходят мимо.
Он находит ее в Центральном Парке – Саммер сидит на скамейке как раз напротив здания театра, и сосредоточенно водит кисточкой по складному мольберту. При виде Тома она замирает, и капли краски падают ей на ладони, окрашивая кожу в охристый цвет. Слова куда-то разом испаряются, и он глупо стоит, тяжело дыша, поддевая грязную землю носком ботинка.
- Я долго думала, - нарушает тишину Саммер, - над одной картиной. У меня никак не получалось подобрать нужный цвет. Долго пробовала, ошибалась, и готова была опустить руки.
Том тяжело вздыхает - он уверен, что Саммер говорит не только о красках.
- А потом я вспомнила, - продолжает она задумчиво, - что в день нашей встречи небо было розово-серым. И это то, что идеально подходит для моей картины.
- Саммер, - начинает было Том, но она перебивает его.
- Может, для того, чтобы создать что-то стоящее, нужно просто посмотреть на свое окружение? – Том не понимает, спрашивает она или утверждает.
- Проблема в том, - Саммер прикусывает губу, - что иногда устаешь от отсутствия результата. Как ты. Может, пора сделать передышку?
И Тому кажется, будто кто-то вылил на его голову ведро ледяной воды. Он коротко шепчет «возможно» и уходит, то и дело спотыкаясь. Почему-то ему кажется, что передышка в их случае означает «вечность». У Тома больше нет мечты, а у Саммер.…А Саммер его больше не любит.
* * *
По всем законам жанра у этой истории должен быть счастливый финал. В жизни слишком много трагедий, чтобы вымышленные герои не заслуживали хэппи-энда. Том, конечно же, вернется в квартирку под самой крышей, и нарисует злополучный эскиз, который прославит его и поможет воплотить мечты в реальность. В конце концов, ему только 25 – слишком юный возраст для горьких разочарований. Саммер, конечно же, останется с Томом – настоящая любовь – не краска, она не выгорает под солнечными лучами, и не осыпается, высыхая, вязкими комочками.
Все это непременно случится немного позже, за рамками нашего рассказа – воображение слишком хорошая вещь, чтобы отнимать его у кого бы то ни было.
Это история о мальчике и девочке. Мальчик любил свои мечты, а девочка – мальчика. И, тем не менее, у этой истории был счастливый финал.
