Глава 1Я возвращаюсь с охоты, в руке зажата подстреленная рано утром куропатка. Из дома Пита тянет запахом свежей выпечки. А вот и он сам, на пороге своего дома, облитый лучами утреннего солнца, в своем неизменном белом переднике. Такой знакомый. Такой родной.
Я привычно подавляю эмоции и приподнимаю свою добычу.
- Привет! Гляди, кого я сегодня раздобыла.
- Привет! - отзывается он, вытирая руки о передник знакомым до боли жестом. - Знатная добыча!
- Приходи на ужин, Сальная Сэй приготовит что-нибудь вкусненькое.
- Непременно, - соглашается он, кивнув растрепанной светловолосой головой, и снова скрывается в своем доме.
До самого ужина мы не видимся, но вот зажжена лампа, накрыт стол, и в дверь раздается осторожный стук. Я подлетаю, как на крыльях, и распахиваю ее настежь. За дверью Пит с букетиком луговых цветов. Он протягивает их мне, и я благодарно улыбаюсь, вдыхая их свежий аромат.
Ужин проходит мирно, спокойно, но безлико, как и все прежние обеды, ужины и чаепития в моем или его доме. Все мои попытки к сближению натыкаются на глухую стену. Должно быть, так себя чувствовал и Пит - до Арены. Так мне и надо, раз я не замечала тогда его любви. Я ем, не замечая вкуса пищи, а Пит отвешивает Сальной Сэй комплименты по поводу ее стряпни, от чего та довольно улыбается и краснеет.
В десять часов Пит начинает прощаться. Я знаю, что все мои уговоры пойдут прахом, поэтому даже и не пытаюсь отговорить его. И обнять не пытаюсь - я помню, какой жалкой сценой это закончилось в прошлый раз. Вместо этого я бодро говорю:
- Завтра проснись пораньше и собери с собой немного еды - мы пойдем в поход.
Пит удивленно вскидывает светлые брови. Его взгляд становится настороженным - он не знает, чего от меня ожидать.
- Я отведу тебя в особенное место, - быстро обещаю я, пока он не успел отказаться. - Возьми с собой альбом и краски.
Пит кивает и уходит, а я провожаю взглядом его широкую спину. Что ж, и мне нужно подготовиться. Я достаю свой потрепанный рюкзак, укладываю вещи. Прошу Сэй разбудить меня пораньше. Ложусь в постель и снова вспоминаю лицо Пита. Без его глаз - хотя бы и воображаемых - мне ни за что не уснуть...
За окном щебечут птицы, и мне пора в путь. Я вскидываю на плечо рюкзак, на другое плечо вешаю колчан со стрелами - я никогда не расстаюсь со своим оружием, как Хеймитч не расстается с ножом. Теперь главное - чтобы Пит не передумал.
Слава Богу, он ждет меня на пороге своего дома - с рюкзаком за плечами, в обычной своей одежде и без передника. Все тот же мальчик с хлебом - повзрослевший, возмужавший, но тот же самый. Тот, который целовал меня на Арене, тот, кто не побоялся перед всем Панемом заявить о своей любви, тот, кто защищал и оберегал меня и тот, кто поплатился за это...
Я прогоняю непрошеные мысли и решительным, бодрым шагом подхожу к нему.
- Пошли?
Он кивает, и мы направляемся к ограде, окружающей Дистрикт 12. Я помогаю ему пролезть сквозь дыру, и мы углубляемся в лес. Я в своей родной стихии, и позволяю себе немного расслабиться.
Дорогу я помню прекрасно, хоть и была на озере в последний раз более семи лет назад, в другой жизни - жизни до смерти папы, до Голодных Игр, до Восстания. Все тогда было иначе - мир казался полной сюрпризов шкатулкой, которую я смогу обязательно открыть, когда повзрослею. Я отгоняю непрошеные воспоминания и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как там Пит, не нужна ли ему моя помощь. Знаю, ему нелегко с его ногой преодолевать неровности лесной почвы, но пока он справляется. Я сбавляю шаг, чтобы оказаться рядом с ним. Он не смотрит на меня - вертит головой по сторонам, запоминая пейзаж, чтобы потом перенести его на бумагу. А я украдкой любуюсь им - солнце золотит его светлые волосы, играет бликами на пушистых ресницах, зажигает искры в небесно-голубых глазах. Он так красив, мой мальчик с хлебом, и всегда будет таким. Неожиданно он поворачивает голову ко мне, и я опускаю взгляд.
- Теперь я понимаю, что не только борьба за выживание влекла тебя сюда, - говорит он. - Здесь очень красиво и как-то... спокойно.
Я киваю, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
- Далеко еще? - спрашивает Пит.
- Нет, не очень. Если ты устал, давай передохнем.
Пит делает жест, означающий "продолжим путь", и я снова оказываюсь впереди него.
Примерно через час мы оказываемся на месте. Озеро не изменилось за эти семь с лишним лет - все так же окружено высокими дубами, и липами, и ивами, купающими листву в его глади, и солнце, играя в их листве, создает причудливую кружевную тень, меняющуюся каждый раз, как подует легкий ветерок. Я смотрю на Пита - тот зачарованно впитывает в себя все краски этого утра, все запахи и звуки, все ощущения. Я вижу, что ему нравится здесь, и рада этому. Сбрасываю свой рюкзак, достаю одеяло и расстилаю на земле. И внезапно ловлю на себе изменившийся, настороженный взгляд Пита. Что случилось? - спрашиваю я его одними глазами, не решаясь нарушить что-то хрупкое, как стекло, могущее сломаться от одного неосторожного движения. Пит отводит взгляд, достает из своего рюкзака припасы и раскладывает их на одеяле. Тут и пирог в промасленной бумаге, и сваренные вкрутую яйца, и какие-то крошечные пирожные, и мои любимые сырные булочки. И чай в большом серебристом термосе, и пара оловянных кружек. Пит устраивается на земле, поудобнее укладывает свою искусственную ногу. Я сажусь напротив, и мы приступаем к еде. Оказывается, я здорово проголодалась - в один миг уминаю все сырные булочки и здоровенный кусок пирога.
После завтрака Пит достает свой альбом, краски и карандаши и подсаживается ближе к воде. Я, решив ему не мешать, отхожу подальше, чтобы искупаться. Раздеваюсь и вхожу в воду. Медленно плыву, наслаждаясь тем, как приятно холодит тело прозрачная озерная вода, как она отгоняет все тревоги и усталость, смывая их с тела, подобно грязи. Полузабытые ощущения накатывают на меня, как волны - мне кажется, что вот сейчас я выйду из воды и увижу улыбающегося отца, который сплел мне венок, пока я плавала. На секунду поверив в это, оборачиваюсь к берегу и вижу Пита, который смотрит в мою сторону. Он тут же опускает светловолосую голову и что-то рисует в своем альбоме - должно быть, меня. Отсюда я могу беспрепятственно им любоваться. Пит, милый Пит, как вышло, что мы стали так далеки друг от друга? Ведь ты единственный, кто у меня остался. Прим умерла, Гейл стал для меня чужим, а мама не хочет меня видеть, потому что я слишком живо напоминаю ей о тех, кого она любила и потеряла. Пит, ты ведь всегда был единственным, просто я раньше этого не замечала. Твоя улыбка - мое солнце, твои глаза - мое небо, твой смех - мое лекарство. Твоя любовь - мой хлеб, вот только после возвращения из Тринадцатого я постоянно голодаю. Не физически - еды у меня, слава богу, достаточно, вот только разделить ее не с кем. Я опускаю лицо в воду, чтобы скрыть соленые капли, навернувшиеся на глаза.
Через некоторое время я выхожу на берег, обтираюсь полотенцем и натягиваю одежду. Пит поглощен своим рисунком - вычерчивает детали и не смотрит на меня. Я отправляюсь побродить по лесу, собираю ягоды. Возвращаюсь и угощаю ими Пита. Он настороженно пробует их на вкус - по цвету они очень напоминают те, что чуть не стали причиной нашей смерти на первой арене. Я успокаиваю его:
- Это всего лишь черника, не бойся.
Пит отправляет в рот полную горсть и довольно улыбается мне. Я рада, что привела его сюда - по крайней мере, здесь я впервые за долгое время увидела его искреннюю улыбку.
Потом я нахожу неподалеку грибы, жарю их на палочках. Рассказываю Питу, как когда-то такие же грибы помогли нам пережить особенно голодную и снежную зиму. Пит внимательно слушает меня, и в глазах его мелькает сочувствие - он не знал подобной жизни, но достаточно настрадался от голода на арене, чтобы понимать, о чем я говорю.
Когда сгущаются сумерки, становится прохладно. Я отправляюсь в лес, собираю хворост для костра, и скоро веселые языки пламени лижут ветки. Пит настороженно смотрит
на меня.
- Мы будем здесь ночевать?
- Да, я взяла спальники. Тут неподалеку есть домик, мы можем переночевать в нем, если пойдет дождь или станет очень холодно. Впрочем, если хочешь, можем вернуться домой.
- Нет-нет, - поспешно отвечает Пит, - мне здесь очень нравится.
Он встает и идет в лес, и вскоре приносит целую охапку хвороста. Удовлетворенно отряхивает руки и присаживается рядом со мной.
- Покажешь мне свои рисунки? - спрашиваю я.
Он кивает и приносит альбом. Вот ива, купающая прозрачно-зеленые продолговатые листья в воде; вот птица, вычерчивающая в небе узор в попытке поймать какую-то мошку, а вот и я сама, плещущаяся в озере.
- Здорово получилось, - говорю я.
Пит кивает и отставляет альбом. Потом, словно что-то вспомнив, поднимает его снова и что-то дополняет в своем рисунке. Я смотрю на его руки - те самые руки, которые обнимали меня тогда, на Арене, те, что перебирали мои волосы на крыше Тренировочного центра, те, что протянули мне когда-то медальон, даря целую жизнь - но жизнь без Пита. Я отвергла тогда этот дар, и отвергла бы и сейчас, несмотря на то, как все обернулось. Несмотря ни на что.
Пит поднимает голову и замечает мой взгляд, полный боли от нахлынувших воспоминаний. Он откладывает в сторону альбом и мягко спрашивает:
- Ты вспоминала о Гейле? Вы часто бывали здесь с ним?
Я удивлена и не пытаюсь это скрыть.
- Нет, я никогда не приводила сюда Гейла, - искренне отвечаю я. - Я была здесь в детстве, с отцом.
- Я думал... - говорит Пит, но не заканчивает и отводит взгляд. Так вот о чем он подумал, когда мы пришли сюда?
- Спой, Китнисс, - тихо просит Пит.
Я перебираю в уме несколько песенок, которым научил меня отец. Наконец, кажется, нахожу подходящую. Я давно ее не пела, но слова вспоминаются будто сами и сами срываются с языка:
Когда ночь укутает темным покрывалом лес
И птицы засыпают, и не слышно больше их пения,
Тогда наступает время грез,
Это время, когда я становлюсь ближе к тебе, а ты ко мне.
Мы поворачиваемся лицом друг к другу,
Забыв, наконец, о заботах дня,
И в твоих глазах я вижу отражение своей любви.
И будь мы хоть за тысячу лиг друг от друга,
Я вновь найду твои глаза в россыпи звезд,
Я увижу твое лицо в отражении луны в водной глади
И почувствую твое прикосновение в дуновении ночного ветерка.
Ночь - это время любви, время грез,
Так останься же со мной, любимая.
Пит внимательно смотрит на меня, и блики огня играют в его потемневших глазах. Сейчас он отвернется, я знаю, с этим проклятым выражением отчуждения на лице, и по моей коже заранее бегут мурашки от невозможности что-то исправить, изменить. Сердце пронзает острая боль, и я поднимаюсь, бурчу что-то и ухожу под спасительную сень деревьев, чтобы хорошенько выплакаться и прийти в себя.
Когда я возвращаюсь, Пит сидит на том же месте и задумчиво следит за тем, как угасает день. По воде протянулась легкая золотистая дорожка от садящегося в воду солнца, и отблески расплавленного золота горят в его голубых глазах. Слезы снова наворачиваются мне на глаза, и я отворачиваюсь. Роюсь в рюкзаке, достаю котелок и иду к озеру набрать воды. Вскоре чай из собранных мною трав готов, и я разливаю его по кружкам. Пит прихлебывает напиток, благодарит меня одними глазами. Я расстилаю неподалеку от костра спальные мешки, озабоченно разглядываю небо - дождя вроде бы не предвидится, поэтому можно спать под открытым небом. Это хорошо - темные тесные помещения слишком живо напоминают мне о моем одиночестве в опустевшем доме, где больше никогда не раздастся веселый смех моей сестры.
Я сажусь на один из спальников, пью чай. Знакомый вкус ромашкового чая с привкусом мяты помогает мне немного успокоиться. Кошусь на Пита - при свете костра он снова что-то чертит в своем альбоме, и я снова любуюсь его точными, уверенными движениями, потом перевожу взгляд на его пушистые ресницы, золотые в свете костра, на его резко очерченные вечерними тенями скулы, на его губы, которые целовала когда-то. Пит, что же мне делать, чтобы вернуть тебя? Я так устала бороться за тебя с тенями твоего прошлого... Ведь в этой борьбе у меня нет помощников - ни моя хваленая меткость, ни мой талант к выживанию, ни подсказки Хеймитча не выручат меня теперь.
Пит поднимает голову и встречается со мной взглядом. Я не отвожу глаз - я больше не хочу скрывать от него свою печаль и свое одиночество, и свои слезы. Он ничего не говорит, и мы просто смотрим друг на друга несколько долгих мгновений. Потом он поднимается, идет к озеру. Умывшись, Пит возвращается назад и ложится на соседний спальник. Смотрит на меня мерцающими в полутьме глазами.
- Спасибо, Китнисс.
- За что? - шепчу я, потому что голос изменяет мне.
- За то, что привела меня сюда и провела со мной целый день... не испугавшись.
Я поднимаюсь, опираясь на локоть, и внимательно смотрю на него.
- Ты о своих приступах?
Он кивает.
- Я все время боюсь, что второй Пит вырвется из-под контроля. Что он причинит тебе вред.
- Поэтому ты избегаешь меня?
Пит смущенно отводит глаза.
- И поэтому тоже...
- А почему еще? - нет, я не намерена отступать теперь, когда мы так далеко продвинулись, впервые со дня его возвращения.
Пит молча смотрит на меня, словно раздумывая, говорить или нет, но мои требовательные глаза и судорожно сжатые пальцы умоляют об откровенности, и он сдается.
- Я боюсь снова привязаться к тебе, Китнисс. Боюсь, что ты уйдешь. Может быть, я этого даже хочу... Мне трудно разобраться в себе в последнее время...
Я вся дрожу от волнения, задавая следующий вопрос. Я страшусь ответа, как никогда в жизни, но я не была бы Китнисс Эвердин, если б не задала его.
- Что ты чувствуешь ко мне теперь?
Пит смотрит на меня,и я не могу разгадать, что скрывается за этим взглядом.
- Я пытаюсь убедить себя, что все, что я к тебе испытываю -
безразличие. Но я устал бороться с самим собой. Я уже давно понял, что ты снова дорога мне. - Он выбрасывает вперед руку, останавливая мой порыв. - Китнисс, выслушай меня. Я уже не тот, что раньше. Я представляю для тебя угрозу. Ты не должна жить рядом с таким психом, как я. И, возможно, мне было бы лучше уехать отсюда, но я малодушничаю, Китнисс, потому что мне нужно видеть тебя каждый день и знать, что у тебя все хорошо. Я прошу тебя: будь счастлива. С тем, кого выберешь сама. Игры закончились, президента Сноу больше нет, и ты сама вольна выбирать свою судьбу. Забудь свое прошлое. Забудь про меня. Я - твоя дурная привычка, Китнисс, так избавься же от нее.
Я перевожу дыхание, сглатываю слезы и протягиваю руку. Бережно, будто боясь обжечься, касаюсь его щеки. Он закрывает глаза и выпускает воздух сквозь плотно стиснутые зубы.
- Китнисс...
Я вздрагиваю от непрошеных воспоминаний о свисте переродков в туннелях под Капитолием - и тут же прогоняю непрошеные мысли. Мой мальчик с хлебом вернулся - и я больше не могу, не имею права его отпустить!
- Ничего больше не говори, - требовательно прерываю я. - Теперь я скажу. Во всей вселенной нет человека, который может сделать меня счастливой. Кроме тебя, Пит Мелларк. Я хочу, я могу быть только с тобой. Ты опасен для меня? Ты можешь меня убить? Так убей! Потому что жизнь без тебя хуже смерти. Видеть тебя, знать, что ты живешь рядом, и не сметь коснуться - это худшая из пыток, такой даже Сноу не смог бы придумать. И не смей больше избегать меня, я тебе не позволю!
Пит недоверчиво качает головой.
- Тебе лучше было бы быть с Гейлом... - говорит он. - Хоть мне и трудно это признать, но он мог бы помочь тебе вернуться к жизни.
- Помнишь тот разговор между вами? Когда Гейл сказал, что я выберу того, кто поможет мне выжить, а ты не стал с ним спорить? Я тогда обиделась на вас, а теперь понимаю, как вы оба были правы. Я действительно выбрала того, кто поможет мне выжить. И это ты. Ты один даешь мне силы жить, быть собой, быть настоящей Китнисс Эвердин. Я могу вернуть себя только рядом с тобой, пойми же, услышь меня, наконец!
Пит смотрит на меня несколько долгих мгновений, а потом отводит взгляд. Он снова не поверил мне! Он опять станет избегать меня, и я снова останусь одна, в пустом доме, без него, без его рук, его губ...
Нет! Я больше этого не вынесу!
Я преодолеваю короткое расстояние между мной и Питом, встаю коленями на траву и крепко, что есть сил, прижимаюсь губами к его губам. Пит замирает на мгновение, а потом его крепкие руки смыкаются вокруг меня, и он отвечает на мой поцелуй. Я чувствую, как слезы текут по моим щекам, но у меня нет времени вытирать их. Я растворяюсь в его поцелуе, ощущая, как блаженное тепло разливается вдоль позвоночника, и где-то в животе, трепеща прозрачными крылышками, летают разноцветные бабочки.
Пит отрывается от моих губ и напряженно смотрит мне в глаза.
- Ты любишь меня - правда или ложь? - спрашивает он шепотом.
- Правда, - отвечаю я, улыбаясь сквозь слезы. - Это правда, Пит.
Он обнимает меня, и я понимаю - наконец-то все позади. Теперь мы выиграли войну! Теперь мы вернулись домой...
