Глава 1Часть 1
Люси сломя голову бежала по коридору, пережитые ощущения неприятно отдавались в груди, а в голове билась только одна мысль: “Еще бы чуть-чуть и сильных ожогов не избежать”. Длинная юбка, сейчас мокрая и невообразимо грязная, нагло опутывала ноги, не давая нормально передвигаться. А сейчас так хотелось сбежать, чтоб никто не видел ее страха и слез! Люси оглянулась - никого не было, а впрочем, ей было все равно. Плюнув на приличия, девушка покрепче ухватила края юбки, приподнимая подол как можно выше, и вновь побежала. Пережитый ужас до сих пор заставлял сердце биться в сумасшедшем ритме, глаза невыносимо горели от еле сдерживаемых слез. Она слишком устала от этого дома.
Люси бежала по потайной лестнице для слуг что есть силы. В общем-то, лестница всегда была ужасающе длинной, а сейчас, когда просто хотелось где-то упасть и вволю поплакать, она и вовсе превратилась в саму бесконечность. Ноги безбожно ныли, но Люси упрямо поднималась вверх. По крайней мере, она не хотела рыдать как дура перед другими работниками. К счастью, все давно уже на своих местах и чердак для прислуги пуст, его можно закрыть на замок и наконец-то дать своим чувствам волю. Люси обессилено опустилась на кровать, спрятав лицо в ладонях. Всхлип, затем еще один - и тело сотрясли горькие рыдания. Черт побери, как же она устала! Хартфелия ожидала многого, но не такого…
Жизнь в Ирландии никогда не была легкой, приходилось постоянно отстаивать свою честь, свободу и мечты. С раннего детства борьба за выживание только начиналась, и то, что Люси была девушкой, нисколько не облегчало ее участь. Но она справлялась, благо всегда рядом находилась многочисленная родня, готовая поддержать советом и добрым словом. Вот только жить в Ирландии было непросто: страна, разрываемая на куски постоянными войнами, голодом, вспышками эпидемий - была местом, в котором порой до чертиков хотелось сложить руки и отдаться на волю случая. Гордость не позволяла… а потом туберкулез и любимая мама, будто живая, в гробу с букетом полевых цветов поверх холодных рук. Как самой старшей, Люси пришлось взять всю ответственность за младших на себя. Родня по-прежнему была рядом, но существенно помочь не могла, ведь от голода и болезней пострадала не только семья Хартфелии. Девушка действительно старалась, отдавая всю себя работе и беспокойным братишкам. Но как бы она ни выбивалась из сил, как бы ни работала на износ - денег вечно не хватало. И тогда Люси решилась. Переговорив с отцом, еще не отошедшим от потери любимой жены, она собрала небольшой чемоданчик с памятными сердцу вещами и отправилась в дорогу.
Поначалу воспринявший все в штыки Джудо страшно ругался на нее, обзывал предательницей, ничего непонимающей девчонкой, а потом смирился. Присланное им письмо с благословением и пожеланием удачи она бережно хранила и перечитывала, когда сил уже не оставалось. Несколькими строчками отец помогал ей вернуть надежду и набраться новых душевных сил. Люси понимала, как он не хотел отпускать ее одну, вот только иначе не мог, ведь на его шее оставалось еще трое, да и покинуть родную землю, отстаиваемую собственной кровью было выше сил ирландца.
На заработки Люси решила отправиться в Америку. В последнее время туда переезжало много молодых ирландцев, не справлявшихся с наглостью и хамством английских солдат, и, по слухам, там можно было не только заработать много денег, но и сделать это быстро. Девушка не собиралась долго задерживаться в чужой стране, ее отчаянно тянуло назад - домой, к родным. Вот только в Америке было отнюдь нелегко: брать на высокооплачиваемую работу блондинку без роду и племени никто не собирался, и чаще всего приходилось довольствоваться работой посудомойщицы или официантки в салунах. Но и там проработать достаточно долго не удавалось: уж больно убойный был характер у Люси - на любые попытки хозяина распустить руки она отвечала весьма увесистыми тумаками и бранным словом… и тут же вылетала с не самыми лучшими рекомендациями. Хартфелия уж было совсем отчаялась - слишком часто теперь работодатели закрывали дверь перед ее носом. "Слава" бежала впереди Люси. Но вдруг помощь пришла, откуда ее не ждали. Она не особо завязывала с кем-то знакомства, порой хозяева выгоняли ее быстрее, чем она запоминала имена подруг-посудомоек, а тут совсем случайная встреча. Две молоденькие работницы тогда возвращались с воскресной службы и узнали Хартфелию. Украдкой посмеиваясь, они предложили ей тогда, казалось бы, беспроигрышный вариант - пойти горничной в дом Драгнилов. Те брали к себе только молчаливых слуг, способных крепко держать язык за зубами и не выдавать секреты своих хозяев. Взамен они не смотрели на рекомендации своих слуг, тем самым давая начать им все с чистого листа. Для Люси это был идеальный вариант, тем более, как поведала одна из работниц: “В этом доме никто не позарится на твою девственность”. Хартфелия настолько обрадовалась, что вторую часть сообщения попросту пропустила мимо ушей: “а вот насчет вменяемости - другой вопрос”.
Работницы не соврали. Распускать руки и отпускать сальные шуточки в этом доме никто не собирался. Вот только идеальных мест не существует. Полюшка Драгнил, хозяйка поместья и жена Игнила Драгнила, богатого фабриканта, была женщиной отнюдь не ординарной. Властная, сильная, нетерпимая к глупостям: казалось, ее самой яркой мечтой было жить совершенно одной в компании птиц и любимой кошки. Людей женщина не особо любила и предпочитала звать в гости лишь самых близких, которых могла выдержать хотя бы в течение получаса. Поначалу Люси она не особо понравилась, уж больно сварливой и вредной оказалась Полюшка, впрочем, ее поведение ни в какую ни шло с постоянными грязными намеками бывших работодателей Хартфелии. А потом как-то попривыклось все, да и сама девушка пообтесалась. Работать приходилось много, но и зарабатывала Люси немало, ведь хозяйка не скупилась и платила весьма щедро. Если раньше девушка с трудом наскребала небольшую сумму, которою можно было переправить домой, то сейчас она не только помогала семье, но и могла позволить себе купить пару новых платьев, так что работой Хартфелия была весьма довольна.
Пока не приехал старший сын хозяйки - Нацу Драгнил.
При одной мысли о нем руки у девушки невольно сжались в кулаки. Драгнил-младший - это не просто богатый сынок влиятельного отца, мнящий себя пупом земли. Нет, он не задирал нос перед слугами, не смешивал их с грязью… просто он был странным. Его поведение, порой переходящее в откровенно детское, ставило в тупик, и очень часто Люси лишь усилием воли сдерживала себя, чтобы не настучать молодому господину по голове. Особенно раздражали шуточки парня - он мог с абсолютно независимым видом заявиться на кухню, чтоб подсыпать соли в сахарницу или же посадить на голову любой служанки дохлого паучка, а после, насладившись воплями последней, с тихим улюлюканьем смыться с места преступления. Но хуже всего были его эксперименты с огнем. Любовь к пламени у Нацу приравнивалась почти к помешательству. Казалось, он не мог прожить и дня, чтобы при этом ничего не поджечь. А тушить, естественно, приходилось служанкам. Каким только словом не поминали Драгнила слуги, в очередной раз, отчитываясь перед раздраженной экономкой. Затраты-то получались немаленькими. Хартфелия же только качала головой и лишний раз старалась как можно быстрее убраться с пути сумасбродного мальчишки.
А в этот раз не получилось. Почему-то именно в этот день молодому господину понадобился помощник, а так как Люси из всего персонала была наименее пострадавшей, то и честь помогать младшему Драгнилу выпала именно ей. Сначала было терпимо, разве что парень постоянно отпускал глупые шуточки, которые задевали девушку, но Люси пыталась не обращать внимания на него, чтобы не сорваться раньше времени. В чем и просчиталась. В этот раз Нацу задумал эксперименты с бенгальским огнем. Что он с ними сделал, служанка так и не поняла, но вспыхнули последние столь ярко и сильно, что даже зарябило в глазах. Маленькие искры быстро опустились на ковер, поджигая его, и Люси, машинально, толком не проморгавшись, тут же кинулась тушить возникшее пламя. Зря, вот совершенно зря. Длинная юбка быстро вспыхнула, а вместе с ней и градус ярости самой Хартфелии. Не помня себя, она быстро схватила вазу с цветами и вылила воду на горящее платье. Успела. Драгнил же стоял рядом, рассеянно наблюдая за попытками девушки, избавится от огня… и ничего не делал. Это взбесило ее еще сильнее. Мысленно плюнув на последствия и будущее наказание, Люси, резко развернувшись, что есть силы, дала по морде охреневшему от таких действий Драгнилу. От неожиданности Нацу рухнул на задницу, прямо на мокрый, покрытой сажей и копотью, порядком прогоревший, ковер. Мрачно улыбнувшись, девушка добавила:
- Повзрослейте, Нацу Драгнил, иначе в следующий раз, клянусь Богом, я сверну вам шею! - и гордо вздернув подбородок, Хартфелия приподняла юбку, удаляясь из комнаты. Молодой господин так ей ничего и не ответил.
Уже в комнате, вытирая слезы, Люси поняла, как ей повезло, ведь она могла сильно покалечится, если бы вовремя не сориентировалась. К тому же еще успела исполнить свое самое заветное желание - врезать по морде одному высокомерному ублюдку. С работой, конечно, расставаться было жалко, но своя жизнь гораздо дороже. Она обещала отцу вернутся здоровой и обязательно выполнит его просьбу. Целую неделю девушку никто не трогал. Она все также исполняла свои обязанности по дому, общалась с другими слугами - жила вполне привычной жизнью. К вящему удивлению Люси о произошедшем инциденте ее никто не расспрашивал. А вот Драгнила-младшего в доме она больше не видела. Поначалу девушка жутко обрадовалась, значит, мстить ей пока никто не будет, и у нее есть возможность хоть немного передохнуть. Но потом насторожилась. Она даже осмелилась поинтересоваться у экономки, что случилось с молодым господином. Та в своей привычной, раздраженной манере ответила, что с ним все в порядке, и сейчас господин Нацу отдыхает у своих друзей. Успокоенная Люси уже направлялась к двери, как экономка тихо добавила:
- О произошедшем знает госпожа Полюшка, и она не очень довольна. Будь осторожна, девочка, - устало покачала головой пожилая женщина. - Она скоро вызовет тебя к себе.
Экономка не ошиблась: уже буквально на следующий день Хартфелия боязливо стучалась в комнату хозяйки. Ответили ей сразу, разрешая войти.
Будуар у госпожи Полюшки был очень красивым: богато украшенные панели, изображали густой темный лес. В углу большая клетка со множеством маленьких волнистых попугайчиков разной расцветки. Те постоянно чирикали, осторожно перелетая с жердочки на жердочку, толпились возле кормушки и поилки, мило передразнивали друг друга. Убирать за ними, конечно, было хлопотно: вечно приходилось ползать по полу, выбирая маленькие перышки (хозяйка любила их коллекционировать) - но в то же время они постоянно радовали глаз, невольно вызывая улыбку. В отличие от других будуаров, вместо маленьких кофейных столиков у Полюшки перед окном был один - внушительный, письменный, с большим количеством ящичков. А еще он был полированным: в первое время у Люси никак не получалось правильно натереть такую махину, и даже после трех часов полировки на гладкой поверхности стола оставались некрасивые разводы. В такие моменты Хартфелия чувствовала себя ни на что не годной дурой. Сейчас же все было в идеальном порядке, явно постаралась Хильда.
Полюшка, внимательно посмотрев на оробевшую служанку, молча указала на стул. Девушка быстро повиновалась, неловко сложив руки на коленях.
- Мне сообщили об инциденте, произошедшим на прошлой неделе, - спокойно начала женщина. Она не кричала, ни капли угрозы в голосе, вот только у Люси душа в пятки ушла от страха. Уж больно грозно выглядела хозяйка.
- Простите меня…
- Молчать и не сметь перебивать меня! - Полюшка сильно хлопнула по столу ладонью.
- Да, мэм, - слабо пискнула девушка.
- Я знаю, мой сын любит играть с огнем, и порой его эксперименты выходят ему боком, - усмехнулась госпожа Драгнил, - но в то же время я не могу позволить, чтобы каждая девка позволяла себе бить его по лицу, тем более моя же прислуга, - строго покачала головой женщина, откинувшись на стуле. Ухоженные руки лениво перебирали крупные бусины на браслете. Разговор ей явно давался с трудом, все же Полюшка очень не любила общаться с людьми.
С каждым произнесенным словом Люси ощущала, как аккуратно вбивались гвозди в гроб ее законченной карьеры в Америке. Как-никак у госпожи Полюшки было достаточно денег и влияния, чтобы выдворить простую служанку из страны. И это в лучшем случае.
- Простите меня, - еще раз тихо извинилась девушка. - Я знаю, что не имела никакого права бить вашего сына, просто… Просто… Просто… - Люси не знала, что сказать. За правду ее могли бы прибить на месте.
- Просто он тебя достал, - хмыкнув, закончила за нее женщина. - Нацу тот еще засранец.
- Эээ, - Хартфелия поперхнулась воздухом, не зная, как реагировать.
- Ты, конечно, понимаешь, что работать в этом доме больше не сможешь, - задумчиво посмотрела на нее Полюшка, - но работник ты хороший, да и деньги тебе нужны. И мой сын... в отличие от многих семейств, я ценю справедливость.
Поникшая Люси встрепенулась. Вдруг у нее есть хоть какой-то шанс остаться на таком хорошем месте? Ради помощи семье она даже будет готова извиниться перед этим придурком. Черт возьми, да она будет носки туфель его целовать, если это поможет ей вернуться в Ирландию без позора!
- Я могу дать тебе хорошие рекомендации, - задумалась Полюшка, - и чета Фернандес с удовольствием возьмут тебя к себе. Они любят проверенных слуг, а не посторонних с улицы. Как тебе такой расклад?
- С удовольствием, госпожа, - счастливо заулыбалась девушка. - Я хочу работать, и мне очень жаль, что приходиться вас покидать. У вас были замечательные условия. Я очень благодарна вам, что вы решили не выкидывать меня на улицу!
- Ну что ты, девочка, - усмехнулась женщина. - Если бы это была любая другая провинность, ты бы вылетела с треском. Здесь же просто особая ситуация.
- Спасибо вам огромное! - Хартфелия даже не знала, как еще можно отблагодарить оказавшуюся вполне нормальной хозяйку.
- Пустое, - махнула рукой Полюшка. - Иди к экономке и получи расчет. Потом собирай вещи, а завтра с утра отправишься к Фернандесам.
Выходя от хозяйки, Люси не могла поверить своему счастью: она избежала жестокого наказания и потери жалованья и даже получила новую работу вдали от мерзопакостного Нацу Драгнила. В ее жизни определенно наметилась светлая полоса.
