Глава 1ВНИМАНИЕ. Голосование проходит в комментариях к фанфику. Оцените текст
по трем критериям:
1. общее впечатление
2. стиль
3. сюжет и соответствие теме
в баллах от 0 до 5
Спасибо!
Название: Наследие Карпентер
Фандом: "Гарри Поттер"
Персонажи: Северус Снейп, Мэгги Карпентер, Уильям Карпентер, Оливер Вуд, Зейнаб Иванишвили
Жанр: общий
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Предупреждения: нет
Саммари: Эта история о волшебнике, который предпочитал книги живому общению, а также о том, что любовь к жизни важнее любви как таковой.
Глава 1
Когда-то Карпентеры были одним из самых уважаемых чистокровных семейств в магической Британии...
Фелиция Карпентер, вдова лорда Джорджа Карпентера, в конце девятнадцатого века ставшая первой женщиной-министром магии, занимала этот пост двенадцать лет, при ее администрации было принято несколько законов с гуманистическим уклоном, среди них — знаменитый закон о неприкосновенности магглов: прежде, до тысяча восемьсот девяносто восьмого года, простецов преспокойно похищали, ставили на них темномагические эксперименты, испытывали опасные для жизни зелья, и никто этому не препятствовал.
Когда к власти пришла Фелиция, магглы стали жить куда спокойнее, хотя они так и не узнали, кому этим обязаны. Помимо всего прочего, министр Карпентер основала фонд помощи малоимущим магам, заменила смертную казнь на пожизненное заключение в Азкабане и запретила ввозить в Англию драконов, чей вес превышал восемьсот фунтов, ибо слишком много водоемов иссушили огнедышащие ящеры и слишком много поселений они сожгли; к тому же, драконы угрожали посевам на полях и конфиденциальности магического населения, поэтому с тех пор в целях безопасности каждый владелец такого существа должен был в обязательном порядке зарегистрировать его в Министерстве, в Отделе контроля за популяциями магических животных.
Уже тогда Фелиция пыталась ослабить рабское положение домашних эльфов, но сопротивление политической элиты, чей быт только на эльфах и держался, оказалось слишком велико, и министру не удалось ничего с этим поделать.
Фелиция умерла в пятьдесят четыре года — в день своей смерти миссис Карпентер вышла на крыльцо фамильного особняка, похлопала по карманам, проверяя, как всегда, взяла ли мятные леденцы, и трансгрессировала ко входу в Министерство (тогда на том месте вместо телефонной будки стоял ничем не примечательный мусорный бак). Зеленый луч появился из ниоткуда — предполагали потом, что из разросшихся кустов ольшаника, — и Фелиция упала на землю, чтобы никогда уже с нее не подняться.
Поговаривали, что министра убили разозленные драконоводы, но большинство все же склонялось к версии, что нападение совершили те, кому из-за политики Фелиции Карпентер пришлось свернуть свои жестокие эксперименты на магглах.
Первая женщина-министр ушла; ее долго помнили и оплакивали, а портреты Фелиции Карпентер повесили во многих госучреждениях магов — один из таких портретов, с которого строго глядела пожилая женщина в яркой лиловой мантии, висел на первом этаже в Хогвартсе, рядом с прочими министрами магии.
Северус Снейп никому не сказал бы, что восхищался ею, да никто и не спрашивал, хотя это, несомненно, являлось правдой. Еще будучи учеником старших курсов, Северус стал интересоваться политикой — так просто, без всякого намерения принимать в ней участие.
Пока однокурсники толклись на квиддичном поле, слонялись у Черного озера или в уютном тепле гостиной играли в плюй-камни, Северус часами просиживал в библиотеке, перерывая десятки ветхих томов по истории Англии и других государств. Так, по ходу штудирования книг, он узнал о существовании древнего африканского альянса ведьм и колдунов, которым управляло одно лицо, причем лицо это не избиралось, а наследовало власть по мужской линии своей династии.
Но более всего Северуса заинтересовала Фелиция Карпентер — отнюдь не как женщина, но как человек, ярким пятном выделявшийся на фоне жуликов и воров, которые обычно управляли магической Британией.
Фелиция Карпентер не была красавицей — напротив, лицо ее чем-то напоминало бледную заостренную морду гоблина, всю жизнь просидевшего над золотом Гринготтса, — однако ж министр отличалась исключительной честностью, целеустремленностью и искренним желанием изменить мир к лучшему.
Северуса, как и любого парня его возраста, переполняли мысли о собственном увлечении. Безумно хотелось с кем-нибудь поделиться тем, что накопилось в голове, но однокурсники с факультета были мальчиками неумными, а общение с Лили после того отчаянного выкрика «Грязнокровка!» стало несколько натянутым. Тем не менее, Северус пошел к ней — больше и не к кому было.
– Фелиция... кто? – Лили подняла голову от книги и непонимающе уставилась на приятеля.
– Фелиция Карпентер, – терпеливо повторил Северус, подавляя в себе раздражение. – Министр магии с тысяча восемьсот девяносто второго по тысяча девятьсот четвертый. Отменила смертную казнь, запретила проводить опыты на магглах и...
– А, да, кажется, слышала что-то, – быстро перебив его, Лили махнула рукой. – Ну и что? С чего вдруг ты заговорил о ней?
– Ни с чего, – Северус замолчал.
Было очень обидно, что подруга не разделила его интересов и в этот раз.
Пожав плечами, Лили снова уткнулась в книгу, и Северус молча ушел за стеллаж; минуту спустя рядом с Лили появился Джеймс — взъерошенный, в мятой мантии, как и всегда. Он жевал жвачку, усиленно работая мощными челюстями.
– Что он хотел от тебя? – донесся до Северуса его громкий голос.
– Сев? – рассеянно переспросила Лили. – Даже и не знаю... Завел разговор про политику и министров магии, а потом внезапно ушел...
– Идиот, – презрительно выплюнул Джеймс, с грохотом отодвинув стул и плюхнувшись рядом со своей девушкой.
Ничего не ответив на этот выпад, Лили устало вздохнула и перелистнула страницу.
Дальше Северус слушать не стал — в тот момент он почувствовал сильный укол разочарования и в Лили, и в симпатии, которую некогда к ней испытывал. Покинув библиотеку, Северус спустился в подземелья, устроился на своей кровати за бархатным темно-зеленым пологом и вынул из-под подушки книгу.
«История клана Карпентеров» под редакцией ирландского мага Чарльза О'Грэди не являлась библиотечной книгой — Северус заказал ее в Косом переулке, кое-как выпросив у матери деньги. Потертый том был прочитан дважды, но Северус возвращался к нему вновь и вновь, подмечая упущенные детали.
Информацию о потомках Фелиции Северус просматривал без особого интереса, все они казались одной бледной тенью в сравнении с той, кто являлась предметом его восхищения, но уже к концу шестого курса, несколько подостыв, Северус пересмотрел взгляды касательно внука Фелиции, превосходного ученого-зельевара, который изобрел мощнейшее противоядие от всех ядов: зелья были сильной стороной Северуса Снейпа, увлечением всей его жизни после Фелиции Карпентер, поэтому нет ничего удивительного в том, что юный маг тут же принялся разыскивать все доступные учебники Уильяма Карпентера.
С удивлением Северус узнал, что старый маг еще жив, и твердо решил сделать все возможное, чтобы встретиться с ним.
Но на носу были экзамены. Седьмой курс принес с собой обилие домашних работ, утомительные наставления профессоров и — к большому удивлению Северуса — двух друзей-единомышленников в лице Мальсибера и Эйвери; оба были с шестого курса — Северус с ними неплохо ладил и раньше, но особенно сблизился только в год своего выпуска.
Жизнь странным образом налаживалась: не предвиделось больше нападений Джеймса Поттера и его дружков, ибо все без исключения погрязли в подготовке к ЖАБА, а Мальсибер с Эйвери хотя и в упор отказывались проявлять хоть какой-то интерес к Фелиции Карпентер, трудами ее внука-ученого все же прониклись, и Северус с удовольствием варил с друзьями зелья по учебникам старого Уильяма — вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.
– Послушай, Сев, – сказал однажды Мальсибер, наклонившись к его уху с заговорщицким видом, хотя гостиная Слизерина была практически пуста. – Что ты после школы собираешься делать?
– Буду учиться в Академии Зельеваров, если поступлю. Я же говорил, – Северус пожал плечами.
Но Мальсибер продолжал сверлить его глазами, а Эйвери в соседнем кресле неуютно ерзал.
– Что? – Северус нахмурился.
И тут Мальсибер заговорил:
– Ты, конечно, знаешь, что в Британии сейчас... Ну, словом, ты слышал про темного волшебника, который...
– А, про этого, – Северус со знанием дела кивнул. – Еще бы я не слышал. А почему ты спрашиваешь?
– Он вербует себе сторонников, – приложив ладони ко рту, проговорил Мальсибер зловещим шепотом. – Он уже очень и очень силен. Мы с Карлом собираемся присоединиться к нему сразу, как закончим школу.
– Я еще не решил, Джон, – прозвучал из кресла нервный голос Эйвери. – Не надо говорить за меня.
– Ты просто ссыкло, – презрительно фыркнул Мальсибер, вновь повернувшись к старшему приятелю. – Слушай, Сев, не только я этого хочу. Эван Розье с пятого курса... Регулус Блэк... Говорят, его кузина Беллатриса уже с Темным Лордом! А ты в зельях неплохо шаришь — Лорду пригодился бы такой специалист.
Но Северус не разделял его энтузиазма.
– Темный Лорд — опасный выскочка, не более. Рано или поздно он попадет в Азкабан.
– Ты недооцениваешь его мощь! – Глаза Мальсибера сверкнули. – Скоро он захватит Британию с Ирландией и выгонит вон всех этих вонючих, поганых грязнокровок!
Северус угрюмо промолчал. Против магглорожденных он ничего не имел — Фелиция Карпентер решительно осуждала тех, кто оценивал человека по статусу его крови. Вот Эванс — родилась в семье магглов, а получше иных чистокровных слизеринок будет...
Магией же Северус интересовался всякой. Он считал, что темные искусства — тоже искусства и вовсе не обязательно использовать их во вред; а то, что делал этот Темный Лорд, могло называться только надругательством над черной магией.
– Извини, Джон, я лучше поучусь еще, – подытожил Северус и, поднявшись с диванчика, отправился восвояси.
Мальсибер, не успокоившись на этом, неоднократно уговаривал друзей подумать над тем, чтобы вступить в ряды черного волшебника, но его слова были словами шестнадцатилетнего мальчишки, и Северус не воспринимал их всерьез.
Успешно сдав все экзамены, Северус с долей какого-то облегчения распрощался с Мальсибером и Эйвери, после чего благополучно поступил в Академию Зельеваров. Не только интерес к зельям двигал им — на кафедре ядов и противоядий все еще преподавал профессор Уильям Карпентер. Перед тем, как впервые появиться на его паре, Северус еще раз заглянул в «Историю клана Карпентеров» — если верить книге, старому профессору недавно исполнилось семьдесят девять лет; отец его, Генри Карпентер, в свое время возглавлял Департамент тайн, и о нем, соответственно, известно было мало, кроме того, что Генри Карпентер загадочным образом исчез в сорок семь лет, и единственный его сын утверждал, что почти не помнит отца, так редко тот появлялся дома...
Сам Уильям Карпентер вот уже пятьдесят три года был женат на Элеоноре Блэк, имел сына Алистера и дочь Пенелопу. Как Северус узнал из новой, отредактированной версии книги, вышедшей минувшим летом, Пенелопа так и не вышла замуж, полностью посвятив жизнь целительству в Святом Мунго; Алистер же взял в жены маггловскую женщину, и в семьдесят шестом — буквально два года тому назад — у него появилась дочка Маргарет.
– Доброе утро, студенты, – в душную полукруглую аудиторию проковылял маленький сгорбленный старичок в лимонного цвета мантии.
Голова его, обросшая частым серебристым пушком, напоминала одуванчик, голос преподавателя скрипел, слова появлялись изо рта с присвистом и легким шипением — должно быть, подумал Северус, вставная челюсть.
– Меня зовут Уильям Карпентер, – продолжал тем временем старичок, усаживаясь за свой стол. – Я буду учить вас варить яды и противоядия в ближайшие два года. Вопросы?
Подняла руку девушка на задней парте.
– Да, мисс...
– Эллиот, сэр, – звонко проговорила студентка в больших квадратных очках. – Скажите, пожалуйста, какова необходимость варения ядов, если мы не собираемся использовать их в жизни?
Дура, подумал Северус. Дура, несмотря на умненький вид и огромные очки.
– Ну, во-первых, мисс Эллиот, чтобы распознать тот или иной яд, нужно знать не только каждый его компонент, но и их сочетание, – профессор Карпентер задумчиво пожевал мягкую губу. – К тому же, в подвале вашего дома могут появиться крысы, и их тоже нужно будет чем-то травить.
Несколько человек — а в группе было всего пятнадцать — негромко посмеялись.
– Что же, поскольку сегодняшнее занятие лекционное и варить пока ничего не требуется, возьмите перья и запишите тему, – профессор взмахнул волшебной палочкой, и на огромной доске позади него стали появляться буквы. – У вас ко мне вопрос, мистер?..
– Арнольд, – отозвался со второй парты прыщавый юноша, чьи уши торчали в разные стороны. – Это правда, что ваша бабушка была министром магии?
Несколько любопытных глаз уставилось сначала на студента, потом на преподавателя.
– Правда, – спокойно ответил профессор Карпентер. – Хотя это и не относится к теме занятия, – добавил он с легким укором.
Арнольд смущенно замолк; Северус тоже молчал, чувствуя, что его окружают одни идиоты.
Больше вопросов у студентов не возникало, все писали лекцию, и к концу занятия пальцы у Северуса оказались заляпаны чернилами.
Когда все собрали сумки и покинули аудиторию, Северус несколько неловким шагом приблизился к преподавательскому столу — старичок уже собрал свои исписанные пергаментные листы и застегнул портфель.
– У вас тоже возник вопрос? – удивленно осведомился он, заметив студента.
Северус кивнул.
– Это по поводу изобретенного вами противоядия, профессор... Это зелье в самом деле может поспособствовать регенерации организма в случае нарушений? И с какого рода нарушениями оно способно справиться?
Уильям Карпентер широко распахнул глаза и с восхищением поглядел на студента.
– Это очень хорошие вопросы, мистер...
– Снейп, – быстро подсказал Северус.
– Да-да, очень хорошие, – с присвистом повторил старичок. – Но, боюсь, мое противоядие нуждается в серьезной доработке. Испытывая его на себе, мои ассистенты сталкивались с самыми разнообразными побочными эффектами – от позеленения кожи до фурункулов по всему телу, а один юноша две недели страдал поносом, и его даже пришлось отправить в больницу Святого Мунго.
– И понос прекратился? – полюбопытствовал Северус.
– Да, но он возобновляется время от времени, – грустно вздохнул профессор. – Ничего приятного в этом нет. Я пытаюсь усовершенствовать противоядие, но получается пока, должен сказать, прескверно, а времени у меня не так много осталось — возраст берет свое...
Старичок сунул портфель под мышку; в шишковатых пальцах позвякивали ключи от аудитории. Северус понимал, что пора бы ему уходить, но продолжал неуверенно переминаться с ноги на ногу. Не об этом ли он мечтал последние два года?..
– Сэр, – быстро, чтобы не передумать, проговорил Северус. – Не нужен ли вам свежий взгляд на ваше творение? Я мог бы немного помочь, если хотите.
– Желаете на себе испробовать мое зелье? – профессор печально покачал маленькой седой головой. – И всю жизнь мучиться от возможных проблем со здоровьем, мистер Снейп?
– Да, если потребуется.
Старичок задумался, после чего наконец произнес:
– Зайдите ко мне на кафедру после занятий. Мне почему-то кажется, что сейчас вам нужно в другое место.
Взглянув на часы, которые висели над дверью, Северус остолбенел. Пара по лекарственным зельям началась пять минут назад.
– Вот черт! – воскликнул он и тут же спохватился. – Извините, профессор.
Тот что-то пробурчал в ответ, после чего Северус вылетел в коридор и побежал искать нужную аудиторию — к счастью, она располагалась на том же этаже, и путь не отнял много времени.
Северус чувствовал себя немного неловко — в Академии Зельеваров он был только третий день, а уже опаздывал.
Кабинет, в котором проходили лекарственные зелья, был маленьким и тесным, как Северус уже знал с первого занятия по этому предмету, и студенты заняли почти все места. Преподавательница — строгая седая дама в остроконечной шляпе — бросила на Северуса укоризненный взгляд, когда он тихонько извинился и прошел на свободное место рядом с девушкой в квадратных очках; кажется, ее звали Розамунда Эллиот или что-то в этом роде...
– Розалин, – тут же представилась соседка по парте, словно прочитав его мысли. – А ты Северус, верно?
– Да, – ответил он, почти не разжимая губ.
– Ты англичанин, да? – осведомилась девушка, явно горя желанием пообщаться.
На этот раз Северус только кивнул.
– А я из Техаса. У нас в Штатах нет хороших вузов для подготовки зельеваров, видишь ли, – пояснила Розалин, не обращая внимания на недовольные взгляды преподавательницы.
Северус ничего не ответил. Болтливость соседки начинала раздражать его.
– Ты опоздал, – продолжала тем временем студентка. – Пока тебя не было, профессор Харрисон говорила, что на следующем занятии мы будем варить зелье от поноса — забавно, правда? Оно очищает кишечник и...
Не желая больше слушать ни про понос, ни про кишечник, Северус натянул на голову широкий капюшон от своей черной мантии и лег на парту лицом вниз; мгновение спустя над головой прозвучал голос профессора Харрисон:
– Я могу расценивать ваши действия как проявление глубочайшего безразличия к лекарственным зельям?
Северус поднял голову.
– Извините, я просто...
– Если вам скучно, можете покинуть аудиторию, – сухо произнесла преподавательница. – Или же извольте вести себя как подобает.
Северус только кивнул, на щеках его появились розовые пятна, а Розалин поглядела на соседа по парте с сочувствием.
Через два месяца Северус разделил с Розалин свою узкую, скрытую белым пологом кровать — не потому, что был хоть сколько-нибудь влюблен в болтливую однокурсницу, а чисто из академического интереса — хотелось все попробовать, все познать.
К удивлению Северуса, Розалин не обиделась, когда он не предложил ей отношений. Приятельница только пожимала плечами:
– Я знала, с кем связывалась.
А в конце первого семестра Уильям Карпентер сообщил Северусу, что с удовольствием возьмет такого способного студента к себе в помощники; правда, со старым профессором у Северуса не получалось работать чаще раза в неделю: слишком загруженное расписание и обильное количество домашних заданий препятствовали этому — несчастный Северус закурил, приобрел черные синяки под глазами и сильнейшую зависимость от бодроперцового зелья, которое варил после занятий, чтобы не уснуть над книгами. Одно время он еще заглядывал в спальню Розалин, но потом и от этого отказался: сил не оставалось ни на что, кроме учебы.
Яды и противоядия, лекарственные зелья, целительство, аптекарское дело, травоведение, латынь, защита от проклятий и сглаза, кулинарная магия, привороты, изготовление талисманов, косметология, история зельеварения... И это был далеко не предел. Помимо основных предметов, Северус записался на факультатив по методам использования уринотерапии, который вела сумасшедшая старая дева мисс Бишоп, — в ее жарко натопленном кабинете вечно пахло кабачками, кошачьей мочой и гнилым отсыревшим ворсом персидского ковра.
– Северус, дорогой, вы не очень хорошо выглядите, – обеспокоенно заметил Уильям Карпентер, когда прохладным воскресным утром один из его помощников ввалился на кафедру ядов и противоядий.
Старичок сидел на уютном кожаном диванчике, протягивая ноги к камину, попивал чай с сахаром и молоком, а в креслах напротив расположились еще два ассистента — один был выпускником, навещавшим старого преподавателя по воскресеньям, другой же учился на втором курсе, и Северус иногда видел его в столовой во время обеденных перерывов.
– Сколько вы отдыхали нынешней ночью? – осведомился профессор Карпентер, пододвинувшись, чтобы опоздавший студент уместился на диванчике рядом.
– Часа три, наверное, – отозвался Северус, с облегчением упав на нагретое стариковской попой сидение.
Профессор поцокал языком.
– И как же вы за три часа-то высыпаетесь?
Северус яростно потер слипающиеся глаза, после чего, вскинув голову, непонимающе взглянул на преподавателя.
– Куда высыпаюсь?
Студент, сидевший в кресле, нервно хихикнул, выпускник продолжал хранить серьезное молчание.
– Так не годится, молодой человек, – покачал головой старый профессор. – Вам надобно пойти в свою спальню и как следует отдохнуть, вы не можете приступать к работе в таком состоянии.
– Нет, я могу, – тихо возразил Северус.
Теперь он смотрел на профессора совершенно осмысленно, и старичок смилостивился.
– Что же, если вы уверены в этом, прошу всех проследовать в мою лабораторию.
Поработали они на славу, хотя так и не добились прогресса в усовершенствовании профессорского противоядия, а в понедельник Северус — впервые в жизни — проспал все занятия.
Его разбудила ошарашенная Розалин.
– Северус, как же так?! – восклицала студентка, пока он, сердито поглядывая на нее, натягивал брюки на голые ноги.
– Профессор Харрисон что-нибудь сказала по поводу моего отсутствия?
Розалин на секунду задумалась.
– Кажется, нет. Она вообще ничего не говорила — только ходила по рядам и смотрела, как мы писали контрольную.
– Контрольную? – Северус побледнел. – Мерлинова борода!
Натянув мантию и кое-как пригладив волосы руками, он бросился на кафедру целительства, где с ходу принялся упрашивать профессора Харрисон разрешить ему переписать важную работу.
Доцент кафедры целительства и профессор лекарственных зелий проницательно поглядела на растрепанного студента сквозь тонкие стекла очков, до боли напомнив ему школьную преподавательницу трансфигурации Макгонагалл.
– Какова же причина вашего пропуска? – строго поинтересовалась седая дама.
– Это... достаточно сложно объяснить, – негромко произнес Северус.
За такой короткий срок он не сумел сформулировать более определенного оправдания, однако это и не потребовалось: неудовольствие профессора Харрисон, когда она по справедливости оценила способности Северуса к зельеварению, быстро сошло на нет, и теперь даже эта строгая женщина относилась к студенту с некоторым снисхождением.
– Хорошо, мистер Снейп, – произнесла профессор Харрисон, чуть улыбнувшись. – Перепишете контрольную на следующем занятии.
На той же кафедре Северус отыскал преподавателя аптекарского дела — чудаковатого, вечно экспериментирующего мужчину лет тридцати — и с облегчением узнал, что не пропустил ничего существенного; следовало только взять конспекты у Розалин и переписать лекцию в свою тетрадь.
Если, конечно, Розалин записала хоть слово из сказанного преподавателем, в чем Северус очень сомневался. А с прочими учениками он особо не контактировал.
Что ж, решил Северус, в крайнем случае придется законспектировать нужную главу из учебника, только и всего.
Помимо всего прочего, в коридоре на третьем этаже Северус сумел выловить профессора латыни, пока она не отправилась по делам в Лондон, и взять у нее домашнее задание, после чего план был выполнен, и Северус пошел прямиком в библиотеку — наверстывать упущенное.
После этого инцидента пришлось признать, что он взял на себя слишком много; Северус покинул факультатив по методам использования уринотерапии, принеся мисс Бишоп свои извинения, и на четверть сократил время выполнения домашних работ — в конце концов, не обязательно перечитывать один и тот же параграф по два раза, а сочинения можно писать сразу на приготовленном для сдачи свитке, а не на черновике...
– Как ты меня терпишь вообще? – спросил Северус однажды у Розалин.
Они сидели в большой подвальной библиотеке, которая в тот момент до отказа была забита студентами, и готовились к летней сессии.
Эллиот пожала плечами, поправила квадратные очки на переносице.
– Ну, ты же как-то терпишь меня. Остальные этого не делают — наверное, не любят американцев.
Северус на секунду поднял голову от книги и, глянув в тетрадь приятельницы, в которой она беспечно рисовала филина, язвительно заметил:
– Возможно, в следующем году нам не придется проявлять друг к другу столь железного терпения, если ты завалишь экзамены и вылетишь из академии, как пробка от шампанского.
Розалин только отмахнулась.
– Не вылечу. Это тебе кажется, что нужно учить круглый год, а я предпочитаю импровизировать.
Усмехнувшись, студентка стала подрисовывать филину клюв и так увлеклась этим занятием, что уже не услышала, как Северус пробормотал свое мнение касательно подобной импровизации.
Тем не менее, Розалин благополучно перешла на второй курс, и Северус был рад этому — даже ему время от времени требовалась какая-то компания, помимо учебников и маленького дряхлеющего профессора.
Воскресные занятия с Уильямом Карпентером проходили в прежней форме — правда, теперь у доцента кафедры ядов и противоядий осталось только два помощника: бывший студент по окончании академии подрастерял интерес к зельям, и профессор только вздыхал:
– Что ж, это вполне закономерно. Когда-нибудь и ты, Северус, меня покинешь.
Они были вдвоем в лаборатории преподавателя — другой ассистент ушел, сославшись на срочные дела, а Северус остался помогать прибирать помещение.
– Я не думаю, что покину вас, сэр.
«Куда скорее вы покинете этот мир», – подумал Северус, но удержался от того, чтобы произнести это вслух.
Не ответив, профессор подошел к запотевшему окну и, протерев часть стекла рукавом мантии, задумчиво поглядел вниз, туда, где располагался внутренний двор со старым каменным фонтаном в виде трехглавого дракона; каждая голова изрыгала по струе. Поскольку погода была не по-осеннему теплой, студенты кучками по три-четыре человека прогуливались по периметру фонтана, сидели на бортиках; кое-кто решил запустить и поджечь воздушного змея.
– Молодежь гуляет и веселится, – с оттенком печали в голосе проговорил профессор Карпентер. – На своем веку я повидал весьма мало студентов, которые сумели бы с головой погрузиться в науку — и ты, вне всяких сомнений, один из таких людей. Другой вопрос — надолго ли это?
Северус подошел к нему, оперся локтями на подоконник.
– Мама говорит, что я интроверт. Так что, наверное, навсегда.
– А как же мисс Эллиот? – с легкой улыбкой поинтересовался старичок.
– Нет, это другое. Мы с Розалин просто... – Северус неопределенно махнул рукой.
Профессор задумчиво пожевал нижнюю губу.
– Когда я женился на Элеоноре, я почти не знал ее. До свадьбы мы виделись всего раз — на приеме у старой Фенеллы Блэк. Тогда были совсем другие времена — и люди были другие... Впрочем, – он покачал головой, – я всегда больше тяготел к наукам, чем к людям.
Северус подумал, что в его возрасте станет таким же — дряхлым ученым профессором в огромных очках и пропахшей травами одежде.
– А ваш сын? – спросил он, вспомнив вдруг, что старик много чего рассказывал о жене и дочери, но ни слова не говорил о мистере Алистере Карпентере. – Он не увлекается зельями?
Профессор нахмурился, кустистые брови сошлись на переносице, и в голосе его появился легкий холодок:
– О, одним зельем Алистер увлечен чрезмерней даже, чем я своими; как и его супруга.
Северус не стал ничего уточнять. И без того профессор Карпентер достаточно ясно намекнул, что его сын — алкоголик.
