Глава 2- Да. - Выдохнув, ответила Гермиона. - Она знает.
Она, всматриваясь в моё лицо, пододвинулась ближе к Оливеру. Её словно мучил какой-то вопрос, который она не могла сказать при Оливере, хоть он её муж.
- Какое время самое удобное для проведения свадьбы? – Задалась вопросом Астория.
Все погрузились в раздумье. Оливер нахмурил брови и, почти не моргая, смотрел перед собой. Гермиона, закусив губу, бегала глазами по потолку. На Асторию я даже не взглянул, потому что знаю, что когда она поглощена мыслями, то постоянно курит. У меня же перед глазами поплыла моя "счастливая" свадьба.
Молодая Астория счастливо улыбается, ведь, по сути, для неё это праздник – она выходит замуж за любимого человека. Я улыбаюсь через силу, еле сдерживаю себя, чтобы не послать все к чёрту и не уйти из дому. Но ведь это был мой выбор. Если бы не эта свадьба, то я, возможно, все ещё сидел в Азкабане.
- Может летом? - Предложила Астория через несколько минут.
- Слишком долго. - Всё так же устало, сказала Гермиона.
Астория, нахмурив брови, с презрением посмотрела на женщину. Гермиона не замечала всего этого. Она судорожно капалась в своей сумочке. Наконец, достав то, что ей нужно, она поднялась с места.
- Извините. - Бросив на ходу, она вышла из комнаты.
Как только закрылась дверь, мы все услышали, как женщина сквозь рыдания кашляет. Словно её душит кто-то. Оливер, сделав прискорбный вид, уставился на свои ботинки.
- Вы простите, что она так спешит с бракосочетанием, просто ей осталось от силы месяца четыре. - Облизав пересохшие губы, выдавил из себя Вуд.
- Что, прости!? – Резко встав на ноги, воскликнул я.
Оливер поднял на меня голову и как-то странно посмотрел. Потом, сложив руки в замок, положил их на колени. Астория прекратила курить и с любопытством посмотрела на нас. За дверью вновь послышался кашель, только уже дальше, чем был раньше.
- У Гермионы последняя стадия рака лёгких. - Почти шёпотом ответил Оливер.
Его голос резал и так больные перепонки ушей. Он проникал все глубже и перемешивался со страхом, рождая новое чувство – безумство. Я не знал, что делать: метаться мне по комнате или же сесть и закурить. Бежать ли к Гермионе и просить у неё за всё прощения или же ударить Оливера за такую гнусную ложь. Вот только вряд ли все это вранье. Обернувшись, я заметил, как моя жена и Вуд на меня внимательно смотрят. И мне на минуту показалось, что все это плохо отрепетированный спектакль, вот только кашель Гермионы давал понять, что мы все тут не можем справиться со своими чувствами.
- Но ведь это можно вылечить. - Справившись со своим диким чувством, более-менее спокойным голосом выдал я.
- Увы, но только на начальной стадии. Даже маглы не умеют лечить такую болезнь. - Наливая себе ещё виски, ответил Оливер.
- Какие к чёрту маглы! – Вскинув руки, воскликнул я.
- Как давно вы знаете? - Перебила меня Астория.
Сев на своё место, я уткнулся лицом в руки и стал раздумывать. Что было бы, если бы я всё-таки остался с Гермионой. Этого ничего бы не было. Она, возможно, жила бы дольше, если бы её не сгубила другая какая-нибудь болезнь, но мы бы и её победили. Вместе с ней мы бы пережили многое.
- Сразу после рождения второй дочери на неё налегла апатия. Во Франции сказали, что это послеродовое, но это не проходило три года. Апатия переросла в то, что Гермиона уже ни на что не реагировала. Иногда, когда начинала кашлять, то она чуть не задыхалась. Кое-как подбодрив её одним из скандалов, - сказав это, Вуд покрылся румянцем, - я вернул её к жизни. Через несколько месяцев после этого, я заставил Гермиону сходить вновь к врачу, там и выявилось, что у неё рак лёгких. Врачи пытались что-нибудь сделать, но лишь разбили жизнь Гермионе. Напихав её снадобьями и всякими таблетками. Она почти перестала кашлять, но два года ходила с симулятором дыхания. Вот сейчас её последний год и она попросила снять с себя эту штуковину, дабы нормально пожить. Тут, в клинике Святого Мунго, ей вставили какую-то дрянь в спину, которая помогает ей дышать, но из-за этого она вновь начала кашлять.
Дверь в комнату открылась и к нам вновь зашла Гермиона. Теперь её лицо было ещё бледнее, а в руке она держала немного окровавленный платочек. Дойдя до дивана, где сидел Оливер, она легонько опустилась рядом.
- Ещё раз, извините. - Пряча платок в сумочке, запинаясь, сказала женщина.
В комнате повисла давящая тишина, но Гермиона этого не замечала или только делала вид. Выпрямившись, она повернулась к Оливеру и одними губами сказала: "Я в порядке". Мужчина несколько секунд смотрел на неё, а потом поднял руку и вытер около её бледных губ капельку крови.
- Хорошо, пускай свадьба будет в мае. - Слишком бодрым голосом ответила Астория.
Улыбнувшись, Гермиона посмотрела в нашу сторону. Только улыбка была измученная. На её лице, на минуту появилось блаженное выражение, в котором я прочитал радость оттого, что хоть свадьбу первой дочери она увидит.
Дальше шла беседа о том, какие салфетки лучше выбрать, какие столовые приборы и какое вино. Женщины начали мимоходом обсуждать, какое свадебное платье будет лучше смотреться на миниатюрной фигурке Хельги, как Астория спросила:
- А где она училась?
Гермиона на секунду запнулась, ища в вопросе подвох.
- В Шармботтоне. - Опустив глаза, сказала женщина. - Мы с Оливером переехали во Францию, когда ей было три. - Ответила на мой немой вопрос Гермиона.
Теперь я понял, почему нигде не видел Гермиону Грейнджер. Она уехала туда, откуда я бежал. Она пыталась, так же, как и я раствориться в повседневной жизни в другой стране, вот только мне это не помогло и я вскоре вернулся. Вот только, до того, как Розалинде исполнилось десять, мы жили во Франции, да и Гермиона жила там тоже. Почему же мы тогда ни разу не встретились?
- Хорошо. - Вставая с дивана, заключила Астория. - Уже поздно. Я проведу вас в комнату – домовики уже спят. Завтра отправлю их за вашими вещами.
Женщина, сложив руки на груди, двинулась к выходу. Оливер встал и подал руку Гермионе, которая не без труда встала. Я остался сидеть на месте. Как только чета Вудов проходила около меня, беспокойный взгляд Гермионы метнулся в меня, но я, как истинный подлец, каким всегда был, приподнял одну бровь и безразлично уставился в ответ.
Ну как, мистер Малфой, держишься?
Как только за ними закрылась дверь и стихли шепотки и звук шагов, я судорожно выдохнул воздух и закрыл лицо руками. Мне впервые за двадцать лет хотелось плакать. Не просто оттого, что Гермиона умрёт. Нет. Мне было бы даже спокойней, если бы я не знал, что она больна – мне бы просто сообщили что человек, которого я, возможно, любил, умер. Меня пугала мысль о том, что она будет чахнуть у меня на глазах. И, возможно, умрёт в этом доме. Я увижу её бледно-синее тело, когда её будет осматривать врач, пойму, что не предотвратил её смерть до этого.
Выпив оставшееся спиртное, я тоже поднялся и, облокачиваясь о свою трость, вышел из комнаты. Замок спал вместе с его обитателями, но я не хотел идти в свою комнату. Я чувствовал, что ко мне вновь вернутся кошмары. Медленно передвигаясь, я забрался на второй этаж и вошёл в библиотеку. Под светом своей палочки я начал рассматривать корешки книг, словно вор, который ищет драгоценную книгу. Эта мысль меня даже немного развеселила.
Побродив полчаса по тёмному помещению и не найдя для себя ни одной интересной книги, я вышел в коридор. Я не знал, куда расположила гостей Астория, поэтому пошёл главным коридором к себе в комнату. Света нигде не было, поэтому я шёл наобум. Завернув за угол, мне в лицо ударил луч света. Я даже удивился, но потом понял, что Астория решила надо мной подшутить – именно здесь, около нашей совместной спальни, она расположила комнату Гермионы и Вуда. Дверь была приоткрыта и в комнате слышались голоса. Подойдя ближе, так, чтобы меня не увидели, но я смог услышать разговор, я облокотился о стенку.
- Ты думаешь, я не понял, что Хельза…
- Хельга. - Перебила мужа Гермиона.
- …дочь Малфоя? – Словно не услышав поправки в имени, продолжил Оливер.
- Нет, не думаю. - Спокойным тоном, ответила ему женщина.
Через щель в двери я смог увидеть их. Вуд был одет и теперь в его глазах, в которых, минут сорок назад горело обожание к своей жене, была ненависть. Он шагал около Гермионы, скрестив руки на груди. Гермиона же словно его не замечала. Она стояла около большого туалетного столика и расчёсывала свои длинные каштановые волосы. На ней была бежевая ночная рубашка, которая доходила ей до колена, но даже через неё я заметил, как женщина похудела.
- Ты ведь говорила мне, что это моя дочь! – Повысив голос и останавливаясь около Гермионы, сказал Оливер.
- Во-первых, - женщина наставила на грудь своего мужа расчёску, которую держала в руке, - я тебе ничего такого не говорила. Ты сам это выдумал.
- Так значит и Астория не моя дочь?
Разъярённое лицо Оливера приблизилось к спокойному лицу Гермионы. Отступив на шаг назад, Гермиона с какой-то горечью в голосе ответила:
- Нет, Астория твоя дочь.
Отвернувшись от мужа, Гермиона продолжила расчёсывать свои волосы. Оливер все никак не сводил взгляд с лица женщины. Положив расчёску на столик, Гермиона взяла носовой платок и начала в него кашлять. Её глаза наполнились слезами, а правая рука метнулась к грудной клетке.
- Хватит!
Всё было словно в замедленной съёмке. Тяжёлая рука Оливера взметнулась вверх, а потом опустилась на лицо Гермионы. По комнате разнёсся хлопок от пощёчины. От этого женщина упала на колени, а её, только что расчёсанные волосы, разметались по лицу и пропитались кровью, которая была вызвана кашлем и ударом мужа.
Я уже сделал шаг вперёд, чтобы заступиться за Гермиону, как в противоположной стороне увидел Асторию, которая так же, как и я слушала. Всё то время, пока я стоял тут, она внимательно смотрела на меня, но заметив, как я метнулся в комнату, покачала головой, давая понять, что не нужно вмешиваться. Ведь и правда, станет только хуже. Но я не мог спокойно смотреть, как Оливер так издевается над моей бывшей любовью.
Вновь припав к щели в двери, я от удивления приоткрыл рот. Оливер стоял около Гермионы на коленях и плакал.
- Прости меня…прости меня.- Закрывая лицо руками, запинаясь, повторял Вуд.
Убрав волосы и вытерев платком с лица кровь, Гермиона подползла к мужу и обняла его. Они раскачивались из стороны в сторону, а Оливер все повторял:
- Прости меня. Прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло…
- Ничего. - Хрипловатым голосом отозвалась Гермиона. - Ничего. Ложись в кровать, я закрою дверь.
Отпустив мужа, она встала на ноги и медленно подошла к двери. Я, от страха, что меня могут увидеть, тихо отошёл немного и прислонился к стенке, стараясь слиться с темнотой. Дверь начала медленно закрываться и, как только щёлкнул замок задвижки, я смог вздохнуть полной грудью. Не знаю толком, сколько я стоял так, прислонившись к стенке и вглядываясь в темноту, но как только я повернул голову к своей двери – Астория там не стояла, и из щелей в двери не сочился свет.
Вытерев со лба капельки пота, я двинулся к себе в комнату. Открыв дверь, я осмотрелся – Астория уже лежала в кровати. Положив свою трость на мягкое кресло, я, шаркая ногами, пошёл в ванную комнату. Сердце вновь разболелось. Как-никак, но инсульт, который был у меня два года назад, давал о себе знать. Никакие лекарства колдомедиков не могли вернуть мне полностью здоровье, но поддержать им под силу.
Умыв лицо, я взглянул в зеркало. Раньше платиновые волосы, стали почти седыми. Под глазами образовались мешки, а возле губ появились морщины. Глаза, что раньше всегда горели энтузиазмом - потухли. Я теперь гасну вместе с Гермионой. Вытерев лицо, я лёг в холодную постель.
Астория лежала ко мне спиной, но по её прерывистому дыханию я понял, что она не спит. Несколько минут мы просто лежали, потом Астория резко перевернулась на спину и вздохнула.
- Думаешь, он с ней постоянно так? – Шёпотом поинтересовалась она.
Я действительно об этом задумался. Слышат ли дети их скандалы, или это был первый? Живут ли они счастливой семьёй или же играют свои роли, как и мы? Часто ли Гермиона успокаивает плачущего Оливера? Ждёт ли свою смерть или же пытается оттянуть время? Как много вопросов и совершенно нет ответов. Я молчал, и Астория приняла это за ответ.
- Я давно хотела признаться… - Начала она, но я её перебил.
- Не надо, я знаю.
- Но откуда? – Поворачивая ко мне голову, спросила женщина.
Ничего не ответив, я повернулся спиной к ней и вновь погрузился в свои мысли. Если бы я не знал, что Скорпиус не от меня – я бы до того, как он сделал предложение Хельге, наслал бы своё вето. Или же все рассказал. Кстати о Скорпиусе: я хоть его и признал, но даже знаю, кто его настоящий отец. Как только у Астории начались роды – Нарцисса настояла на том, чтобы она рожала в больнице. Пока Асторию погружали в карету, моя мать пошла в кабинет и написала письмо. Оно было адресовано Кормаку Маклаггену. Через минут сорок он прилетел в больницу, но увидев меня, сделал вид, что здесь лежит его девушка.
С такими, не очень приятными мыслями, я погрузился в сон.
Следующие несколько дней пролетели очень быстро в праздничной суматохе. Как Астория и обещала, свадьбу сыграют второго мая, а это значит, через две недели. Каждый день у Хельги были примерки свадебного платья, которое ни мне, ни Скорпиусу не показывали. Гермиона все реже появлялась за завтраком, ссылаясь на головные боли, поэтому эльф приносил поднос прямо к ней в комнату.
Ты никогда не сможешь забыть то, что хочешь забыть больше всего.
С тех самых пор, как я узнал, что Гермиона смертельно больна, эта фраза не выходила из моей головы. Я вычитал её из какой-то магловской книжки, которые так любила Розалинда, но только теперь я понял смысл всего этого. Сейчас я очень хотел забыть Гермиону и все то, что между нами было, но этому никогда не бывать. Её образ всегда будет перед глазами. Её, все ещё молодая улыбка никогда не исчезнет. Ведь она предсмертно, сама того не зная, подарила свою частицу души, которая вложена в мою дочь Хельгу, будущую жену совсем не моего сына Скорпиуса.
- Завтра приедут первые гости. - Устало опускаясь на кровать, сказала Астория. – В особенности те, кто далеко живёт. Я уже комнаты подготовила.
Я знал, что некоторые просто приедут пораньше, чтобы посмотреть: Как так, чистокровный род Малфоев роднится с семьёй полукровок? Бред. Полнейший бред. Сейчас кровь не имеет никакого значения. Может, раньше, когда никто не был уверен, что Темный Лорд умер окончательно, была важна вся эта чепуха. Но сейчас, сейчас мне даже самому противно вспоминать, каким я был алчным.
Завязав платок на шею, я кивнул головой в знак одобрения действий Астории. Это был наш с ней знак. Она делала – я лишь кивал головой. Отойдя от зеркала, я взял со стула свою трость и двинулся к выходу.
- Ты к ней? – Остановила меня моя жена.
Я вновь кивнул. Я хотел поговорить с Гермионой, побыть с ней эти жалкие часы её жизни. Я чувствовал, что она скоро умрёт... намного раньше, чем все думали. Поэтому мне хотелось вернуть свой долг, ведь она страдала, когда я ушёл.
- Сделай этот день для неё счастливым. - Вытирая слёзы с лица, бросила мне вслед Астория. Ей было больно просто так отпускать меня. Она любила меня, а я любил Гермиону.
Не оборачиваясь, чтобы не видеть лицо моей дражайшей жены, я прошёл всего несколько шагов до комнаты четы Вуд и остановился. Во мне горело нетерпение оказаться наедине с Гермионой - ведь именно сейчас Оливер поехал с дочерью в Лондон – и надежды на то, что женщина откажется видеться со мной и захлопнет перед моим носом дверь. Ведь это намного упрощало бы ситуацию, тогда не пришлось бы объяснять, почему я её бросил.
- А миссис Вуд там нет. - Проходя мимо, сказала Розалинда.
А эта девочка всегда что-то знает, но молчит. Она всегда впереди нас. Я обернулся и посмотрел на дочь. Она держала в руках старый фолиант какой-то книги из нашей библиотеки и указательным пальцем по нему постукивала. Лукаво улыбнувшись, Розалинда повернулась на каблуках и быстро побежала по лестнице вниз. Я долго смотрел ей вслед, поглаживая подбородок.
Она хотела мне что-то сказать, но втягиваться во все это она явно не хотела. Ведь Астория не любит предателей в семье, кроме меня. Хотя даже эту любовь любовью назвать невозможно, лишь привязанность.
Книга. Она стучала по книге. Библиотека. Вот, где всегда ошивается добрая и умная Гермиона Грейнджер-Уизли-Вуд. Собрав все силы, я двинулся вперёд, ведь библиотека находится на третьем этаже. Я шёл, словно мальчишка, который ускользает от родителей на свидание. Во мне вновь горел какой-то энтузиазм и его запалила моя дочь, которая любит интриги.
Тихо открыв дверь, я прошёл вперёд. В кресле, обложенная со всех сторон, сидела Гермиона. Она заметила, что я вошёл и отложила книгу. На столике около неё стоял поднос с нетронутой едой. Меня это немного разозлило. Усевшись в соседнее кресло, я начал вновь рассматривать женщину.
Вьющиеся волосы были стянуты в пучок, а на носу сидели очки. В таком образе она походила на профессора Макгонагалл. Лицо побледнело, а под глазами мешки стали ещё больше.
- Что-то случилось? – Встревожено приподнимаясь, поинтересовалась Гермиона.
- Нет. - Добродушно ответил я.
- Тогда перестань на меня глазеть. - Раздражённый голос женщины вибрировал в комнате, давая понять, что она ещё не готова к разговору со мной. Что-то подсказывало мне, что она не будет готова всё выслушать даже на смертном одре.
- Нам нужно поговорить. - Уже серьёзно начал я.
Отбросив книгу, Гермиона злобно посмотрела на меня. Теперь я увидел в ней всё ту же молодую девочку, которая раздувала из обычной передряги проблему; которая всегда переводила тему разговора, когда речь заходила о давних обидах.
- Не нам, а тебе. Я вижу, ты уж больно хочешь выговориться за всё то время, когда тебя небыло. - Скрестив руки на груди, выдала Гермиона. – Давай, начинай.
Я опешил. Вся та решимость, что раньше была, мигом исчезла, и вместо неё пришла злость. Мне захотелось накричать на Гермиону, ударить. Но вспомнив Оливера и ту ночь, я сдержался.
- Почему ты ничего не сказала, не написала мне о том, что ждёшь ребёнка? – Тихо спросил я.
С раздражённого лицо Гермионы сменилось на испуганное. Она безвольно опустила руки и уселась поудобнее в кресле.
- А тебе это было нужно? – Спрашивает она и первый укол ненависти к себе самому попадает в самое сердце.
Она следит за моей реакцией. И то, что я сейчас почувствовал, вполне удовлетворило её потребности в мести.
- На тот момент у тебя была любящая жена, которая, кстати, была беременна, и маленький сын. – Продолжала женщина. - Зачем тебе какая-то обуза, которая только и знала, что спала с тобой. Я была просто подстилка, как и ты для меня.
Она, на манеру мне, растягивала слова, словно смакуя их. От этого моё сердце всё больше и больше обливалось кровью. Каждое слово убивало меня, а потом вновь воскрешало. Я уже чувствовал себя ничтожеством, предателем. Я всегда таким был.
- А почему же ты не нашёл меня? Я ведь всегда была так близко. – Вставая с кресла и собирая стопку книг, поинтересовалась Гермиона.
Я встал тоже. Увидев это, она двинулась к книжным полкам и начала медленно расставлять книги туда, где они стояли. Я пошёл за ней. Её ноги дрожали, не то от недуга, не то от страха, что я скажу.
- Я искал тебя. Искал везде. Но знаешь, мне надоело всякий раз, когда я видел похожую мантию, похожую походку и похожий цвет волос, бежать к тем незнакомкам, а потом извиняться за то, что перепутал их с лесной нимфой, которая на минуту мне показалась тобой.
Она молчала, всматриваясь в меня. Мне даже показалось, что она ищет во мне все того же Малфоя, который давным-давно чуть не убил свои чувства.
- Почему ты не остановил помолвку? – Продвигаясь дальше и разлаживая книги, опустив взгляд, задала следующий вопрос Гермиона.
- Скорпиус не мой сын. - Спокойно ответил я, следуя за ней.
На этот раз она не остановилась, чтобы удостовериться в подлинности информации. Она лишь кивнула головой, как делал я, соглашаясь с ситуацией. Теперь не только её ноги, но и руки тряслись, и я быстро выхватил из её рук все оставшиеся книги и сам начал их ставить по полкам. Гермиона шагала рядом со мной.
- Видишь, какая я стала слабая. Могу поспорить, что Оливер рассказал трагичную историю о моей болезни. - Театрально вздохнув, с насмешкой сказала она. – Неужели, я тебе и такая была бы нужна?
- Да. - Ставя последнюю книгу и поворачиваясь лицом к Гермионе, ответил я.
- Почему? – Всё не унималась женщина.
- Я любил тебя! – Пытаясь уровнять своё дыхание, которое с каждым толчком сердца становилось прерывистым.
- Любил.
- Я и сейчас люблю. - Совсем тихо выдал я, но Гермиона услышала.
Поправив выбившиеся волосы из пучка, она сняла очки и, немного жмурясь, посмотрела мне в глаза. Я ответил на её взгляд. По её щеке проползла, оставляя за собой мокрую дорожку, слеза. Мне захотелось вытереть её, но я сдержался.
– Ты считаешь, что любишь, – немного помолчав, сказала она. – Но что такое «любить» – не знаешь и сам. Можешь ли ты честно сказать, что не искал своих удовольствий, когда был со мной и даже сейчас? Не раздражаешься, готов принимать человека и в болезни, и в дурном настроении, готов бесконечно терпеть? Прощать несовершенство, ошибки, недостатки? – Сказав это, она уныло улыбнулась, давая понять о своём происхождении. - Некрасивость, появляющиеся морщины, портящиеся постепенно зубы? Всегда отдавать, ничего не получая взамен? Любовь – это бесконечные мелкие жертвы. Крупные жертвы от тебя будут требовать редко, а вот мелкие – каждую секунду. И если ты к ним не готов, не готов и к любви. Назови своё чувство как-нибудь иначе и не пачкай хорошего слова. Оно и так сейчас испачкано вконец.
Действуй. Действуй. Действуй. Не упусти.
Сказав это, она развернулась и пошла к выходу из библиотеки. Несколько секунд я стоял и смотрел ей вслед. Потом, отбросив свою трость, я подбежал к Гермионе. От неожиданности, она резко обернулась и мы вдвоём чуть не упали на мягкий ковёр. Подложив свою руку ей под спину, я притянул её к себе. Она не сопротивлялась, видимо ждала, когда я это сделаю.
Её вкус оставался прежним. Кофе, молоко и клубника. Вот только теперь, ко всему этому примешался металлический привкус крови. Некоторое время мы стояли и целовались, но потом Гермиона резко меня отпихнула и, не оборачиваясь, вышла в коридор. Как только за ней закрылась дверь, я услышал рыдание, а вместе с ним и кашель. Я хотел выйти, помочь хоть чем-нибудь, но знал, если сделаю ещё что-нибудь, станет лишь хуже.
Первой мыслью, когда я открыл глаза – закрыть их опять и никогда не просыпаться. Сегодня был тот самый долгожданный день, когда дочери радуются, а сыновья надуваются от гордости. И только отцы знают, через что пришлось пройти, чтобы хоть на один день подарить своим детям капельку этого чувства.
- Я знаю, что ты не спишь. - Шепот Астории доносится до затуманенного мозга.
Переворачиваюсь на другой бок, лицом к своей жене и улыбаюсь ей. Она, не понимая, что на меня нашло, пытается улыбнуться мне в ответ. Улыбка получается, как у бывшего убийцы. Немного нервная, но в то же время спонтанная. И буквально через минуту мы хохочем.
- Итак, - убирая тёмные волосы со лба, говорит она учительским тоном, - нужно готовить невесту. Торжество начнётся в час.
Встав с кровати, она накинула пеньюар на плечи и поплелась в ванную. Протерев глаза, я повернулся к своему прикроватному столику. Взял оттуда колбу с лекарством и высыпал себе немного на ладонь. Пересчитал. Проглотил. Поставил баночку обратно и посмотрел на часы. Рано. Все слишком рано.
Всё то время, пока собирали Хельгу и Скорпиуса, я, в ожидании, ходил по библиотеке, рассматривая и так пересмотренные книги. Спустился вниз лишь тогда, когда Астория позвала встречать остальных гостей. Как же было утомительно улыбаться всем фальшивой улыбкой. Я ненавидел этих людей. Все они лицемеры. Все до единого отвернулись от меня, когда я только-только "вставал на ноги". А теперь мило мне улыбаются, словно мы все тут старые приятели.
Где-то около часа проходил мини-банкет, чтобы отвлечь гостей. Астории рядом не было, а она точно знала, что нужно говорить и как себя вести. А они все подходили, здоровались, поздравляли, спрашивали, когда же начнётся сама церемония. Я лишь пожимал плечами и поглядывал на лестницу, в надежде увидеть там либо Асторию, либо Гермиону.
Спустя полчаса ко мне подошёл Скорпиус. Его трясло, но он был очень счастлив. Я невольно улыбнулся этому.
- Скоро все начнётся.- Благоговейным шёпотом, который я еле расслышал через гвалт голосов, поведал мне Скорпиус.
Как раз в этот момент по лестнице спустились Гермиона и Оливер, и подошли к нам. Гермиона была в красивом тёмно-фиолетовом платье до пола, но к удивлению, с большим вырезом, который был окаймлён золотой лентой, завязывающейся чуть ниже груди. От удивления я прикусил губу и стал чаще дышать. Не думал, что эта женщина все ещё так сексуально выглядит. Оливер, увидев мой взгляд, кашлянул, привлекая к себе внимание тоже. Заметив это, Гермиона смущённо начала поправлять свою высокую причёску. Она и в этот раз одела длинные перчатки белого цвета, чтобы скрыть свой шрам, о котором знали лишь некоторые, но ведь слухи расходятся очень быстро.
- Через десять минут спустятся. Только осталось решить, кто из вас будет вести Хельгу под венец. - Последние слова Гермиона пронесла немного с другой интонацией, видимо намекала, кто из "отцов" поведёт девушку.
- Конечно же, Оливер. - Потирая руки, произнес я.
Услышав это, Вуд, улыбнувшись, кивнул головой и двинулся вновь по лестнице наверх, в покои невесты. Скорпиус, взяв бокал шампанского, ушёл к своему школьному другу. Мы остались с Гермионой наедине, не считая двухсот человек к комнате.
Возникла настолько неловкая пауза, что женщина от смущения полезла в свою крохотную сумочку и начала там копошиться. Я же никак не мог отвести взгляд от неё. Наконец, не выдержав, она сурово посмотрела на меня.
- Что-то не так? – Приподняв одну бровь, поинтересовалась женщина.
Я усмехнулся, вызвав этим недоуменный взгляд Гермионы. Я словно издевался над самим собой. Я все всматривался и всматривался в до боли знакомое лицо. Я понимал, что завтра Оливер, Гермиона и маленькая Астория уедут. И, возможно, я увижу свою бывшую любовь только через месяц. Но это будет не самая приятная встреча. Я, возможно, буду плакать и выпивать. А она, застывши, будет лежать в бархатном гробу и с умиротворением проникать в темноту.
Но вместо того, чтобы все высказать, что так хотел, я спросил:
- Как ты справилась?
Как раз в это время Гермиона тянулась к бокалу шампанского, но услышав мой вопрос, её рука дрогнула и остановилась на полпути. Не отводя взгляд от шампанского, она резким движением его взяла и прошлась немного вперёд. Я не отставал от неё.
- Никак. - Отпивая немного жидкости, тихо ответила Гермиона.
- То есть? - Не понял я.
Она повернулась ко мне лицом. Оно абсолютно ничего не выражало. Я же был немного напуган и взволнован. Мне даже стало душно. Лишь от одного слова.
- Я смирилась, - равнодушно продолжила женщина. – Просто смирилась.
- Неужели ты не хотела отыскать меня? Поговорить, - я сглотнул, - рассказать про ребёнка?
Гермиона пожала плечами, сделав маленький глоток шампанского. Все это время я не сводил с неё взгляда, но боковым зрением заметил, как некоторые гости подозрительно на нас смотрят. Гермиона же сделала ещё более безразличный вид.
- Я о многом хотела поговорить. Но знала, что нас обоим будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть только мне будет больно. Ну, а сейчас, как ты видишь, я выжила. Точнее сказать, забрала силой несколько лет у Смерти, дабы увидеть тебя.
Я хотел было ответить ей, как заиграла музыка. Гермиона посчитала это знаком, что пора оставить наш разговор. Гости, которые стояли ближе к нам, долго смотрели ей вслед, когда она шла к белым бархатным стульям. Повернувшись к первой паре, стоявшей чуть ли не вплотную к нам, я узнал там Лаванду Браун и её очередного мужа. С наигранной улыбкой, я поклонился им. Браун скривилась и отвернулась и последовала за своим мужчиной к свободным местам.
Поправив цветы на своём воротнике, я двинулся к алтарю. Став сбоку сооружения, я глянул на Гермиону, которая сидела в первом ряду со своей младшей дочерью. Девочка весело улыбалась, глядя на то, как её мать поправляет ей причёску. Увидев, что я смотрю, маленькая Астория улыбнулась мне – я ответил улыбкой.
Наконец, все гости расселись по местам и стали ждать. Женщины подоставали веера и начали яростно ими размахивать, что мне показалось, они смогут так вызвать ураган. Манеры манерами, но не так сильно. Мужчины же обменивались фразами, в которых можно было услышать, что дом Малфоев не поскупился на хорошую выпивку. Всё это заставляло меня презрительно улыбаться.
Ну вот, появилась моя жена, с белым платком в руке и уселась по другую сторону Гермионы. Наклонившись к ней, она что-то сказала и обе женщины сразу закивали головами. Музыка стала громче и все гости начали вставать. Астория встала тоже, прихватив с собой Гермиону, и двинулась ко мне. Моя жена стала около меня, а Гермиона - по другую сторону алтаря. Таков обычай в нашей семье. Скорпиус нервно задёргался и начал поправлять свою бабочку. Обернувшись ко мне, он как-то испуганно кивнул головой. Из-за белой, украшенной цветами, ширмы вышел министр магии и стал на постамент.
С высокой лестницы начала спускаться пара. Длинное платье Хельги сделало девушку невообразимым ангелом. По всем меркам обряда, оно было закрыто. Длинные полупрозрачные кружевные рукава, неглубокий вырез и длинный ряд жемчужных пуговиц, который на талии прикрывал большой атласный пояс, делало неземным существом. Лицо её было прикрыто белой фатой, которая, как и шлейф платья, следовала за девушкой. Руки были обтянуты кружевными перчатками, а на безымянном пальце правой руки, лежащей на локте Оливера, было фамильное кольцо Малфоев. В другой руке Хельга держала белый букет из лилий и роз. Её лицо сияло, а улыбка не сходила с лица.
Оливер гордо вышагивал около девушки. На его глазах проступили слёзы и он старался сдерживать их. Его руки дрожали, я видел. Он крепко вцепился в крохотную ладошку своей дочери.
По мере того как они подходили к нам для бракосочетания и обряда, в моих ушах образовывался какой-то шум. Я уже не мог ни на чём сконцентрироваться. Ко мне в последний раз обернулся Скорпиус, нуждаясь в моей поддержке. Все, что я смог сделать, это провести руками наш с ним секретный знак. Одним пальцем по тыльной стороне ладони я провёл выписную букву "С" и двумя пальцами побил по тому месту, где якобы нарисовал наш тайный знак. Увидев это, Скорпиус улыбнулся и расправил плечи.
После этого я помнил всё немного смутно. Оливер протягивает руку моей…свей дочери Скорпиусу. Парень медленно берёт её и целует в белые костяшки пальцев. Потом подходит к алтарю, становится на колени – Хельга следует за ним. Вот они уже обвенчаны министром магии. Вот Гермиона и Астория проводит обряд смешения крови, читая древнее заклинание. А потом все заканчивается.
***
- Отец, мы с Хельгой съездим в парк, ей нужно больше свежего воздуха. - Проносясь мимо моего кабинета, бросил Скорпиус.
Прошёл всего лишь месяц с их свадьбы, а девушка забеременела. Астория была вне себя от радости, хоть при мне скрывала это. Узнав об этом, Оливер приехал навестить их. Гермиона приехать не смогла, отчего будущая мама расстроилась и несколько часов не выходила из комнаты, чтобы подлежащее Малфоям встретить своего отца. Оливер сказал, что Гермионе нужно немного передохнуть – поездка туда и обратно, с окраины Лондона в Малфой-Менор, её немного утомила. Но я понимал, что её час пришёл. Я это чувствовал.
- Хорошо. - Перебирая записки на столе, ответил я сыну, хотя он уже был достаточно далеко, чтобы услышать мои слова.
Тяжело вздохнув, я достал портсигар и закурил. Мне стала чужда вот такая манера, как у Скорпиуса, безмятежно любить. Мне казалось, что я вообще перестал кого-либо любить. Просто принимал как должное – они мои родные и самые близкие, значит, я обязан дарить им то, чего они заслуживают. То есть, любовь.
Подойдя к окну, я стал любоваться тем, как молодая пара, держась за руки, выходят за ворота поместья. Легкое платьице девушки, немного развивалось на ветру, а красивая летняя шляпка немного съехала набок. Скорпиус в одной руке держал бежевую сумочку Хельги, а второй рукой сжимал ладошку девушки. Идиллия.
В кабинет постучали. Не поворачиваясь, я крикнул:
- Заходи!
Медленно ступая по мягкому ковру, ко мне подошёл домовик. В его руках была большая стопка писем. Безразлично посмотрев на них, я кивнул на свободный стол и домовик положил их туда. Затем, за ним, с лёгким скрипом, закрылась дверь, и я опять остался один.
Докурив сигарету, я вновь глянул на письма. Каждый день, после отъезда Оливера, я внимательно просматривал каждое письмо, боясь увидеть тот странный герб. И вот, мой взгляд задело коричневое письмо в середине всей стопки.
На ватных ногах я подошёл к столу. Долго стоял и смотрел на письмо. Я видел лишь его край, но уже догадывался от кого оно. Наконец, решившись, я протянул руку и вытянул конверт. Он был довольно тяжёлым. Взяв с другого стола, который был полностью забит документами, нож для резки бумаги, я аккуратно вскрыл письмо.
Малфой,
Я знаю, тебе стоит знать всё. Поэтому я пишу это чертово письмо. Вчера Гермиона умерла. Я прошу пока не говорить Хельге. А хотя, можешь сказать. Она должна об этом знать. Только прошу тебя, как-нибудь помягче.
Я до последнего не верил, что обе дочери мои, но, как показала поездка к вам в поместье, лишь одна. Но моя любовь к ним всё равно была и останется отцовской. Ты, конечно, мне неприятен, но я всё-таки попрошу тебя, будь добр к обеим девочкам. Они для меня все.
Спасибо, что прочёл моё кратенькое письмо.
P.S. Перед смертью Гермиона попросила, не читав, передать тебе некоторые документы. Я выполнил то, что она просила.
Перевернув листок, я оглядел его сзади. Там было пусто. Меня даже это немного смутило. Заглянув в конверт, я вытянул оттуда какие-то старые документы. Наконец, поняв, что это, мои руки задрожали.
Развернув первую бумажку, я увидел фотографию плода. Видно было плохо, но я понял, что это. Я понял кто это. Сглотнув, я сложил бумажку обратно. На следующий документ я даже не взглянул. Незачем. Я знал, что там будет написано.
Вернув все в конверт, я тяжело сел в мягкое кресло. Достав ещё одну сигарету, я закурил её. Плакать не хотелось. Просто казалось, что я опустошён. Из меня вынули все, кроме органов.
Она умерла.
Уже?
Она умерла.
А она разве жила?
Она умерла.
Неужели мне не больно.
Она умерла.
Нет воздуха в лёгких.
Она умерла.
Я умираю вместе с ней.
- Пап, с тобой все в порядке?
Я не заметил, как в комнату вбежала Розалинда. Я не заметил, как закрыл глаза. Я не заметил, как прошла моя жизнь.
- Папа…
В её голосе столько мольбы. Что-то разве случилось? Я пытаюсь посмотреть в её лицо, но перед глазами все плывёт. Затем следует её крик. Я уже ничего не слышу.
В ушах до сих пор стоит крик моей дочери, но теперь его перебивают звуки жужжащих приборов. Не открывая глаз, я понял, что нахожусь в больнице. Интересно сколько? По тому, что я ощущаю, как выросла моя борода, я понимаю, что достаточно долго. Надо мной нависает чья-то тень, а потом нежные руки гладят мою щёку. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не получается.
- Не пугай меня больше так. - Женский шёпот даёт мне немного успокоиться.
Голос кажется мне знакомым. Даже очень. Все моё тело пробивает дрожь и я с усилием открываю глаза. Надо мной нависает Гермиона. Меня вновь пробирает дрожь.
- Зачем ты это сделал? – Отстраняясь от меня, задаёт вопрос женщина.
- Что сделал? – Еле выговаривая, отвечаю вопросом на вопрос я.
- Умер. - Беззаботно говорит Гермиона.
Я стараюсь приподняться, но к удивлению у меня это с лёгкостью получается. Ничего не болит, ничего не ноет. Я словно в невесомости.
- Я так заплатил за любовь, которой у нас не было.
Услышав мои слова, лицо женщины на минуту стало суровым. А потом она искренне улыбнулась. И закружила по помещению, в котором было слишком много света. Её подол белого платья развивался, а потом вновь опускался. Она остановилась и с улыбкой посмотрела на меня. Подойдя ближе, Гермиона протянула мне руку и, как только я взялся за нежную кожу, тихим голосом сказала:
- За любовь же не платят, глупенький.
