Глава 2Как же порой трудно открыть глаза, особенно, когда спал в неудобном положении из-за жутких кошмаров снившихся всю ночь напролёт.
Марисса попыталась пошевельнуться, но тело отказывалось ее слушаться. Оно было ватным и таким тяжелым, что девушка не ощущала того, как шевелятся ее пальцы на руке, хотя она из всех сил, как ей казалось, пыталась проделать столь обыденное физическое упражнение, но все было счетно. После нескольких безуспешных попыток она все таки открыла глаза. Все плыло. Белый потолок. Тяжелый запах медикаментов. Яркий свет дневной лампы. Она не дома. Значит это все не сон. Где же она? Где Пабло? Ее Пабло?
Мариссе хочется пить. Проведя кончиком языка по пересохшим губам, она беспомощно захрипела.
«Как же все болит. Почему так жарко? Почему так тяжело дышать? Пабло? Мама? Мия? Почему вы не рядом? Где же вы все?»
Она беззвучно рыдала. Ей было страшно. Впервые в жизни ей было по настоящему страшно. Это вычеркнуло даже те детские угрозы, которыми бросался в колледже Пабло.
Тишину пронзил высокий женский голос. В ушах Мариссы пронзительно зазвенело.
- Доктор Власкес! Пациентка из семнадцатой палаты очнулась. - Женщина в белом халате подошла к Мариссе и стала внимательно смотреть на датчики и усиливать раствор поступающий через капельницу в организм девушки, приговаривая: - Ничего милая, вот все и наладилось. Ты очнулась, а мы уж подумали, что ты решила раньше времени отправится на тот свет к своему ребеночку.
«Какой ребеночек? О чем эта сумасшедшая говорит?»
- Тебе повезло. Ты попала к одному из лучших врачей. Мы тебя всем отделением выхаживали. Лечили. Ты стала нам как родная, Ева.
«Что за Ева? Почему она обращается так ко мне? Я ведь Марисса! Марисса!»
- Сколько я уже здесь? - Почти беззвучно спросила она.
- Семь месяцев и две недели. - Ответил мягкий мужской голос. Это и был доктор которого звала медсестра. - Вы помните как вас зовут?
- Нет...Точней я не уверена, что меня так зовут. В голове все перемешалось.
- Это не удивительно. Вы попали к нам с тяжелейшими травмами. Многочисленные переломы. Ожоги. Внутреннее кровотечение. Вас практически собирали по частям. Но все уже позади. Все медленно заживает. Шрамы на лице убрали с помощью пластических операций. Не знаю, как раньше вы выглядели, но мы постарались по максимуму восстановить вашу внешность.
- Что? - Марисса посмотрела на него широко открытыми глазами. - Что значит вы восстанавливали мою внешность?
- Успокойтесь. Не спешите нервничать. Мне не хочется вводить в вас очередную дозу успокоительного.
- Так, что произошло со мною?
- Давайте вы успокоитесь, поспите, а завтра мы с вам поговорим.
- Нет! Я хочу сейчас говорить! Пожалуйста! - Ее стала бить и раздирать истерика. Вопли. Крики. Слезы. Все перемешалось. Как и предупреждал доктор ей укололи успокоительного и снотворного и она вновь погрузилась в дремоту граничащую с реальностью. Она была в бреду, но мозг как шальной сопротивлялся, выдавая мысль за мыслью и Марисса уже не различала, ни где находится, ни что с нею происходит.
« Что за бред происходит? Что за безумные люди окружают? Одна называет меня Евой, другой говорит, что мне восстанавливали внешность. Как это возможно? И почему нет рядом ни Сони, ни той же Мии? А Мануэль? Лухан? Тот же Пабло? Почему его нет рядом, когда он так нужен? Когда я в нем так сильно нуждаюсь? Неужели все меня бросили?»
« - Прекрати так думать идиотка! - Мысленно вела немой диалог с самой собой Марисса. - Если так и дальше будешь вести светские беседы с самой собой, то из отделения интенсивной терапии, тебя можно будет перевести в отделение душевных болезней и будешь кукарекать на стены. »
На следующий день Марисса уже свободно могла подниматься и самостоятельно садиться на больничной кровати. Она не спешила делать первые шаги, боясь, что ноги все еще чувствуют слабость, которой не было во всех остальных частях истерзанного тела. Как она и предполагала в палате отсутствовали все зеркальные отражения. Это беспокоило. Ей хотелось увидеть свое лицо, а не только бинты, которыми были обмотаны руки, грудь, ноги. Марисса больше не билась в пустой истерике. Она наоборот показывала себя паинькой играя на эмоциях и чувствах медперсонала, который тщательно заботился о ней, проявляя заботу и тревогу от того, что к ней так никто и не пришел за все то время, что Марисса провела среди стен больницы. Она поглощала безвкусную пищу, которая казалась больше травой, которой стоит кормить коров, но не людей. От такой еды можно еще больше загнуться и перейти в коматозное состояние.
В дверь палаты постучавшись, вошел доктор Власкес. Марисса не была рада его видеть, но на данный момент существовала необходимость узнать у него, что же на самом деле с ней произошло. Она не помнила ничего кроме боли на которую как ей казалось у нее появился иммунитет. Марисса проснувшись утром ущипнула себя, что было силы, но ничего не почувствовала, лишь наконец осознав, что вчерашний день был не кошмаром.
- Доброе утро.
- Для кого доброе, а для кого нет. - Сухо ответила Марисса. - Вы не сидите взаперти в четырех стенах, весь перебинтованный, как мумия и еще хуже того, что вы не помните кто вы, как вас зовут и что вообще происходит вокруг. Либо мир сошел с ума, либо вы.
- Вижу вы любите по философствовать. - Одобрительно произнес он, внимательно осматривая Мариссу.
- Нет, отнюдь. Просто вся сложившаяся ситуация меня жутко раздражает и злит. Чувствую себя растением. Беспомощным. Безжизненным. Но из всего стоит получать собственную выгоду.
- Вы правы.
- Когда снимут повязки с лица?
- Когда я осмотрю вас и убежусь, что можно от них избавиться. Вы посмотрите результат, которого добились. Если что-то не устроит, то всегда можно с корректировать. - Власкес аккуратно срезал часть бинтов, а остальную начал разматывать. В палату поспешила медсестра с новой порцией компрессов и бинтов.
- Расскажите мне, как я сюда попала?
- Вас привезли после автомобильной аварии. У вас были перелом ребер, ноги, руки, пальцев. Черепно мозговая травма. Внутреннее кровотечении в брюшную полость. Лицо усыпано осколками стекол из машины. Черты лица невозможно было разобрать. Многочисленные ушибы, ожоги. Машина в которой вы ехали от ударов превратилась в подобие консервной банки. Спасатели бились несколько часов чтобы вас вытащить. Они разрезали металл. Но вы уже впали в кому. Пока вас сюда везли вы пережили две клинические смерти.
Марисса внимательно выслушивала длинный монолог состоящий из объяснений. В голове постепенно стала складываться картинка. Вспышка. Еще одна вспышка. И еще одна вспышка. Ей показалось, что нос уловил тонкий запах гари, но необычный, как от бумаги или сухих листьев. Это был запах горевшей живой человеческой плоти. Это была она. Марисса горела.
- То есть хотите сказать, что я умирала?
- К сожалению да. - Не хотя согласился мужчина. Он с жалостью смотрел на молодую девушку сидевшую перед ним. Она казалась ему хрупкой.
Марисса сглотнула неприятный подступивший ком в горле.
- Вчера медсестра, сказала, что вы все думали, что я отправилась к своему ребенку?
- Не положено такое говорить пациентам, тем более подверженным шоку и истерии. - Он повернулся к рядом стоящей медсестре. Женщина виновато посмотрела на доктора.
- Но я имею право знать.
- Вы были беременны, но из-за полученных травм ребенок погиб.
В одно мгновение мир перевернулся и рухнул. Всего одно слово способно сотворить такое. Марисса несколько раз зажмурилась, но потом взяла себя в руки. Что с того, что ее ребенок умер? Она его не видела. Не чувствовала. Но любила.
И вновь вспышка в памяти пронзила с такой силой, что девушка увернувшись от рук доктора, зашипела будто разъяренная кошка.
« - Да? Марисса слушает.
- Где тебя носит? - Послышался недовольный голос Пабло.
- Я уже еду.
- И разговариваешь по телефону? Ты же знаешь, что это запрещено.
- Перестань Паблито.
- Я беспокоюсь.
- Я знаю. - Смягчилась Марисса. - Но все будет хорошо.
- Только не гони. Я тебя жду.
- Хорошо.»
Она вспомнила последний разговор с Пабло. Вспомнила, куда так спешила в тот день. Почему так жала на педаль газа. Она собиралась ему рассказать, что беременна, что он наконец получит долгожданное «да». Она собиралась за него замуж. Но все перевернулось. Все разрушилось. Марисса исчезла, как и исчезли все те кого она любила. Исчез Пабло. Волна ненависти захлестнула Мариссу. Как такое вообще возможно, чтобы все о ней забыли? Как такое может быть, чтобы никто не попытался отыскать ее? Может они просто думали, что она не выживет? Или им надоело наблюдать за тем, как не происходит никаких изменений? Ладно этот мелкий трус Пабло, но Соня? Почему она не забила тревогу? Предательница. Все они предатели.
- С вами все в порядке? - Услышала она голос Власкеса.
- Да, я вспомнила кажется как меня зовут или мне это только показалось. - Соврала она на одном дыхании. - Мне необходимо время, чтобы все собрать в кучу. Понимаете?
- Я вам назначу по наблюдаться у психиатра.
- Для чего?
- Это поможет вам восстановить поврежденные участи мозга. Собрать все, что удастся вспомнить, в один фрагмент.
- А что, если я не хочу вспоминать? Что если мне это не нужно? - Поспешила спросить Марисса.
- Вы думаете, что в вашем прошлом столько плохого?
- Я боюсь не этого. Я боюсь правды.
Доктор ничего не ответил на это. Он протянул Мариссе зеркало, позволяя взглянуть на собственное лицо. То что она увидела было почти ожидаемым. Чужое лицо. Чужой почти мертвый взгляд. Это была не она. Это была другая оболочка в которую ее поместили. Марисса была внутри, а на нее смотрела девушка, которая теперь будет проживать ее жизнь. И это было идеально. То, что нужно.
