У перепутья.Прохлада этой тихой беззвездной ночи принесла слабый ветерок, в котором угадывались цветочные ароматы. Ландыши, лаванда, легкий привкус розовых лепестков на кончике языка. То, что он чувствовал, не поддавалось осмыслению: здесь, в глубоком темном лесу на берегу страннотихого озера, рядом с огромной скалой, уходящей ввысь так далеко, что не хватало взора увидеть ее конец – здесь, где он и его братья по оружию были единственными нарушителями спокойствия старого леса, он верхними касаниями чуткого обоняния ощущал чье-то незримое присутствие.
Этого не могло быть, просто не имело возможности.
«Кто здесь?.. Кто?»
Аромат легкий, почти невесомый, его можно было бы принять за остаточный шлейф, но в нем был солоноватый привкус кожи, слишком реальный для полузабытого дремотного запаха.
Она. Где-то рядом стояла Она. Стоило лишь протянуть руку, и Леголас коснулся бы ее кожи, излучающей этот теплый нежный дух. Пара дюймов, взмах руки и…
Туман слишком застилает глаза, а ветер уносит прочь даже намек на прежний запах. Между его пальцев просачивается воздух и застывает зловонным призраком смерти морийских подземелий.
Леголас открыл глаза. Нос все еще щекотал его незримый трехдневный путник – аромат ландышей и роз, который преследовал его память все время от входа в Морию и до побега из нее. Как он ни старался, эльфийский нюх угадывал этот назойливый запах в любом ветре, словно та, о ком он думал, шла за ним по пятам.
Эльф обернулся на своих спутников. Хоббиты спали, укрывшись своими тонкими плащами, прямо на камнях, Гимли храпел в отдалении, чтобы не мешать им. Арагорн и Боромир сидели, прислонившись к уступу в скале, и тихо беседовали. Значит, он снова вздремнул мимолетным сном, подвластным лишь эльфам, и это наваждение ему привиделось.
Леголас не осмеливался говорить об этом никому из братства, сперва боясь осуждения за халатность, проявленную к незримому наблюдателю, а затем из добрых побуждений к состоянию его спутников – смерть Гендальфа уже и без его новостей была для всех страшным ударом.
- Друг мой, ты не спишь, - заметил Арагорн. Леголас подошел к нему на место только что прилегшего вздремнуть Боромира.
- В такую ясную ночь едва ли мне хочется закрывать глаза, - ответил эльф, поднимая взгляд к небесам, усыпанным мириадами звезд и звездных путей, словно сама природа одаривала усталых путников мерцанием миллионов миров, ждущих своей участи.
Арагорн улыбнулся и тихо, чтобы никто не расслышал, проговорил:
- Ты стал задумчивым с тех пор, как мы покинули Морию. Но не в смерти нашего друга вижу я причину. В чем она?
Леголас посмотрел на Арагорна, подарив ему долгий взгляд, будто размышляя, стоит ли открывать ему правду на свои мысли.
- Меня тревожат смутные сомнения, - наконец, ответил он, устремляя взор ясных глаз вдаль, к горам, за которыми виднелся великий лес Лотлориэн. – Что-то творится там, куда не дотягивается мой взгляд.
- Саурон?
Леголас покачал головой, хотя приближение темных сил он тоже ощущал.
- Нет, что-то другое. Я не могу видеть, опасность оно несет или добрые намерения, но это что-то сильное и, несомненно, судьбоносное. Грядут перемены, которые коснутся едва ил не всех в Средиземье.
Его сердце трепетало от касания невидимой длани судьбы, которая несла им что-то новое и неизведанное. Леголас чувствовал, что преследовавший его аромат вскоре обернется великим открытием, недаром он шел за ним от самой Мории. Жаль, его глаза не могли заглядывать в будущее, подобно великому Элронду.
- Я надеюсь, - промолвил Арагорн, - что эти перемены принесут нам радость.
Леголас кивнул, вновь чувствуя во рту привкус ландышей. Поскорее бы разгадать эту тайну…
Он смотрел прямо на нее. Ясные светлые глаза цвета весеннего неба, в которых отражалась вся Вселенная, полная и боли, и горя, и счастья, и радости, вся мудрость минувших лет, все благородство далеких поколений… Все, что она могла представить и не могла, все, о чем могла помыслить и не посмела бы… Кажется, в этих глазах она видела все.
Кто он? Почему, почему видит ее словно насквозь, хотя она определенно, совершенно точно скрыта от любых глаз магическим барьером?
Гермиона даже не дышала, завороженная взором неведомых доселе глаз. Ясных, словно молодой месяц, глубоких, как все время этого мира.
Он чувствовал ее присутствие, хотя и не мог видеть. Духи? Это они виноваты, или же этот… лучник чувствует в ней чужеродную магию?
Гермиона точно знала, что он – другой, не из этого мира, времени, места… Он не подвластен ее пониманию, и знаний о нем она точно не сможет найти в библиотеке Хогвартса или любой другой библиотеке любой магической школы любой страны.
Он был похож на эльфа, с этими светлыми, будто солнечный луч, волосами, мраморной тонкой кожей, сквозь которую видно каждую голубую жилку, с этими странными ушами, кончики которых устремлены вверх, точно наконечники его стрел из колчана. Он был красив, как неземное существо из сказки или старинной легенды, которая передается из уст в уста и рассказывается как небылица, потому что история ее так стара, что никто не помнит ее начала.
Он и его спутники – приземистый бородатый гном, не иначе, четыре карлика, похожих на детей с толстыми ножками, старик, напоминающий Дамблдора, и два мечника – все они вышли прямиком из сказки и попали в реальный мир, уже населенный магией и домовыми эльфами, феями, волшебниками и волшебницами так сильно, что этим путникам просто не нашлось бы здесь места.
Это не укладывалось в голове Гермионы. Как мир, порядок и законы которого она, маглорожденная, успела выучить к своим семнадцати годам, может в одночасье перемениться простой встречей? Эти странные существа просто не могли быть частью ее магического мира, уже поделенного на несколько народов.
Но они стояли тут, прямо перед ней, и были реальностью, которая ворвалась без разрешения в ее маленькую вселенную, и осталась тут топтать ее мировоззрение. И попадать в смертельные опасности и нести какую-то свою миссию, несомненно, великую, раз их путь так труден и тернист.
Ясные глаза обернулись в ее сторону последний раз, когда вход в подземелье завалило камнями, а кальмар ушел под воду, зализывать свои раны.
Гермионе показалось, что она очнулась от наваждения, в которое попало из-за сказки, призрачной и далекой, как раннее детство.
- Идем, Гермиона, - Гарри взял ее за руку теплыми пальцами и легко сжал. Она кивнула, все еще пребывая в той ночи, мысленно вспоминая те глаза и сказочный облик, который они несли за собой.
Находиться в этом лесу становилось все опаснее, и после событий недавней ночи Гарри твердо решил покинуть его. Гермиона с некоторым разочарованием покидала лесное озеро, у которого столкнулась со сном наяву.
Она вздохнула, крепко сжала руку друга и моргнула, пропадая из пропитанного запахом прелых листьев воздуха. Ее утянуло в трубу, что-то дернуло за плечо, и рука Гарри исчезла из ее ладони. Гермиону выбросило на сухую землю со старой листвой.
Поначалу она подумала, что никуда не аппарировала и вернулась на прежнее место, но здесь светило из-за деревьев солнце, и где-то поблизости шумел бурный поток реки.
- Гарри? – Гермиона повернула голову, надеясь увидеть друга, но взор ей загородили старые кожаные сапоги, все в высохшей грязи.
- Кто ты такая? – спросил голос, глубокий низкий голос мужчины, и сердце Гермионы ушло в пятки. «Егеря!» - запаниковала она и медленно нащупала в руке палочку.
- Постой!
Гермиона замерла. Мелодичный перелив она помнила с того вечера, но это не мог быть он, тот, чьи глаза мерещились ей во сне.
Она медленно подняла голову и столкнулась с чистыми голубыми глазами эльфа.
Он смотрел с удивлением, написанным на лице так явно, что не требовалось даже приглядываться, и каким-то… облегчением?
- Я… знаю ее, - с расстановкой проговорил эльф, даже своим словам внимая пораженно, обвел взглядом своих спутников и посмотрел вниз, на Гермиону, прямо на Гермиону. – Я чувствовал тебя три дня назад. Кто ты?
Гермиона утонула в ясном взоре, снова утонула и не смогла вымолвить ни слова.
- Я видела теб… Вас, - запинаясь, ответила она. – Видела Вас на том озере, Вас завалило камнями со скалы, и Вы пропали.
Лицо эльфа вдруг прояснилось – точно солнце коснулось его глаз – и он резко присел рядом с ней, все еще стоящей на коленях.
- Так это была ты. Ты та, чей запах я ощутил у врат Мории!
Гермиона снова видела его лицо, эти тонкие черты, чувствовала незримую силу в его взоре и чистоту мыслей. Теперь и он видел ее.
Человеческая девушка. Простая дева со здоровым румянцем на чуть пыльных с дороги щеках, копной густых темных, точно сырая плодородная земля после дождя, волос и хрупкими руками с тонкими длинными пальцами, тоньше его. Со светлой кожей и бледными губами, с чистым взглядом глаз, таких далеких, как созвездие Орсе или Прадо, до которых не дотянуться.
Это была простая человеческая девушка, ясная, как звездный утренний свет, чистая и… хрупкая. Ее ландыши и роза все еще витали перед ним в воздухе, забирая все больше и больше его вздохов, но от этого она казалась еще более неуместной здесь, среди полного чужестранцев леса, во время разрушительной войны за Средиземье. Такая нежная и такая ранимая.
Леголас долгую минуту не мог осознать, что видит ее наяву.
- Меня зовут Гермиона. Я… я не знаю, как здесь очутилась.
Она смотрела на него, и эти теплые глаза с золотистыми переливами солнечных бликов касались чего-то потаенного в его сердце, отчего надежда разливалась по телу призрачным теплом его дальнего Лихолесья.
- Я Арагорн, сын Араторна, - сказал дунаданец. – Это Гимли, сын Глоина, и Леголас из лесного королевства.
Леголас не знал, что предпримет Арагорн на ее счет, и замер в ожидании приговора.
- Тебе лучше пойти с нами, - наконец, проговорил он. – Этот лес кишит орками, здесь слишком опасно оставаться одной.
Невидимые щупальца неожиданного страха отпустили сердце эльфа в тепло тела. Этой девушке не место среди опасностей. Она слишком юна и нежна для этого.
Гермиона несмело взглянула в его сторону и пошла вслед за Арагорном. Нос Леголаса мазнули ландыши и белая роза, нежный утренний запах росы и весеннего ветра. Он на мгновение прикрыл глаза. Больше незримое нечто не пугало его.
