Глава 1
18 сентября 1979 года Волан-де-Морт нанес очередной удар министерству магии. На этот раз под удар попал Отдел Тайн. В результате использования многочисленных непростительных заклятий, магический баланс был нарушен ,и в связи с этим использование всех магических предметов было строго запрещено, в том числе и волшебных палочек. Работать в Отделе не представлялось возможным до стабилизации магических волн, сейчас они находились в полном хаосе и любой магический предмет, используемый здесь, действовал как спичка в загазованном помещении. Все сотрудники отдела были на грани нервного срыва, Волан-де-Морт знал, куда наносить смертельный удар который приведет к непоправимым последствиям.
Дело в том, что в Отделе Тайн находилась комната фиксации, в которой волшебным пером фиксировалось рождение каждого новоиспеченного волшебника. Дальше с помощью заклинания ребенку выбиралась одна из наиболее подходящих ему магических школ, в чьи списки данной школы заносилось имя, и оставалось там до назначенного часа.
Но в данный момент использование магического пера было невозможно и все сотрудники отдела, так называемые невыразимцы, во главе с министром магии собрались на срочное совещание, надеясь найти решение этой проблемы.
Все приглашенные на собрание уже собрались, ожидая министра. Она вошла и поспешно прошагала на свое место во главе длинного, дубового стола.
– Уважаемые коллеги! – Миллисента Багнолт обратилась к собравшимся, с нотками волнения в голосе. – Сегодня Тот-Кого-Нельзя-Называть нанес очередной удар. К сожалению, для нас, удар пришелся на самый секретный и важный отдел министерства. Я собрала здесь вас, для того чтобы определить масштабы повреждений и найти решение образовавшихся проблем. Я считаю своим долгом напомнить вам, что все, что касается отдела тайн ни в коем случае не должно покинуть пределы министерства, эта информация является совершенно секретной и посвящать в нее кого-либо кроме невыразимцев. Надеюсь все здесь присутствующие, меня поняли.
Министр закончила свою речь и пронзительно осмотрела всех собравшихся.
– Я считаю, эти предостережения не имеют смысла, госпожа министр, – подал голос начальник отдела тайн Когорн Лаври. – Ведь все мы понимаем всю серьезность ситуации…
– Позвольте мне решать, что имеет смысл, а что нет, мистер Лаври, – резко оборвала его министр, – лучше представьте мне отчет об исправности отдельных комнат.
– Конечно госпожа министр, сию секунду! – прикусив язык, Лаври начал свой отчет. – В первой комнате нарушен механизм дезориентирования случайных посетителей, так что любой проникший в Отдел Тайн может беспрепятственно проникнуть в любую из комнат. Мы выставили круглосуточную охрану. Комната ума, Комната смерти и Комната вселенной не пострадали в отличие от Комнаты времени. Похищено несколько маховиков времени и разбито пять омутов памяти. Есть предположение, что Тот-Кого-Нельзя-Называть хотел проникнуть в зал пророчеств, но ему помешали мракоборцы.
– На чем же основано это предположение? – спросила Министр.
– Появилось новое пророчество, – Лаври сделал паузу, будто решаясь на что-то. – На нем имя Тома Реддла.
Все разом подняли головы и в упор посмотрели на Лаври.
– Усилить охрану Отдела тайн, все силы направить на оборону, – первой вышла из шока министр,- Волан-де-Морт не должен заполучить пророчество.
– И о чем же говорится в пророчестве? – Спросил новоиспеченный невыразимец Люциус Малфой.
– Нам неизвестно мистер Малфой, ведь пророчества открываются только тому, о ком они составлены, – ответил Лаври.
– Так или иначе, мы не должны допустить того, чтобы пророчество попало в руки Волан-де-Морта! – с чувством изрекла министр.
– Госпожа, не могли бы Вы не произносить его имени! – озвучил свою просьбу Люциус Малфой.
– Почему же мистер Малфой? – Миллисента пристально посмотрела на юношу. – Кто установил это правило? Темный маг не достойный не только того чтобы его имя боялись произносить, он не достоин имени вообще. Я не боюсь его и вам не советую, иначе вам нет здесь места. Это касается всех.
Министр осмотрела зал поверх потупившихся голов сотрудников.
– Госпожа министр – продолжал свой доклад Лаври. – Самые серьезные потери понесла Комната фиксации, магический баланс пришел в полный хаос, использование магических предметов в комнате чревато ужасными последствиями.
– Сколько времени понадобится для восстановления баланса? – спросила Министр.
– Неделя может больше. – Ответил Лаври.
Среди собравшихся прошел гул возмущения.
– Но, госпожа министр, мы не можем столько ждать, только представьте, какое количество новорожденных волшебников мы потеряем, и восстановить их в списках будет очень сложно, если вообще возможно! – встав с места, с явной обреченностью произнес глава Фиксирования волшебников Морис Нуклет.
– Мистер Нуклет вы абсолютно правы, поэтому я обращаюсь за помощью к вам уважаемые коллеги! – произнесла Миллисента, встав с места. – Мы должны как можно раньше найти продуктивное решение этой проблемы, у кого ни будь есть предложения?
– Можно уточнить министр Багнолт, – решила озвучить свою мысль Каллидора Блэк. – В отделе Тайн нельзя использовать магические предметы, но не магию. Я верно рассуждаю? Так вот, в Комнате фиксации волшебников фиксирует не само перо, а заклинание, наложенное на него. Что же мешает нам просто произносить заклинание тем самым узнавать имя волшебника, затем снова накладывать заклинание уже на имеющееся имя и определять данную школу, и вручную переносить имя ребенка под герб данной школы. Имя зафиксировано и дело сделано.
Миссис Блэк с самодовольной улыбкой осмотрела всех собравшихся, но услышав насмешливый голос, тут же повернула голову в сторону говорившего.
– Все в вашей речи великолепно миссис Блэк, – самоуверенно проговорил мужчина именуемый Карнелиусом Фаджем, – Но! Прошу заметить, что вы упустили очень важный момент. Как вы собираетесь накладывать заклинание без палочки?
Все взоры обратились к Каллидоре, а Корнелиус слащаво улыбаясь, начал теребить свое перо в предвкушении провала выскочки Блэк, которая его постоянно опережала во всем, что пророчило ей место министра магии после Миллисенты Багнолт.
– Да миссис Блэк, ваша идея не лишена смысла, но как же мы будем накладывать вышеуказанное заклинание без помощи палочек? – спросила министр магии, и все вопрошающе уставились на Каллидору. Миссис Блэк же только загадочно улыбнулась.
– А эльфы нам на что? – выдержав небольшую паузу, произнесла Каллидора, с удовлетворением услышав, как хрустнуло перо в руках Фаджа. – Нам нельзя использовать магические предметы, но эльфам они не нужны, они могут творить магию где угодно и когда угодно. Нам лишь нужно призвать сотрудников к пожертвованию эльфов, я лично передам под временную власть министерства своего родового эльфа Кикимера. Нам остается обучить их заклинанию и объяснить порядок работы. Поверьте, вы можете сделать ставку на их верность и точное выполнение работы. Таким образом, не будет утеряно ни одного волшебника.
Закончив свою вдохновленную речь, Каллидора посмотрела на красного как рак Фаджа и удовлетворенно улыбнулась.
Переваривать всё услышанное, все сотрудники, включая министра, зааплодировали.
- Тогда я поручаю это дело вам миссис Блэк – изрекла министр, когда аплодисменты поутихли. Дождавшись ответного кивка Каллидоры, министр продолжила: - На этом считаю собрание законченным, дабы как можно быстрее преступить к решению проблемы.
***
Шел второй день дежурства эльфов, и домовик Добби, пожертвованный Малфоями, прилежно выполнял свою работу.
Комната Фиксирования представляла собой средних размеров круглое помещение, на стенах висело несколько гербов волшебных школ, от которых исходило синее свечение. Посредине комнаты возвышался каменный пьедестал, над которым раньше парило волшебное перо. Сейчас же эльфы заколдовали его, так что при рождении нового волшебника появлялся небольшой пергамент с именем ребенка, дальше домовик произносил заклинание над пергаментом. Над именем новоиспеченного волшебника высвечивался нужный герб, а дальше эльф вручную относил пергаменту к указанному гербу, где листок исчезал в синем свечении, занося имя ребенка в списки школы, где оно и оставалось лежать до назначенного часа.
Добби уже произнес заклинание над очередным пергаментом, как дверь в комнату с шумом распахнулась, явив взору испуганного домовика, так и застывшего с пергаментом в руках, Люциуса Малфоя. С ним явно было что-то не так, об этом свидетельствовали горящие глаза и покрасневшие скулы. Руки Люциуса слегка дрожали.
– Добби мы идем домой! – с порога крикнул Малфой. – Сегодня в Мэноре будет празднество в честь беременности Нарциссы, понадобятся все домовики.
– Конечно хозяин, Добби очень рад, что у Малфоев будет наследник, – начал лепетать эльф. – Добби только вызовет Кикимера, чтобы он дежурил за Добби.
– Поторопись! И не дай Мерлин заставишь меня ждать! – с этими словами Люциус вышел за дверь.
Кикимер появился сразу, это было не первое его дежурство, так что спешные указания Добби он слушал явно не внимательно.
– А вот этот надо в… – сказал Добби, протягивая Кикимеру пергамент, но ему не суждено было закончить.
– Добби немедленно иди сюда, проклятый эльф – за дверью раздался злобный рык Люциуса Малфоя.
Не смея больше задерживаться, перепуганный домовик, сунув пергамент в руку Кикимера, сорвался с места и скрылся за дверью.
Кикимер остался стоять со смятым пергаментом в руке, думая, что же ему делать – повторно заклинание над пергаментом произносить нельзя.
Посмотрев на пергамент, старый эльф прохрипел: – А, девчонка, ну тогда сюда.
Домовик подошел к гербу с перекрещенными волшебными палочками и бросил пергамент в синее свечение.
В Атриуме на большом, тяжелом, позолоченном календаре значилось 19 сентября 1979 года, а под гербом Шармбатона в синем свечении исчезал пергамент с именем «Гермиона Грейнджер».
