Глава 1Посвящение:
Вале и ее семье,
Саше, ликвидатору из Питера,
и всем, кто был, жил и спасал.
Опустели улицы, а дома
Беспризорно пялятся в пустоту,
Перезвон по мертвым чинят ветра,
Да вороны кружатся поутру.
Припять. 25.04.1986
Валентине Василенко двадцать один, и у нее вся жизнь впереди. Веселая, счастливая жизнь. Во всяком случае, именно эта мысль почему-то приходит ей на ум, когда, легко целуя, она провожает мужа на работу. "Муж" звучит все еще немного непривычно. Он так долго добивался ее, больше семи лет ходил за ней хвостиком, не позволяя никому другому ни приглашать, ни провожать, ни даже заглядываться на Валю. А теперь он ее муж. А через несколько месяцев она станет мамой. Пора привыкать, а она еще даже женой себя называть не привыкла, хоть и год почти прошел. "Добился же", - с лукавой улыбкой думает о супруге молодая женщина и, захлопнув дверь, выходит из квартиры.
На улице весна, еще только расцветающая, но уже теплая. Валентина улыбается весне, весне, пахнущей первыми тюльпанами, звенящей птичьими голосами, легким ветерком пробирающейся под плащ. Хочется хоть на денек сбежать к родителям в деревню, походить, подышать, там тоже, наверняка, уже все цветет.
До работы идти всего ничего, можно было бы и подъехать две остановки, в их городе вообще все измеряется парой остановок, но ей это нравится - маленький уютный городок, спокойный и тихий. Ехать не хочется, хочется раствориться в этой весне. Тишина и спокойствие утренних улиц тоже подкупают, и девушка поворачивает в сторону от остановки. Валя вообще любит тишину и спокойствие. С каждым шагом, приближающим ее к работе, любит все больше. Тишина длится недолго, уже родной детский сад встречает веселым гомоном. Валя любит детей, любит веселых сорванцов из своей группы. И они ее любят. И вообще, у нее вся жизнь впереди, долгая и счастливая.
26.04.1986
Все меняется неожиданно резко. Позднее утро субботы начинается привычно-спокойно. Солнечная такая, весенняя суббота, пропитанная щебетом птиц. Глядя в окошко, из которого видно кусочек недавно построенного, но еще не открытого для посетителей, колеса обозрения, Валентина, ни к кому толком не обращаясь, тихо произносит:
- В парк бы сходить сегодня, погода сказочная...
- Так давай сходим, - муж оказывается за ее спиной как-то совсем неожиданно, - только попозже, ладно?
Ближе к обеду суббота приобретает еще и аромат. В кухне потрясающе пахнет грибами и блинчиками. Валя, вообще, потрясающе готовит. Муж сидит над атласом автодорог - друзья, недавно купившие машину, зовут летом на море. Вале немного страшно ехать так далеко от дома на пятом месяце, но следующая такая возможность представится не скоро.
- Куда бы тебе хотелось поехать? - угадывает ее мысли муж.
- Не знаю... Наверное, лучше, чтобы это был город с нормальными больницами. Одесса, например...
- Я предложу Вовке, - обещает супруг, - но они, кажется, в Крым куда-то махнуть хотели, у Люды совсем рядом с Ялтой подруга живет.
- Ялта... - задумчиво тянет Валя, фаршируя блинчики грибами, - Ялта...
От разговора отвлекает как-то неожиданно-тревожно зазвонивший красный, стоявший на тумбочке, телефон. Валя складывает блинчики в казанок, заливает сметаной и ставит на плиту, краем уха слыша, как муж нехотя с кем-то соглашается. Взволнованный голос супруга хоть и не пугает, но заставляет нервничать. Через пару минут он возвращается на кухню, коротко, словно извиняясь, целует Валентину, и убегает, объясняя это всего одним словом, "вызвали".
Валя понимает, что совместный поход в парк, скорее всего, перенесется на завтра, но совсем не обижается. Она привыкла к тому, что в жизни с мужем-военным могут быть и внеочередные наряды, и внеплановые планерки, и такие вот "вызвали".
К вечеру Валентина успевает и наготовить, и все убрать, и несколько раз пролистать пяток телеканалов. Мужа все нет. Устав сидеть дома, девушка надевает пальто и идет гулять.
Город накидывает ей на плечи легкие свежие сумерки. Город обнимает ароматом расцветающих вишен. Город встречает ненавязчивым субботним шумом. Вот только шум изменился, это Валя чувствует сразу. Шум из беспечно-приветливого становится тревожным. Сразу бросаются в глаза молодые мамы, не бегающие за своими чадами, а сбившиеся стайкой на аллейке около детской площадки.
Вторая такая же перепуганная стайка обнаруживается около гастронома. Несколько женщин более старшего возраста, в том числе Катерина Ивановна, их соседка со второго этажа, тревожно обсуждают что-то. Валя здоровается и проходит мимо, на ходу улавливая лишь два слова: Чернобыль и беда. Даже у продавца тети Маши, всегда приветливой болтушки-хохотушки, внучка которой ходит к ней в группу, сейчас беспокойство в глазах. Она беспрерывно поглядывает на свою сменщицу Любочку, разговаривающую в углу за ее спиной по рабочему телефону, ловит каждое ее слово. Девушка старается не вслушиваться в чужую беседу, и без этого понимая, что случилось что-то очень серьезное.
Валентина складывает в сумку покупки, благодарит тетю Машу и уходит, уже у самой двери слыша приглушенный голос Любы: "муж сказал, что все серьезно, говорит, чтобы я вечером вещи собирала".
Валя спешит домой, надеясь, что супруг уже вернулся. В голове, словно злые осы, кружатся, пытаясь ужалить, подслушанные слова: "беда", "Чернобыль" и "все серьезно". Девушка пытается прогнать их. Вспоминается студенческая, двухлетней давности, экскурсия на электростанцию. Рассказы про мирный атом, про то, как далеко вперед шагнула наука СССР, про системы контроля и безопасности, применяемые на ЧАЭС, исключающие даже малейшую вероятность аварийных ситуаций. Следом приходит мысль, что, если бы на самом деле случилось что-то серьезное, население бы обязательно оповестили и готовили к эвакуации, а так, скорее всего, кто-то что-то где-то услышал и развел панику. Валя немного успокаивается от этой мысли, но полностью подавить тревогу не удается. У подъезда ей встречаются соседские девочки-близняшки, бегущие на музыку, да Василий Николаевич, дедушка девчонок. Дети еще по осени забрали его из деревни в город, а он забрал с собой большого черного кота, говорил, что пропадет зверь без него, и теперь каждый день выгуливал пушистого любимца.
Валя поднимается домой, едва открыв дверь, понимает, что муж еще не вернулся, оставляет покупки, переодевается и, положив на тарелку несколько блинчиков, спускается к соседке. Катерина Ивановна, тепло улыбаясь, приглашает на кухню, ставит чайник, хвалит чудесно пахнущее угощение, попутно интересуясь, где девушка раздобыла грибов в середине весны.
- Да я же сама с Западной, а там в лесах грибов очень много, вот мы их и солим, и сушим, и морозим их... - улыбается Валя и хочет спросить соседку о детях-внуках, но с языка как-то сам собою срывается другой вопрос, - а вы что такая грустная сегодня? Случилось что?
- Не знаю, дочка... - вскользь кидая взгляд на хорошо заметный живот молодой соседки, мнется женщина. Не хочется, ох, как не хочется ей быть той, от кого беременная девочка узнает новости, но потом решается, - тревожно мне...
Дальше Катерина Ивановна рассказывает все, что знает. О том, что ее племянник был с друзьями прошлой ночью на рыбалке и видел, как на Чернобыле что-то взорвалось и всю ночь горело. О том, что, говорят, все до одного пожарные отправлены на станцию, а вся милиция и военные сегодня весь день носятся, как по тревоге. Что сын ее, Николай, ездил сегодня встречать каких-то важных людей из самого министерства... Много чего рассказывает, словно собирая кусочки мозаики в единое целое. Страшное целое.
Валентина благодарит соседку за чай и идет домой. Садится в пустой кухне и тяжело прикрывает глаза, пытаясь осознать масштабы беды, в том, что все не выдумка, она почему-то уверена. Как напоследок говорит Катерина Ивановна, люди даром болтать не будут. Руки сами собой ложатся в защитном жесте на живот. Решение приходит тут же, и, сбросив с себя оцепенение, девушка встает, достает из шкафа в коридоре большую сумку и начинает собирать в нее самые нужные вещи. Первыми упаковываются документы и, почему-то, фотографии. Складывая в сумку сине-голубые пинетки, она уговаривает себя, что может ничего и не произошло, возможно, уже через пару дней все прояснится, и они вернутся домой. Но сейчас уехать необходимо, рисковать жизнью будущего ребенка страшно. А, если и правда что-то случилось, то они все равно смогут вернуться, пусть и попозже, может, к осени, решает Валя, а лето проведут у родителей на свежем воздухе. Главное только, чтобы мужа со службы отпустили.
Супруг возвращается поздно, когда стрелки на часах показывают почти половину двенадцатого, а Валентина успевает все собрать и известись от беспокойства. Он едва переступает порог, и девушка по одному его тревожно-уставшему взгляду понимает, что не даром собрала вещи. Она просто подходит к нему и обнимает, оставляя влажными каплями на его плече страх и тоску.
Он сначала немного теряется, прижимая к себе жену и шепча ей всякие успокаивающие глупости, а потом сквозь открытую в комнату дверь замечает стоящие рядом с диваном собранные вещи. Откуда Вале стало известно о принятом поздней ночью решении об эвакуации города, он не знает. Впрочем, это не важно.
27.04.1986
Новый день начинается с резкого стука в дверь. Тревожно-удивленный взгляд на часы - четверть первого. Муж идет открывать, Валя следом, на пороге Марина - медсестра, живущая в доме напротив, ровесница и хорошая знакомая Валентины. Марина принесла большие таблетки, попросила выпить тут же, при ней. Муж порывается задавать вопросы, но медик, на пару секунд устало прикрывает глаза и коротко отвечает:
- Некогда рассказывать, работы много, еще несколько домов оббежать, а потом снова в санчасть, там ребят со станции привезти должны. Рук не хватает. Просто выпейте лекарство и не открывайте окна, ладно?
Марина стучит в следующую дверь, а Валя вздрагивает - вид у подруги такой, будто она не спала больше суток, и какой-то затравленно-усталый взгляд. Это уже позже, много позже, Валентина узнает, чего стоили Марине, да и всем медикам, эти сутки. Каково это было, принимать полумертвых молодых ребят, работников станции, а потом и ликвидаторов, видеть обреченность в глазах, ставить капельницы, от которых им будет становиться легче, от которых на лицах будет появляться надежда... и знать, что эта надежда совершенно пустая, понимать, что ни один из них, скорее всего, не проживет больше года. Живые трупы, практически каждого из которых они знали лично. Говорят, когда среди пациентов Марина увидела родного брата, ее саму еле откачали. Беспощадная радиация начала собирать своих жертв.
Утро для Вали ожидаемо оборачивается полным кошмаром. Часов с семи, разрываясь, звонит телефон, друзья и знакомые обзванивают друг друга, делятся предположениями и страхами. А у нее при каждом звонке все внутри замирает, Валентина боится, что слухи об аварии разошлись и каким-то образом достигли родителей. Волновать их не хочется, у отца последнее время и так шалит сердце. А еще ей очень страшно за своего будущего малыша.
Потом начинается вторая волна звонков, несколько человек попробовали уехать самостоятельно, но оказалось, что город оцеплен и выехать не так просто. Следом разносится слух о въехавших в город машинах БТР. Чтобы чем-то себя занять, Валя проверяет и перепроверяет вещи, выкидывает скоропортящиеся продукты, перекрывает газ и воду.
Телевизор не работает, официальной информации нет, только догадки и слухи. За окнами периодически шумят пролетающие вертолеты. Машины моют улицы, людей за окном практически нет. Муж в очередной раз звонит кому-то, долго о разговаривает, "общая эвакуация" звучит долгожданным приговором.
После двенадцати по радио наконец-то передают подробности:
Внимание, внимание!!!
Внимание, внимание!!!
Внимание, внимание!!!
Внимание, внимание!!!
Уважаемые товарищи!
Городской совет народных депутатов сообщает, что в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка.
Партийными и советскими органами, воинскими частями принимаются необходимые меры. Однако с целью обеспечения полной безопасности людей, и, в первую очередь, детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города в близлежащие населенные пункты Киевской области.
Для этого к каждому жилому дому сегодня, двадцать седьмого апреля, начиная с четырнадцати ноль ноль часов, будут поданы автобусы в сопровождении работников милиции и представителей горисполкома. Рекомендуется с собой взять документы, крайне необходимые вещи, а также, на первый случай, продукты питания.
Руководителями предприятий и учреждений определен круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования предприятий города. Все жилые дома на период эвакуации будут охраняться работниками милиции.
Товарищи, временно оставляя свое жилье, не забудьте, пожалуйста, закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Просим соблюдать спокойствие, организованность и порядок при проведении временной эвакуации.*
Вале кажется, что смысл ускользает, но именно эти фразы и этот голос будут потом ей сниться.
Слухи о том, что эвакуация временная, неожиданно обретают почву. Внегласно даже называется срок - три дня, и Вале очень хочется, чтобы это оказалось правдой.
Перед выходом Валя бросает последний тоскливый взгляд на свою уютную квартиру, очень хочется верить в обещанные "три дня", но почему-то не верится. Муж закрывает дверь. Два тихих щелчка поворачиваемого в замке ключа звучат выстрелами, отрезающими путь домой.
К назначенному времени все спускаются к подъезду. Нет ни давки, ни паники, только тоска и страх за родных и знакомых. Валентина внимательным взглядом осматривает толпу соседей. Видит Катерину Ивановну, замечает Василия Николаевича с котом и внучками. Оглядывается в поиске родителей близняшек - Ларисы и Валеры, но не находит.
- А где Огурцовы? - взволнованно спрашивает она у мужа и вздрагивает, услышав его скупое:
- На станции.
Звучит приговором. Больше Валя ни о ком не спрашивает, страшно.
Минут через двадцать подъезжают автобусы. Еще через десять они готовы отправиться. Участковый Симченко, а для большинства просто Игорек, пересчитывает пассажиров, сверяется со списком, хмурится. Потом что-то говорит напарнику и просит водителя закрыть двери. Валя видит, как от первого и второго подъездов отъезжают автобусы. Они не едут. Соседи обмениваются тихими взволнованными репликами. Проходит минут десять, и Игорь с товарищем выводят из подъезда заплаканную Наталью Павловну, пожилую женщину с первого этажа. Вопросов ни у кого не остается, все прекрасно знают, что единственный сын женщины работает на станции.
Игорек провожает женщину до машины, помогает подняться по ступенькам автобуса, обещает, что если встретит ее сына, обязательно передаст, что она будет ждать его в селе у своей сестры.
Валя часто-часто моргает и отворачивается к окошку. Бросает тоскливый взгляд сначала на одинокое и какое-то потерянное колесо обозрения, следом на свои окна и понимает, что она теряет не так уж и много. Дом, уют, привычный уклад жизни... в сравнении с тем, что, скорее всего, потеряют близняшки, Маринка и Наталья Павловна, это не так уж и много. О том, какую цену возьмет "мирный атом" с ее семьи, она еще не догадывается.
Еще один взгляд на опустевший двор, и Валя замечает, как от соседнего, уже эвакуированного подъезда к автобусу бежит товарищ ее мужа Сергей с женой Иришкой и двумя детьми. У их четырехлетней Катюшки Валя была воспитательницей в прошлом году. Едва не опоздавших соседей тоже сажают в их автобус и они, наконец, отъезжают. Маленькая Катя замечает любимую воспитательницу и, спросив маму, бежит по проходу к "Валентине Владимиловне".
Через полчаса, аккуратно прижимая к себе задремавшую кучерявую девчушку, Валя обещает себе, что, если у нее когда-нибудь родится дочка, она назовет ее Катериной. А пока она ждет рождения сына. Почему-то она уверена, что у нее будет сын.
На дороге, кажется, яблоку негде упасть, так много автобусов. Они едут ближе всего к обочине, поэтому Валя и замечает дорожный знак, с которым всегда будет ассоциироваться у нее этот день - перечеркнутое по диагонали "Припять". Перечеркнутое по диагонали "дом".
***
Теплое летнее утро, Валя, легко целуя, провожает мужа на работу и возвращается на залитую солнышком кухню, на столе дымится, наполняя утро ароматом чабреца, чай. Рядом лежит открытая книга. Валя любит эти минутки покоя и теплого, уютного одиночества, а еще она очень любит то, как они заканчиваются - легкими шлепаньем босых ножек по длинному коридору, взлохмаченными белыми кудрями и теплым спросонья "мама!".
Валя гуляет во дворе совсем другого городка с маленькой Катюшкой. Этот город не тонет в зеленых лесах, и в нем нет колеса обозрения, впрочем, это к лучшему. Дочке скоро четыре, она с восторгом носится от качелей к песочнице, и, когда мама зовет идти домой, сначала надувает губки, но потом, взглянув на уже хорошо заметный мамин живот, послушно бежит за забытой в песочнице куклой. Катюшка знает, что скоро у нее будет младшая сестренка, а ей очень хочется быть хорошей старшей сестрой. О том, что у нее мог быть старший брат, она не знает. Он тоже остался там, в весне 86-го, за металлической табличкой с перечеркнутым по диагонали "Припять". Радиация беспощадна.
Валентине Василенко двадцать шесть, и у нее вся жизнь впереди. Веселая, счастливая жизнь.
Примечания:
* текст ОБЪЯВЛЕНИЯ ОБ ЭВАКУАЦИИ (а не текст работы!!!, ув. модераторы-администраторы и тд, и тп) взят из интернета. Несколько ресурсов ссылаются на него, как на оригинальный.
История снована на реальных событиях, написана мною лично (примечание N1 не покаяние в плагиате, не надо на него ссылаться). Имена изменены.
