Луч светаЛос-Анджелес, 1970 год
Кларисса на удивление хорошо помнила своё детство. Помнила маму, всегда с улыбкой на лице, всегда аккуратно одетую в светлые тона, оттенявшие её тёмные волосы. Помнила папу, очень высокого, чтобы посмотреть ему в лицо маленькой Клариссе приходилось задирать голову, помнила исходивший от него смешанный запах лекарств и мыла. Кларисса помнила прогулки всей семьёй в парке по выходным. Мама всегда красиво укладывала волосы, надевала на Клариссу нарядное платье с оборками, заплетала её светлые с золотым отливом волосы в замысловатую косу. Папа доставал из гардероба свой парадный плащ, как его в шутку называла мама, они брали с собой лабрадора Лорда и со смехом выходили из дома. По дороге, проходя мимо фургончика мороженщика, Кларисса всегда просила купить ей шоколадный рожок, а мама всякий раз не соглашалась, потому что у Клариссы могло разболеться горло. И тогда в разговор всегда вступал папа, говоривший, что он, как доктор, ничего страшного в этом не видит и добавлял, что у ребёнка должно быть детство, непременным атрибутом которого является, в том числе, и мороженое. И мама уступала.
Папа работал в одной из больниц Лос-Анджелеса. Несколько раз Кларисса с мамой заходили к нему на работу, но не слишком часто. Кларисса боялась больниц, там всегда стоял какой-то странный запах, совсем не такой приятный, как папин, и было очень тихо. Клариссе, с её живым характером, делалось не по себе всякий раз, когда она понимала, что в этом огромном торжественном здании полно больных людей, покой которых не должна тревожить беготня маленькой девочки. Папа тоже не любил, когда они приходили к нему на работу. Кларисса помнила, что, пожалуй, единственное, из-за чего родители иногда ссорились – это папин трудоголизм. Мама очень переживала, что папа забывает пообедать, а папа только смеялся, целовал маму в лоб и заявлял, что спасти парочку человеческих жизней важнее, чем набить желудок.
Кларисса помнила тот день с особенной ясностью. Ей было одиннадцать лет, она как раз вернулась из школы, у мамы было ещё несколько уроков английского языка с малышами, и Кларисса не стала её дожидаться. Она до сих пор считала это одной из серьёзнейших ошибок в своей жизни. Кларисса как раз разложила на столе учебники, собираясь пораньше освободиться от уроков, чтобы вечером пойти с родителями на выставку картин голландских художников. Папа обожал живопись, он мог часами рассматривать, на взгляд Клариссы, обычную репродукцию в журнале и восхищённо вздыхать. Кларисса картины не любила, но ей очень нравилось ходить куда-нибудь вместе с родителями, поэтому она не собиралась упускать такую возможность.
Хлопнула дверь, и в комнату деревянной походкой вошла мама. Кларисса сразу поняла, что что-то не так. Мама никому не позволяла ходить по дому в той же обуви, что и на улице, никогда, никаких исключений. Но сейчас она стояла в комнате Клариссы в грязных ботинках, бледная, с трясущимися руками и съехавшей на один бок шляпкой. Мама медленно опустилась в стоявшее в углу плюшевое кресло и на секунду прикрыла глаза. И Кларисса закричала.
Папа умер неожиданно. Через его операционный стол прошло неимоверное количество пациентов, он спас множество жизней. Конечно, случались и смертельные случаи, и папа потом долго не мог прийти в себя, сидя по вечерам в тёмной гостиной и ни с кем не разговаривая. В тот день привезли мальчика, и папа не смог его спасти. Кларисса слышала на похоронах, как шептались папины коллеги, слышала долетавшие до неё обрывки фраз «как он мог ошибиться», «с его-то опытом», «наверное, уже тогда плохо себя чувствовал». Но она знала, что они не правы. Папа никогда не ошибался, никогда. Наверное, что-то пошло не так, мальчик умер, а папа не смог выдержать чувства вины, и у него разорвалось сердце.
На маму было страшно смотреть. Она по-прежнему ходила на работу, готовила еду и ставила на стол три тарелки. Кларисса со страхом смотрела на её исхудавшие руки, растрёпанные волосы и глубокие морщины, появившиеся резко, всего за одну ночь. А однажды, придя домой из школы, Кларисса обнаружила маму, неподвижно сидевшую на их с папой кровати. Её уволили. Директор, совсем не злой человек, не мог допустить, чтобы мама продолжала пугать малышей, внезапно замирая посреди урока и глядя вдаль невидящим взглядом. Клариссе было одиннадцать лет, и она не сразу поняла, какими трудностями им грозит мамино увольнение. Но довольно быстро ей пришлось это осознать.
Время шло, а мама ничего не делала. Она целыми днями лежала на кровати и смотрела в одну точку, прижимая к груди папину рубашку. Кларисса пыталась растормошить её, но мама как будто забыла о её существовании. Кларисса постепенно становилась хозяйкой в доме: она готовила еду, платила за аренду дома, ходила в магазин, убиралась. А потом, через некоторое время, у них кончились деньги. Все друзья, которые были у родителей, как-то быстро исчезли из поля зрения, все коллеги по работе, громогласно заявлявшие на похоронах, что они не оставят его семью, перестали заходить к ним по вечерам, как только поняли, что положение осиротевшей семьи приближается к критическому.
В один из вечеров Клариссе было не на что даже купить хлеба. Есть было нечего. Платить за дом нечем. Клариссе было одиннадцать, и она не представляла, что делать дальше. Она села прямо на пол в кухне перед глядевшим на неё пустыми полками шкафом и горько разрыдалась. Она плакала и о папе, тоска по которому разъедала душу, и о маме, которая превратилась в безмолвный призрак, иногда бесцельно передвигавшийся по дому, и о себе, о прошедшем беззаботном детстве, и о покинувшем их семью счастье. И тогда её сзади обняли тонкие мамины руки. Кларисса не слышала, как мама подошла. Она тоже плакала, слёзы текли по её худому измождённому лицу, капая на потёртое платье Клариссы. На следующий день с самого утра мама ушла искать работу.
Прошло несколько лет, Клариссе стукнуло пятнадцать. Они с мамой давно переехали из старого дома, на который просто перестало хватать денег. Теперь они снимали крохотную однокомнатную квартиру, и Клариссе каждый день приходилось целый час идти до школы. Мама работала домработницей в богатой семье всего с одним выходным, и Кларисса видела её очень редко. Денег сильно не хватало. В последний год мама, в свой единственный выходной, нанялась ещё стирать бельё в общественной прачечной, где была возможность получать почасовую плату.
Пятнадцатого апреля, в свой пятнадцатый день рождения, Кларисса устроилась на работу в один миленький ресторанчик. Когда-то в другой жизни, они часто ходили сюда с мамой и папой, а добрый хозяин даже позволял Лорду тихо лежать рядом со столиком, иногда угощая его обрезками мяса. Лорда они отдали почти сразу же после папиной смерти. Им с мамой его было просто-напросто не прокормить.
Мама плакала, узнав, что Клариссе пришлось пойти в официантки, но у них не было выбора, если они не хотели оказаться на улице без средств к существованию. Нечего было и надеяться, что маме когда-нибудь снова удастся устроиться в школу. Кларисса с болью смотрела на загрубевшие, красные мамины руки и вздыхала, вспоминая, какими нежными и изящными они были раньше. Денег по-прежнему не хватало даже на самое необходимое. Кларисса зимой ходила в осенних ботиночках и тонком пальтишке, дрожа от холода и рискуя подхватить воспаление лёгких. В шестнадцать лет она приняла решение бросить школу. Зачем она ей, если у Клариссы не было ни малейшего шанса получить стипендию и поступить в колледж бесплатно?
Но мама воспротивилась. Она впервые после папиной смерти проявила такую настойчивость, и Кларисса продолжила учёбу. И, как оказалось, не зря. В выпускном классе у них в школе появился новенький. Патрик Брайт. Представитель так называемой «золотой молодёжи», он переехал с родителями из Сакраменто. В школе шептались, что отец Патрика – блестящий юрист, основатель огромной юридической фирмы, обладает несметными богатствами. Но, как ни странно, не это привлекало к Патрику людей. В полном соответствии со своей фамилией*, Патрик делал ярче и светлее любое помещение, в которое входил. Его рыжие волосы, веснушки и широкая белозубая улыбка располагали к нему людей куда больше, чем благосостояние его семьи. К тому же, Патрик им совершенно не кичился. Он с удовольствием ходил с новыми друзьями в дешёвые закусочные, с аппетитом ел обыкновенные хот-доги и никогда не был против похода в дешёвый подпольный клуб.
Кларисса могла наблюдать за всем этим разве что исподтишка. С ней в школе давно уже никто не общался, да она и сама не стремилась к этому. У неё всё равно не было времени и денег, как у других девчонок, чтобы элементарно выпить кофе после школы. Ей нужно было бежать на работу. К несчастью, старый хозяин, который всегда жалел Клариссу и старался не слишком загружать её работой, осенью продал ресторанчик и переехал куда-то на север. Новый хозяин был другим. Он не знал ни жалости, ни сострадания, всё, что его интересовало – это деньги. В обязанности Клариссы за ту же плату теперь входила ещё и уборка помещения после закрытия ресторана. Сменился и контингент клиентов. Если раньше в ресторанчик заходили преимущественно семьи с детьми, то теперь это куда больше смахивало на дешёвую закусочную, которую посещали в большинстве мужчины. Кларисса каждый раз вздрагивала от ужаса, когда кто-то из них пытался схватить её за руку или приобнять за талию. Маме об этом она рассказывать боялась из страха, что та настоит, чтобы Кларисса бросила работу. С увеличением объёма обязанностей в кафе, меньше времени оставалось и на уроки, и на что-либо другое. Теперь Кларисса уже не могла себе позволить почитать перед сном взятую в библиотеке книгу, каждая минута сна была на счету.
Где-то через неделю после своего появления в школе Патрик подсел к Клариссе в столовой и, сверкнув улыбкой, протянул руку.
- Привет, я Патрик. А ты Кларисса, верно?
Кларисса сжалась. Наверняка он узнал её имя у одноклассников. Несложно представить, что они наговорили ему.
- Если ты уже знаешь, зачем спрашивать?
Кларисса опустила руки под стол и зажала их между коленями. Она всё равно не стала бы пожимать его ладонь, ведь тогда он увидел бы, какие грубые у неё руки.
- Просто хотел познакомиться, - мягко ответил на её грубый выпад Патрик. – Мы часто посещаем одни и те же уроки.
Кларисса пожала плечами и ничего не ответила. Что у них могло быть общего?
- Мы сегодня собираемся с ребятами погулять в парке, - не унимался Патрик. – В том, что с прудом. Не хочешь с нами?
Кларисса вздрогнула. В этом парке она гуляла в детстве с родителями и Лордом. Когда всё было хорошо. Когда они были счастливы. После смерти папы она обходила парк стороной.
- Нет, спасибо.
Ответ прозвучал резко. Кларисса ожидала, что Патрик сейчас развернётся и уйдёт, а потом спросит у кого-нибудь из одноклассников, что с ней такое. Можно представить, что он услышит в ответ. В классе её считали нелюдимой и странной, почти чокнутой.
Но Патрик не ушёл. Несколько минут он сидел неподвижно. Кларисса чувствовала на щеке его изучающий взгляд. Ей вдруг стало стыдно за свои свисающие неаккуратными прядями волосы, за лицо, на котором не было и следа косметики.
- Я не хотел тебя обидеть, - неожиданно произнёс Патрик, понизив голос. – Но я не мог не спросить.
Кларисса пождала губы. Конечно, он слишком воспитан, чтобы не пригласить всех до единого. Теперь он может идти.
- Кларисса… - Патрик заколебался на мгновение. – Я… Я знаю, что случилось с твоей семьёй. Мне рассказали…
Кларисса внутренне сжалась. Жалости она не терпела.
- Мне жаль твоего отца.
Внезапно потекли горячие, обжигающие щёки слёзы. Кларисса задохнулась. Она ни разу не плакала об отце с тех пор, как ей стукнуло двенадцать. Просто она боялась, что не сможет остановить слёзы, если только позволит им начать струиться по лицу. И теперь из-за нескольких слов незнакомого парня горе вернулось во всей своей силе. Кларисса зажала рукой рот, стараясь сдержать рвущийся из горла крик, и стала неуклюже выбираться из-за стола.
- Господи… - Патрик вскочил на ноги, с потрясённым лицом протянул руку, словно хотел коснуться её плеча, но Кларисса отшатнулась от него и опрометью бросилась прочь из столовой, глотая слёзы. На пороге она обернулась и увидела Патрика, стоявшего на том же месте с бледным, растерянным лицом в окружении обступивших его одноклассников. Даже его, этого солнечного мальчика, убивало присутствие Клариссы.
Кларисса не могла успокоиться до самого вечера. Она не спала почти всю ночь, думая о папе. Утром Патрик в школу не пришёл.
Несколько месяцев Кларисса избегала его, как могла, но Патрик не проявлял больше ни малейшего желания завязать с ней беседу, и, в конце концов, ей удалось вернуть себе некое подобие былого душевного равновесия.
Кларисса никогда не могла потом забыть тот день. В один из вечеров, когда она, как и всегда, разносила пиццу и сэндвичи, забирала грязную посуду и выслушивала сальные шуточки нетрезвых посетителей, дверь вдруг открылась и на пороге показался Патрик в сопровождении нескольких других одноклассников. Они смеялись какой-то шутке, и Кларисса застыла посреди зала с подносом, полным грязных тарелок, в руках. Патрик заметил её первым, и улыбка моментально исчезла с его лица. По его виду Кларисса поняла, что он и представления не имел, что она здесь работает. Но от этого не стало легче.
Патрик сделал было движение обратно к двери, но приятели уже рассаживались за свободным столиком, и он медленно последовал за ними. Кларисса влетела в кухню и прижалась спиной к дверям, тяжело дыша. Её никогда не пугала мысль, что, возможно, однажды ей придётся обслуживать одноклассников, но Патрик… Было в нём что-то особенное. Что-то, что заставляло думать, будто он относится к Клариссе не как к пустому месту, не смотрит сквозь неё, как это делают другие.
- Ты чего тут прохлаждаешься? – рявкнул выглянувший из своего кабинета хозяин. – Деньги не нужны что ли?
Кларисса молча повернулась и вышла из кухни. Она твёрдым шагом прошла к столику, за которым сидели знакомые с детства ребята и Патрик, вздёрнула подбородок и выдавила:
- Вы уже готовы сделать заказ?
На неё уставились сразу пять пар глаз. Патрик смотрел в стол.
Они знали, где она работает, точно знали, но никогда не приходили до сегодняшнего дня. У Клариссы слегка закружилась голова от унижения, но она не позволила себе отвести взгляд и спокойно приняла у них заказ.
- Эй, а ты что будешь, Пат? – Майкл, с которым Кларисса когда-то давно сидела за одной партой и даже несколько раз была у него на дне рождении, толкнул Патрика плечом, и тот нехотя поднял голову.
- Ничего не нужно, спасибо, я не голоден, - хмуро ответил он, стараясь не смотреть на Клариссу.
«Я снова погасила это солнышко», - пронеслось у неё в голове, когда она шла на кухню, чтобы передать заказ поварам.
Вернувшись в зал, Кларисса огляделась и тут же поспешила к одному из столиков, повинуясь довольно грубому призыву одного из посетителей. Ещё только подойдя к столику, Кларисса уже поняла, что сейчас будут проблемы. Мужчина был здорово пьян, он сидел здесь довольно давно и выпил уже почти целую бутылку виски.
- Это что такое? – хриплым голосом поинтересовался он, сунув под нос подошедшей Клариссе свою тяжёлую рюмку. В нос ей ударил резкий запах алкоголя, и Кларисса постаралась не поморщиться.
- Что-то не так, сэр? – вежливо уточнила она, заметив краем глаза, что со своего места Патрик наблюдает за ней.
- Всё не так! – взревел посетитель, указав свободной рукой на рюмку, которую он всё ещё держал перед лицом Клариссы. – Ты считаешь меня идиотом, да? Думаешь, я не замечу, что у этой рюмки дно находится чуть ли не посередине.
- Сэр, это стандартная рюмка, - любезным голосом возразила Кларисса. – У нас только такие и есть, и никто никогда…
- Ну вот он я, я жалуюсь! – заорал мужчина, вскочив на ноги, и Кларисса непроизвольно попятилась. Послышался звук отодвигаемого стула откуда-то сбоку, а потом Майкл позвал:
- Пат, ты куда?
- Я тебе сейчас покажу, какой должна быть рюмка!
И мужчина, размахнувшись, изо всех сил запустил рюмкой в Клариссу. Она машинально отошла ещё на пару шагов назад, попыталась уклониться, но среагировала слишком поздно, и тяжёлая рюмка ударила её прямо в лоб над правой бровью. Кларисса вскрикнула и приложила ладонь ко лбу. На пол закапала кровь.
Подоспевший Патрик одним ударом сбил мужчину с ног и с встревоженным видом повернулся к Клариссе. Увидев кровь на полу, он быстро подошёл к ней.
- Дай я посмотрю, что там у тебя, - мягко попросил он, и Кларисса вздрогнула. Всё в нём, его тон, манера говорить как можно более мягко, чтобы не напугать, искренняя забота – всё нестерпимо напомнило Клариссе отца.
- Всё в порядке, - она резко отступила назад, по-прежнему прижимая ладонь ко лбу. Нехорошо было так грубо разговаривать с человеком, который вступился за неё, но Кларисса не хотела снова удариться в слёзы.
- Пат, да пошли отсюда, - Майкл неуверенно потянул Патрика за локоть к выходу, но тот, даже не взглянув на приятеля, высвободил руку и снова приблизился к Клариссе.
- Ранку нужно обработать, - настойчиво сказал он. – А по-хорошему, неплохо было бы съездить в больницу. Вдруг у тебя сотрясение?
- Никуда я не поеду! – отрезала Кларисса, которой хотелось только одного: чтобы все разошлись и оставили её, наконец, одну.
- Тогда хотя бы обработаем, - вздохнул Патрик и уверенно взял Клариссу за свободную руку. От удивления она даже не сразу вспомнила, что надо вырваться.
- Что… - Майкл с потрясенным видом переводил взгляд с Патрика на Клариссу. – Пат, да оставь ты…
- До завтра, парни, - дружелюбно отозвался Патрик, но в его голосе явственно прозвучал металл. – Идём, Кларисса.
- Куда? – шёпотом спросила Кларисса, которая с ужасом осознавала, что пойдёт за ним, пойдёт, куда бы он её ни повёл. Если закрыть глаза, можно представить, что это папа ведёт её за руку по тёмным улицам.
Патрик молчал, а Кларисса была слишком напугана, чтобы осмелиться заглянуть ему в лицо. Они прошли мимо школы и свернули в тихий переулок, где, как знала Кларисса, жили богатые люди, мимо домов которых она старалась никогда не ходить, чтобы даже краем глаза не увидеть их счастливой жизни. Патрик остановился перед одним таким домом с красивыми башенками и спокойно открыл калитку.
- Это что… - Кларисса остановилась и вырвала руку. – Ты тут живёшь?
Патрик кивнул. Он хмурился, и Клариссу снова посетила мысль, что она портит ему настроение, одно её присутствие портит.
- Я не пойду туда, - Кларисса попятилась.
- Почему нет? – поинтересовался Патрик, не делая, впрочем, ни малейшей попытки снова взять её за руку. – Домой пойдёшь?
- Нет, я должна вернуться на работу, - пояснила Кларисса. – У меня и так будут неприятности.
- Не будет, - с непоколебимой уверенностью отозвался Патрик. – Заходи, не бойся.
- Но… - Кларисса оглядела свой не слишком презентабельный наряд. – Твои родители… что они…
Патрик хохотнул.
- Моих родителей скорее всего всё равно нет дома, - пояснил он. – Но, даже если бы и были, не думаю, что они бы сильно заинтересовались тобой.
Кларисса опустила голову. Последние слова хлестнули её, как бичом.
- Я не то имел в виду, - Патрик вдруг снова оказался рядом и заглянул ей в лицо. – Я имел в виду, что у моих родителей никогда нет времени, чтобы поинтересоваться, где я, что делаю, с кем дружу. Они заняты только работой. И собой.
Кларисса удивлённо посмотрела на него. Зачем он рассказывает ей свои семейные проблемы?
- Дома, наверное, только братья и сестра, - продолжил Патрик как ни в чём ни бывало. – Но… заинтересуется произошедшим только Уилл, а он… он хороший.
- Уилл – это твой брат? – спросила Кларисса и вся сжалась. Как он сумел заинтересовать её, втянуть в разговор? За много лет это не удавалось никому, кроме прежнего хозяина кафе.
- Да, - в глазах Патрика засветилась улыбка, но он постарался не выдать радости победы. – На год меня младше. Он на домашнем обучении, к нему приходят преподаватели.
- Понятно, - было всё, что сумела выдавить в ответ Кларисса, не осмелившись спросить, что не так с этим Уиллом.
- Заходи, - Патрик осторожно потянул её за руку к входной двери.
И Кларисса сдалась. Патрик быстро провёл её по длинному тёмному коридору, потом по лестнице на второй этаж и остановился у одной из дверей. Кларисса была ему безмерно благодарна за то, что он не стал устраивать ей экскурсии по дому, это было бы выше её сил.
- Моя комната, - Патрик открыл дверь, нашарил в темноте выключатель, и комнату залил яркий свет. – Проходи.
Кларисса секунду помедлила на пороге, потом сглотнула и сделала шаг вперёд. За её спиной с тихим хлопком закрылась дверь, и Кларисса слегка вздрогнула.
- Садись куда-нибудь, я сейчас, - Патрик открыл дверцу шкафа и, покопавшись там, вытащил рубашку красивого тёмно-синего цвета. – Вот, накинь.
Кларисса испуганно смотрела на него. Нет, конечно, рубашка бы слегка прикрыла убогий замызганный передник, который она надевала на работе, но было страшно неудобно взять у него такую дорогую вещь. Не дождавшись ответа, Патрик положил рубашку на кровать и отвернулся, сделав вид, что ищет в шкафу что-то ещё. Кларисса поколебалась немного, потом взяла рубашку и осторожно просунула руки в рукава, которые полностью закрывали кисти рук и свисали чуть ниже. Патрик был значительно выше.
- Идём, - Патрик никак не прокомментировал её действия и снова вышел в коридор, открыв следующую дверь. За ней оказалась роскошная ванная комната со сверкающими кранами и мягким ковром на полу. Кларисса оглядела свои довольно грязные ботинки, но Патрик только рукой махнул. Однако, видя, что Кларисса не решается наступить на пушистый белый ворс, он быстрым движением скатал ковёр и выкинул его в коридор.
Усадив Клариссу на край ванны, Патрик достал из высокого шкафчика небольшой чемоданчик, оказавшийся аптечкой, и вынул из него ватные диски, несколько бутылочек и пачку лейкопластырей. Приблизившись к Клариссе, он взглянул на неё, а потом, осторожно придерживая её голову одной рукой, начал медленно стирать с её лица кровь смоченным каким-то раствором ватным диском. Кларисса замерла. Когда жидкость попала в ранку, она не удержалась от лёгкого стона, и Патрик слегка погладил её по волосам.
- Шшш, сейчас пройдёт, - ласково сказал он. – Нужно было продезинфицировать.
Через пять минут о происшествии напоминал только белый пластырь на лбу у Клариссы. Патрик стоял перед ней, скрестив руки на груди, а Кларисса так и сидела на краю ванны, не смея поднять на него глаза.
- Почему вам никто не помог? – вдруг спросил Патрик, опускаясь на корточки и заглядывая Клариссе в глаза. – Из больницы, из бывших пациентов отца?
Она почувствовала, как из лёгких пропал весь воздух.
- Доктор Моуб спас столько жизней, неужели никто из этих людей не хотел бы помочь его семье? – Патрик покачал головой.
- Откуда ты знаешь о… - Кларисса сглотнула. – Об отце.
- Мне рассказывали, - коротко ответил Патрик, выпрямляясь. – Я этого не понимаю.
- Чего? – Кларисса сцепила руки в замок так, что побелели костяшки пальцев. – Никто не обязан был нам помогать. Каждый сам за себя.
Патрик молча смотрел на неё со странным выражением. Потом дёрнул головой.
- Это неправильно, что жена и дочь хирурга, спасшего не один десяток жизней, вынуждены жить в нищете, - жестко сказал он. – Это неправильно, что девочка, такая, как ты, должна работать, чтобы не умереть с голоду, терпеть пьяные выходки всяких идиотов и…
- Так бывает, - Кларисса поднялась, не в силах больше выносить его жалость. – У многих дела обстоят ещё хуже, так что…
На лице Патрика была написана неприкрытая грусть.
- Спасибо за помощь, - Кларисса стянула его рубашку и сунула ему в руку, Патрик машинально сжал пальцы. – Мне нужно идти.
- Я тебя провожу, - Патрик повесил рубашку на один из свободных крючков для полотенец и пошёл было следом за Клариссой.
- Не надо, я каждую ночь хожу домой одна, мне не привыкать.
И с этими словами Кларисса быстро сбежала вниз по лестнице, распахнула дверь и выскочила на улицу. Она ни разу не обернулась, но знала, что Патрик за ней не пошёл.
* от англ. bright – яркий, светлый
