Правда или ложь?

Глава 1

Мое сердце заходится предательским стуком, когда я снова слышу эти слова. Воспоминания проносятся в голове чередой сотней картинок, несколько из которых окроплены в ярко-алый цвет. Цвет крови. Все это приправляется омерзительным, удушающим и сдавливающим легкие запахом роз. На языке тут же появляется металлический привкус, и я с отвращением сглатываю. Но все это проходит в считанные секунды, и желание спасти Пита из пучины осиного яда и ложных воспоминаний пересиливает отвращение, и я четко произношу лишь одну единственную фразу.

- Правда.

Пит улыбается, но сразу же кусает губы, будто кто-то может ударить за такой своевольный жест с его стороны. Он переродок. Жертва Капитолия, как и большинство из нас. Ему нельзя показывать свои эмоции. Но его окружают люди, которые, вопреки всему, хотят его спасти. Тут уже хочешь не хочешь – сплошное своеволье. Зрачки Пита становятся шире настолько, что еле видно голубую дугу его глаз. Новый приступ. Прижав наручники к запястьям, он громко выдыхает от боли, а железо, сковавшее его руки, окрашивается в красный цвет. Все проходит так же быстро, как и началось, и тут с его губ срывается новое воспоминание. Отвожу взгляд от Пита, смотря на свои руки, испещренные шрамами и ранами.

- Ложь.

Времени на отдых почти нет, но нам удается вздремнуть несколько часов. Когда я открываю глаза – Пит уже сидит возле палатки, теребя короткую веревку. Последнее, что напоминает мне Финника. Однако взгляд тут же падает на пару кусочков рафинада, и мои губы невольно растягиваются в улыбке. «Хочешь сахару?», - в ушах звучит его насмешливый голос. Семьдесят пятые ежегодные Голодные Игры. Пит, заметив, что я проснулась, снова произносит что-то, что дается ему с большим трудом. Дарий. Вместо меня отвечает наш командир.

- Правда.

Наша жизнь, словно листок в линейку. В каждой строке лишь «Правда» и «Ложь». А на полях листка мелькают лица, имена, воспоминания. И мы не в силах изменить это – ночные кошмары с участием тех, кого нам не удалось спасти. Я вспоминаю, как спасалась от кошмаров в поезде. Тело помнит руки Пита, обнимающие меня. И я прижимаюсь к нему, мальчику с хлебом, который когда-то спас меня, чтобы сейчас спасти его. Я не вру, говоря, что готова отдать жизнь за него. Наше обещание с Хеймитчем еще в силе.

Все эти воспоминания проносятся за несколько минут, пока я стою перед Питом. Он смотрит на меня так, как смотрел тогда, до того, как Капитолий сделал с ним это. На его губах застыл немой вопрос, и я понимаю, что он спросит.

- Любишь меня. Правда или ложь?

И я, не раздумывая ни секунды, четко произношу:

- Правда.