Пролог
Часть первая
Директор Хогвартса благодушно дремал в своем кресле под мелодичное посвистывание Фоукса. Первый семестр учебного года позади, с успеваемостью, слава Мерлину, все в порядке, студенты на каникулах.
Все на каникулах. Хогвартс пуст! И это очень даже хорошо.
Ну не то что бы его тяготили учебные будни, но надо ведь и отдохнуть! И годы берут свое. Все больше и больше своих обязанностей он перекладывает на Макгонагал. А та и не против. Видно скоро пора ему на покой.
Дамблдор с грустью посмотрел на своих усопших коллег в золоченых багетах и, улыбнувшись сам себе отработанной мудрой улыбкой, наладился поспать.
Резкий стук в оконное стекло нарушил его планы. Правда в тот момент директор еще не знал, до какой степени этот стук нарушил его планы, а потому и не слишком расстроился. Взяв со стола волшебную палочку, он махнул ей в сторону окна, и оно распахнулось.
Вместе с клубами морозного воздуха в кабинет влетела сова траурной расцветки с письмом, примотанным к лапе.
— Нуте-с, нуте-с. Кто это решил меня поздравить в сочельник? — пробормотал старый маг, делая жест сове, чтобы она подлетела поближе.
Но та в ответ нахохлилась, повернулась к директору одним боком и сразу стала похожа на курицу.
— Да что ж ты как неродная, — с досадой пробормотал старец и, кряхтя, вылез из кресла.
Дожидаться ответа или клянчить денег сова не стала, из чего старик заключил, что это действительно официальное поздравление или, не дай Мерлин, приглашение на какую-нибудь министерскую или визенгамотовскую официозную тягомотину.
Выпроводив сову и захлопнув заклинанием окно, он сел за стол, поправил очки половинки и вскрыл послание.
— К-хм… это еще что такое? — несколько растерянно пробормотал он, разглядывая девственно чистый лист пергамента.
Впрочем, кое-какие магические флюиды от послания доносились, и директор взялся за палочку. Но не успел он пустить ее вход, как из пергамента высунулись губы!
Понимаю, что выражение «высунулись губы» звучит глупо, но что делать, если они действительно не появились, не нарисовались и даже не проявились, а именно нагло высунулись!
Директор чисто рефлекторно отшатнулся, испугавшись, что сейчас эти губы его поцелуют. Губы были женские, а как заявляли некоторые информированные персоны, приложившие руку к созданию магического мира Британии, директор до женских губ был не слишком охоч даже в молодости. Так что же говорить о его нынешнем возрасте. Какие уж тут поцелуи, да еще с неопознанными женскими губами…
— Вы кто? — осторожно, но с канонными нотками благожелательности спросил он.
— Слава Мордреду, ответил! — отозвались губы с облегчением. — А то молчит и молчит. Вот и думай тут, то ли разговоры разговаривать, то ли уходить по-быстрому!
— Э-э-э-э… — затруднился с ответом директор.
— Дамблдор, вы моя последняя надежда, выручайте! — выпалили губы скороговоркой.
— Белатрисса? — с удивлением узнал голос Дамблдор.
— А кто же еще? Святая мать Тереза? Альбус, проснись же, наконец, мать твою! — завопили губы.
Директор слегка подскочил.
— Я слушаю тебя, слушаю…
— Открой мне каминную сеть Хогвартса на пять минут.
— Э-э-э, Белла, мы так не договаривались. Ты в розыске, а в Хогвартсе министерство поставило Чары Оповещения, настроенные на тебя и на Тома.
— Заткнись, Альбус! У меня считанные секунды. Нас с Лордом прихватили авроры. Мы можем уйти, но есть нечто, что очень мешает этим возможностям. И я хочу это нечто отдать тебе на хранение. Буквально на несколько дней, пока мы не собьем погоню со следа.
Дамблдор нерешительно поиграл палочкой и нехотя согласился.
— Ну, если только на хранение. Надеюсь, это не темномагический артефакт? Чары министерства их тоже обнаруживают.
На пергаменте в дополнение к губам показался розовый язык, который облизал их, как бы в нерешительности, словно Белатрисса соображала, подходит ее «нечто» под понятие темномагического артефакта или нет.
— Нет. Это не артефакт.
— Ну, тогда присылай, — директор нехотя махнул палочкой в сторону камина.
Пергамент тут же вырвался из рук директора и прилип к его щеке. С ужасом Дамблдор осознал, что его худшие опасения подтвердились, и сейчас эта жуткая чертовка целует его в приступе благодарности!
— Прекрати, Белла, — почти заскулил он, с трудом отдирая пергамент от щеки.
Теперь на пергаменте кроме раскрасневшихся губ появился еще и нос с бурно раздувающимися крыльями, который всхлипнул, как бы от избытка чувств.
— Спасибо, спасибо, спасибо… — горячо шептали губы, пока Дамблдор остервенело тер свою щеку ладонью.
— Белла, это было совсем лишнее… — начал он укоризненно.
— Заткнись! — грубо оборвала его Белатрисса, мгновенно сменив настроение и манеру общения на своеобычную. Нос с пергамента исчез. — Учти, Альбус, что ты теперь мне за него головой отвечаешь! Не дай Мордред, если что-то с ним случится — я лично выдеру тебе бороду до последнего клочка!
— Вот и делай людям добро после этого…
— Плевала я на твое добро! Ты согласился помочь и это главное! Я отправляю его, давай принимай, а то авроры совсем близко подобрались…
Губы резко пропали на пергаменте, словно их хозяйка отпрыгнула назад. И тут же из середины листа ударил красный луч, и, разорвав пергамент в клочья, угодил в беззаботно насвистывающего Фоукса. Насест разлетелся вдребезги, а сама бессмертная птаха вспыхнула, как нефтяной факел.
Дамблдор вскочил и добрых пять минут поливал водой из палочки задымившийся потолок и ругающиеся портреты из верхнего ряда.
— А у них там целое сражение, — отметил он вслух, — все неймется министру…
За спиной сверкнула фиолетовая вспышка в камине. Дамблдор нехотя оглянулся и застыл в изумлении, приоткрыв рот.
В темном зеве камина, вцепившись ручонкой в закопченную медную решетку, стоял темноволосый малыш в дорожном плащике с капюшоном. На вид ему было года три, а может быть и меньше. Под мышкой у него была зажата небольшая игрушечная метла и такой же игрушечный меч. На плечах, словно ожерелье серебрилась небольшая змейка с изумрудными глазками, видимо, тоже игрушечная. Из рукава плаща торчало что-то напоминающее ручку волшебной палочки. Игрушечной разумеется. Было ясно, что во время поспешной эвакуации ребенок нахватал себе тех игрушек, до которых успел дотянуться. Видимо это были самые дорогие для него вещи.
Директор умильно улыбнулся малышу.
— А кто это у нас такой маленький? А кто это у нас такой сладенький? — заблажил он, рассчитывая расположить к себе малыша.
Кстати, это девочка или мальчик? Одет как мальчик, но в этом возрасте наряд обманчив.
— Я не маленький! — громко заявил малыш, с подозрением уставившись на белую бороду Дамблдора. — И я не сладенький. Я какаю!
Альбус на мгновение оторопел, а потом внимательнее всмотрелся в уверенное и сосредоточенное выражение лица мальчишки. Его вдруг посетило предчувствие крупных неприятностей. И к Трелони не ходи…
Директор, наконец, связал концы с концами и тяжело вздохнул. Перед ним стояла уменьшенная копия Тома Реддла. Того самого, что он увидел в лондонском приюте много лет тому назад. Только следовало учесть, что теперь эта копия была ментально умножена еще и на "выдающуюся" наследственность Белатриссы Лестрейндж.
М-да-а-а-а.
К нему прибыл юный отпрыск Тома и Беллы, появлению которого на свет директор сам и поспособствовал несколько лет тому назад, вот так же в Рождество соединив уцелевшие части души лорда Воландеморта…
Часть вторая
Семья Воландемортов жила странной жизнью…
Стоп! Перечитал фразу и самому смешно стало: «семья воландемортов», блин.
Хе-хе…
Тогда так.
Семья Реддлов жила странной жизнью…
Опять не то. Белатрисса Реддл? Глупее не придумаешь.
Остается только один вариант…
Семья Тома Реддла и Белатриссы Лестрейндж жила странной жизнью…
Коряво, но точно.
Итак, семья Тома Реддла и Белатриссы Лестрейндж жила странной жизнью.
Не желая покидать магическую Британию, они были вечной мишенью министерства, которое не хотело и слушать дамблдоровские бредни о ритуале соединения частей души и прочего антинаучного шарлатанства, намешанного вокруг мифических хоркруксов.
И потом, позвольте! Даже если подобное соединение частей души и состоялось, то какое отношение это событие имеет к закону? Жертвы павшие от руки Воландеморта ожили? Ущерб их семьям возмещен? Пострадавшие за две магические войны испарились?
Нет!
А раз нет, то «лекс дура сет лекс»! И плевать, нравится это кому-то или нет. Закон есть закон. И дурацкий закон — это все равно закон. А законы должны исполняться! Мало того, что этот принцип нравится магическому сообществу, так кроме того за его исполнение еще и зарплату платят половине министерства, и Визенгамоту в полном составе!
Короче, ловля Воландеморта и его страшной сообщницы шла непрерывно, как волны в «ревущих сороковых» широтах океана. С взлетами и падениями по интенсивности, но постоянно и неотвратимо. Бронзовая баба с завязанными глазами, с мачете в одной руке и рыночным безменом в другой ждала, когда к ее ногам бросят беглых злодеев для свершения правосудия.
«Беглые злодеи» в лице Реддла и Лестрейндж не торопились к ней на свидание, прекрасно понимая, что весь широкий спектр наказаний, предусмотренный магическим законодательством, применительно к ним давно уже сузился до вульгарного Поцелуя дементора!
К тому же ситуация осложнилась беременностью Белатриссы. Это сразу вычеркнуло из списка возможных способов ухода от погони полеты на метле и Пузыреголовое заклинание при бегстве морем или, скажем, болотом. Перечень возможных убежищ соответственно тоже сократился.
Впрочем, супруги недолго были в затруднении. Они достаточно быстро нащупали практически безотказный прием сбивать погоню со следа под названием «приходите вчера».
Стоило в отдалении завонять гуталином аврорских сапог, как украденный в свое время Малфоем Маховик Времени исправно переносил их на сутки назад. Прятаться сами от себя они быстро перестали и даже обменивались приветствиями и ценной информацией при встрече со своими вчерашними двойниками.
Темный Лорд, виноват, Реддл одно время даже пристрастился выпивать с вчерашним собой стаканчик огневиски, но Белла заявила, что не потерпит, чтобы отец ее будущего ребенка глушил крепкое спиртное сразу в два горла! Поэтому при встречах Тома сегодняшнего и вчерашнего между ними происходил лишь ментальный обмен на тему, что когда-нибудь они наверстают упущенное, «когда ЕЁ не будет».
Белла видела эти перемигивания, но помалкивала, памятуя о взрывном характере своего суженного, опасаясь перегнуть палку.
А очень просто. Пошлет ее на три магические буквы и будет выпивать не только с собой вчерашним, но и с собой завтрашним. А при таком раскладе и до белой горячки недалеко…
Такие усложненные встречи действительно несколько раз происходили, и опасения Беллы имели под собой некоторые основания.
К тому же однажды вчерашний Том шлепнул ее по заднице, и она не возмутилась, спутав его с Томом сегодняшним. И сразу получила выговор от одновременного себе мужа, что он не потерпит никаких вольностей, а тем более промискуитета со своими вчерашними или завтрашними версиями. Что каждая ментальность сиюмгновенна, и он вчерашний это уже не он. А о нем завтрашнем и вообще разговора быть не может.
С того дня несчастная Белатрисса стала с 00-00 часов ставить на мужа магическую метку, чтобы не спутать его с разновременными двойниками.
Впрочем, эти релятивистские встречи были не столь продолжительны и утомительны, чтобы уж очень портить им жизнь.
Но вот их движение во времени изрядно затормозилось. Постоянные прыжки в прошлое, где они все знали и были в уверенности, что смогут спокойно подготовиться и скрыться, постоянно тормозили их скорость относительно общего мирового потока времени. Прикинув количество перемещений за истекший год, они убедились, что по своему личному календарю они прожили целых полтора. Таким образом, когда Белла благополучно разрешилась от бремени, срок ее беременности по прямому току времени составил всего пять с половиной месяцев.
Дальше — больше.
После рождения малыша Том и Белла удвоили осторожность. Теперь уже не просто при опасности, а при малейшем намеке на нее Маховик Времени пускался в ход. Они все больше и больше замедлялись в потоке времени, пока соотношение между физически прожитым временем и календарным не достигло соотношения один к двум.
За один календарный год они физически проживали целых два! И младенец вместе с ними.
Соответственно через календарный год его реальный возраст составил уже два года. А через два года составил бы четыре, но тут их накрыли по-серьезному.
Как ни туповаты были авроры, но собранная ими за сотни неудачных попыток задержания информация попала-таки в руки умному человеку, который сумел разгадать тайну загадочных исчезновений преступников из-под носа преследователей.
Авроры обиделись.
Не разозлились, не прогневались, не пришли в ярость, а именно обиделись!
Они были более высокого мнения о своих противниках и не ожидали от них такой неприкрытой трусости. Это что же получается? Они столько лет гоняются за страшными врагами. А враги их и убивать не собираются, а только шныряют по всей стране, подкручивая дрожащими руками краденый Маховик Времени?
Обидно, бля! Что же это они от Того-Кого-Нельзя-Называть даже Аваду получить недостойны?
Оскорбленное в лучших чувствах руководство аврората перешло на двухсуточные операции, а потом и на трехсуточные. Причем в течение этого времени район проведения операции законопачивали наглухо. Авроры падали с ног от усталости, но не сдавались.
Белла и Том были вынуждены вновь сесть на метлы и при необходимости купаться в болотах. Но для малыша это чуть не закончилось трагически, когда магическая ловушка авроров высосала магию из наложенного на него защитного заклинания, и маленький чуть не захлебнулся.
Белла пришла в ужас и уговорила мужа разрешить ей устроить сына на несколько дней в Хогвартс. Нужно было оторваться от преследователей и выработать новую тактику защиты.
Все переговоры с Дамблдором она взяла на себя…
Результат их нам уже известен.
И вот что сказали родители своему юному отпрыску накануне отправки в Хогвартс.
Папа Том поставил сына на стол перед собой и строго погрозил ему длинным тонким пальцем:
— Сын мой! Извольте выбирать себе правильных друзей! Я попрошу, чтобы за вами присмотрел ваш двоюродный кузен. Вы узнаете его по белым волосам. А с другими знаться не смейте. Особенно опасайтесь черноволосого человека со шрамом на лбу! Вы поняли меня?
Малыш с самым серьезным лицом покивал головой. Удовлетворенный понятливостью сына Реддл отправил его к матери. Сработавшие сигнальные чары внешнего пояса охраны предупредили его, что авроры уже близко.
Мама Белла, в спешке настраивая Сквозное зеркало для вызова директора Хогвартса, давала одетому и собранному в дорогу сыну последние инструкции:
— Сыночек, увидишь там дядю всего белого и пушистого — не верь ни единому его слову! Дружи лучше с дядей, у которого черные волосы. Он тебя никогда не обманет и не предаст! Запомнил?
Малыш кивнул. Потом наморщил лобик и сердито топнул ногой.
— А папа сказал не так! У которого волосы черные и лоб с трещиной, тот плохой!
— Какая трещина? — рассеяно отозвалась мать. — Он про морщины наверное говорил. У того дяди просто морщины на лбу. Он хороший.
— А папа сказал — плохой!
Нарцисса уже вовсю общалась с Дамблдором. Мелкий отпрыск подергал ее за руку с зажатой в кулаке палочкой, но ничего не добился.
В этот момент внизу загрохотали удары заклинаний. Том Реддл вступил в схватку, предупредив Белатриссу, что у нее пара минут не больше.
Белла схватила малыша и затолкала в камин.
Тот в отчаянной попытке уяснить себе противоречивые требования родителей, успел спросить:
— А плохой дядя может быть хорошим дядей?
— Нет! Плохой всегда плохой, а хороший всегда хороший.
Беллатриса швырнула в зев камина пригоршню Летучего пороха и поспешно крикнула:
— Хогвартс!
И вспышка фиолетового пламени унесла сбитого с толку малыша в самую знаменитую школу чародейства и волшебства магической Британии...
