Глава 1Высыпалась.
− Глаза опять воспалённые, красные, смотреть страшно! Машк, ты хоть иногда высыпаешься?
− Что? Высыпаюсь? Куда высыпаюсь? − рассеянно отозвалась девушка, вырванная вопросом из дрёмы.
− Понятно всё с тобой, небось ночи напролет по танцулькам бегаешь. Приехали. Соберись и высыпайся уже из машины, − добродушно посмеиваясь, сообщил кареты скорой помощи.
Молодая фельдшер, встрепыхнувшись, подхватила большой чемодан.
− Какие танцульки, дядь Федь, экзамены в мед институт на носу, − ответила она водителю, неловко открывая дверь и, ударившись лбом о дверной проём, поспешно выпрыгнула из машины на серый асфальт. Девушка, из-за своей неуклюжести подвернув ногу, плашмя упала, ударилась оземь и без того исстрадавшейся головой и потеряла сознание.
***
Темнота вокруг отступала неохотно, сопровождая свою капитуляцию жутким гулом. Голова нещадно болела и карусель, на которой она каким-то образом оказалась, всё никак не желала останавливаться, укачивая Машу до тошноты. Суммировав симптомы, фельдшер пришла к выводу, что у неё банальное сотрясение мозга.
-Это хорошо, - решила она, - однако, знания, что всю неделю старательно впихивала в пухшую от них голову, чуть утрамбуются.
Ещё и дядя Федя, словно не зная, что пострадавшим от удара по голове нужен покой, грубо и бесцеремонно тряс её за плечи. С трудом открыв тяжелые припухшие веки, Маша постаралась сфокусировать взгляд. Перед глазами маячило и расплывалось лицо, которое дяде Феде никак принадлежать не могло. Дядя Федя - пожилой мужчина, смуглый, с неровным водительским загаром, с мягкими чертами лица и очень добрыми морщинками у глаз от частых улыбок. Тип, что тряс её, определенно не был улыбчив. Мрачный бледный субъект, сдавив ей плечи своими тонкими костлявыми пальцами, навис так низко над девушкой, что почти задевал её лицо своим огромным носом.
− Поппи, что с вами произошло? − требовательно вопрошал носатый.
- Кто-кто? Сам ты поппи, − мысленно в сердцах возмутилась девушка, но вслух лишь взмолилась:
− Воды...
− Акцио! − воскликнул этот непонятный субъект и ловко поймал прилетевший из ниоткуда ему прямо в руку стакан, склонив над тарой короткую указку, сказал, − Агуаменти, − и стакан наполнился прозрачной жидкостью.
Ёлочки - метёлки! Что здесь творится, она тут подыхает, а этот тип фокусами её впечатлить удумал. Но, надо признать, выглядело эффектно. Недоверчиво понюхав содержимое, принятого из его рук стакана, Маша сделала маленький глоток. Вода, - пришла она к вполне предсказуемому выводу и жадными глотками допила остальную живительную влагу.
Только всё перестало двоиться в глазах, девушка тут же стала украдкой осматриваться. Окружение напрягало своей необычностью, даже вычурностью. Этот незнакомый фокусник был одет в черный балахон, в котором сильно смахивал на великовозрастного гота. Обстановка вокруг была диковинной и напоминала декорации средневекового замка. Да и в общем чувствовала себя девушка как-то не так, как обычно. Впрочем, последнее как раз было легко объяснимо последствиями недавнего сотрясения.
− Мадам Помфри, вы достаточно пришли в себя, чтобы соизволить подняться? − упорствовал странный тип.
− Значит, не показалось, − тихо себе под нос озвучила очередное умозаключение Маша. − Он принимает меня за кого-то другого.
− Поппи, вы решительно не в себе. Где у вас хранится Бодрящее зелье? − должно быть, вопрос он задал риторический, раз не дожидаясь ответа, поднялся и принялся рыться в каком-то стареньком серванте.
− Милейший, не будете ли вы столь любезны объяснить мне, какого ёжика-в-иголочках тут происходит и что вы из себя строите? − начала девушка мягким и вкрадчивым тоном, каким действительно стоит разговаривать с душевнобольными, но не выдержав сорвалась на крик: − Какое ещё зелье?!
А потом совершенно нелепо застыла, шокированная радикальным изменением собственного голоса. Ошибки быть не могло, голос был чужой - сильно взрослый и совсем не её. Медленно подняла свои руки на уровень глаз, рассматривая совсем чужие морщинистые кисти. Резко прижала ладони к лицу и суматошно ощупала чужие, совсем не знакомые: щёки, нос, подбородок, лоб, жёсткие волосы, торчащие из-под абсурдного головного убора. Импульсивно сорванный, головной убор при осмотре оказался белым чепцом с острыми углами и чем-то вроде шлейфа. Чепец вкупе с длинным серым платьем и белоснежным передником ни с чем, кроме католических монастырей, у девушки не ассоциировался, потому тихое обречённое: "О, ягодки-малинки, я монашка!" вырвалось у неё само собой.
Носатый, всё это время стоящий поблизости и нависающий над ней, очень саркастично заявил:
− Поппи, мне лестно, что вы решили именно меня посвятить в столь интимные подробности своей личной жизни, тем не менее, я просто обязан предложить вам отправиться в постель.
После такого предложения любая бы невольно бросила оценивающий взгляд на столь самонадеянного мужчину, что, собственно, девушка и сделала. Весь в чёрном, бледный, носатый, патлатый , то есть совсем не мой тип, - недолго рассматривая, повторно признала она. Тем временем, "не её тип", очевидно, устав ждать, не галантно предложил ей руку, а сам, довольно-таки грубо ухватив под подмышки, оторвал её от пола и почти волоком дотащил до узкой кровати, куда и сгрузил. А пока она размышляла над бесцеремонностью некоторых субъектов, ещё и силком споил ей премерзостную жижу.
− Это Умиротворяющий бальзам. Полагаю, вам сейчас лучше отдохнуть, я зайду к вам попозже.
"Отдохнуть - это хорошо" - мысленно согласилась Маша, затягиваемая в спасительный сон.
***
Сознание девушки выплывало из дрёмы медленно, почти томно. Она ощущала себя выспавшейся и отдохнувшей впервые за всё то время с начала подготовки к вступительным экзаменам, мысль о которых заставила её мигом проснуться окончательно и буквально подскочить на месте. Но стоило Маше увидеть уже знакомый интерьер, как воспоминания обрушились на неё лавиной, сметая утреннюю негу и зарождая в ней панику. Собрав в кучу всю информацию и проведя её первичный анализ, девушка постановила, что случилась какая-то невероятная вещь, из разряда тех, что описывают в книгах и фильмах, и она попала назад в прошлое. Дикое средневековое прошлое, где её могут сжечь на костре, приняв за ведьму, если она будет выделяться среди других. В обычной жизни не выделяться среди остальных не составило бы для Маши никакого труда. Выросшая в обычной среднестатистической семье, закончив школу хорошо, но без медалей, она уехала из родного рабочего поселка в город и поступила в медицинское училище, отучившись где, устроилась работать в скорую помощь фельдшером и теперь готовилась поступать в медицинский вуз. А потом отправилась на вызов, который никто не желал брать, так как бабулька уже всех сотрудников скорой замучила, минимум раз в неделю набирая ноль-три, выдумав себе болячки. Удар. Очнулась, и вот.
Нужно узнать, кто я, где я и какой сейчас год, - гонимая этой мыслью, Маша спешно поднялась с постели и принялась исследовать помещение, первым делом на предмет наличия санузла. Дверца в искомую комнату нашлась, но и тут не обошлось без сюрпризов. Огромное зеркало над раковиной отражало вовсе не её, обычную молодую девушку, а какую-то старуху в странном одеянии. И это вовсе не была её более взрослая версия, на что явственно указывало полное отсутствие общих черт.
- Если рассуждать логически, при всяких перемещениях во времени, человек не может стать совсем другим, значит, я попала в другого человека. Очевидно, что это какое-то испытание, которое должно меня чему-то научить или даёт шанс что-то исправить. Осталось выяснить, что именно, сделать это и я снова окажусь дома, - утешила себя девушка.
Дальнейший осмотр комнат показал, что она находится в неком подобии больничного лазарета, что немного её обрадовало, так как быть медсестрой ей было гораздо привычней и проще, нежели монахиней. Большие окна, несколько кроватей с тумбочками, стулья вдоль стен, белые ширмы и серванты с многочисленными склянками - определенно в её представлении это было больше похоже на общую палату, чем келью. За неприметной дверью была жилая комната. И судя по вещам в гардеробе, это были её личные покои с огромной кроватью под балдахином, высоченными книжными полками и настоящим гигантским камином. Порывшись в столе, девушка обнаружила детскую картотеку, с чего логично предположила, что теперь она педиатр при каком-то учреждении. Судя по виду из окна, это либо элитный детский лагерь, либо частная школа-пансион, иначе зачем бы им выстраивать такой исполинский замок и иметь штатного врача.
В дверь постучали. Поборов желание спрятаться, словно застигнутая на месте преступления, она решительно сказала:
− Войдите.
И почти обрадовалась увидев в дверях уже знакомого носатого типа.
− Поппи, вам, я вижу, уже лучше? Теперь мы сможем провести инвентаризацию медикаментов, обсудить, запасы каких подходят к концу, чтобы я имел представление, какие зелья мне следует сварить?
- Вот же назойливый тип! Яду себе свари, - беззвучно буркнула себе под нос новоиспеченная педиатр.
− Милейший, а почему бы вам... − начала Маша, но закончить фразу ей не позволил тип, металлическим тоном чеканя каждое слово, он потребовал:
− Мадам Помфри, потрудитесь впредь не использовать в мой адрес столь фамильярные обращения. "Профессор Снейп", в крайнем случаем, просто "Снейп" будет более, чем достаточно.
Девушка мысленно поддержала беседу с Просто Снейпом: "Приятно познакомиться. Маша. Просто Мария. Тьфу, то есть теперь уже мадам Поппи Помфри."
Но вслух лишь покладисто кивнула, низко опустив голову.
***
Снейп писал пером, самым настоящим, вроде гусиного, прямо макал кончик в чернила и с привычной лёгкостью карябал свои каракули в свитке. Поппи, смирившаяся с тем, что она уже не Маша, первое время ещё пыталась запомнить расположение и названия многочисленных зелий и микстур, но вскоре признала это занятие бесперспективным и лишь пассивно следовала за Снейпом от серванта к серванту. Утешало её то, что на большинстве пузырьков были этикетки или бирки с латинскими названиями сих препаратов. Снейп изредка бросал в её сторону подозрительные взгляды, но никак не комментировал её безынициативность, потому сильно эти взгляды Поппи не трогали. Гораздо больше её волновал вопрос пропитания. Где тут достать еду? Не по грибы же на ночь глядя идти. Взглянув в окно, Поппи как раз заметила в сумерках густой темный лес. Будто прочитав её мысли, Снейп, сворачивая пергамент, поинтересовался:
− Поппи, вы планируете спуститься к ужину в Большой зал или заказать у домовиков ужин в свои покои?
− В зал! − решительно озвучила свои намерения Поппи, попросту, не поняв, о каких домовых он толкует. − Вы могли бы меня проводить, а то после падения я ещё не полностью пришла в себя?
− Да, я заметил вашу бледность и растерянность, потому я и сам хотел предложить вам свою кандидатуру в качестве эскорта,
− заявил Снейп, придерживая для Поппи дверь.
***
Как ни старалась Поппи запомнить дорогу, поплутать в лабиринтах этих безликих коридоров с серыми каменными стенами, многочисленными дверьми, путанными лестницами и тупиками ей пришлось порядочно долгое время. Уже укладываясь в свою роскошную кровать, прячась под удивительно мягким одеялом, Поппи решила, что нужно подружится с местной нечистью. Нет, не Снейпом, с домовыми, о которых он толковал. Ибо каждый раз предпринимать столь дальнее путешествие за едой было бы проблематично, а кушать ей хотелось желательно не меньше трёх раз в день. Да ещё и в зале все такие странные, будто актеры фильма о короле Артуре. Зевнув, Поппи немного помяла подушку и, свернувшись калачиком, заснула, подложив ладошку под щёку.
