Солнце

Глава 1

«Мы устроим на улице танцы
у всех на виду»
Он протягивает мне руку. Я смотрю не то на Него, не то на призывно открытую, теплую ладошку.
Летний парк, чей-то чересчур громкий смех, и мы – мы повсюду, много нас, чересчур много его. Много настолько, что остального мира кажется маловато.
Моя неловкость все вечно портит, но Богтымой, как приятно думать, что он к этому привык, и его это не раздражает. Я могу наступать на ноги, не попадать в такт несуществующей музыки, а он все равно крепко держит меня за талию. Я чувствую его дыхание. А мне хочется кричать, кричать от счастья и от восторга.
Я много видела фильмов: сопливых таких, с изобилием душещипательных моментов, с красивыми словами, что говорят в нужные моменты; но когда это происходит со мной, я не могу вымолвить ни слова.
Но больше всего я не могу поверить, что это действительно происходит.

«…Ты надела вечернее платье…»
Он идет рядом. Я не знаю, почему именно сегодня, не знаю, почему всё так, будто ничего не было «до». Он просто идет рядом, шутит, и смотрит на меня, и мое сердце выпрыгивает из груди.
Это был лучший поход в кино в моей жизни, пусть даже сам фильм – полная чепуха. Он держит меня за руку, гладит пальцы, а я таю, и, кажется, через пару минут, меня можно будет отскребать с асфальта.
Выбирая самую длинную дорогу, я не хочу его отпускать. То есть вообще. То есть совсем.
Странно, что когда он обнимает меня, я думаю, что не зря я надела свое любимое платье - оно приносит удачу.
А когда в тени каштана он немного приостанавливается, намереваясь меня поцеловать, я думаю, что дело отнюдь не в платье.

«..И солнце переоделось в луну..»
Я не знаю, почему я отворачиваюсь в последний момент. Не могу сказать, что боюсь его или факта поцелуя с ним. Просто мне кажется: стоит дать слабину, и он исчезнет. Снова.
И я иду дальше.
А на берегу пути назад нет, и я посылаю все к чертям. Губы у него мягкие, податливые, и он так крепко меня прижимает к себе, что все мои страхи улетают в печную трубу.
Мне кажется, мне не нацеловаться. Губы уже болят, ноги немеют, а я хочу еще и еще. Как люди вообще останавливаются?
Мне его постоянно мало, когда вот он – весь, бери, а у меня что-то щемит внутри. Жадность, наверное.
Сколько километров мы прошли за этот вечер – загадка. Пруд-поле-закат-потом снова пруд.
А сейчас с нами луна, освещающая мой двор.
Когда мы стояли и смотрели на закат, я думала, что вот оно – начало нового; теперь, глядя на луну, я думаю, что не стоит начинать то, что обречено на конец.

«Будет жаркое лето в этом году»
Он держит меня, когда я спотыкаюсь. Он называет меня самым ласковым вариантом моего имени и одевает, когда сам же и раздевал.
..Но когда я вижу расческу, принесенную специально для меня, у меня нет слов.
У меня просто нет слов от его заботы обо мне, и просто от того, какой он.
Я тупо смотрю на расческу, пытаюсь что-то сформулировать, но в итоге не говорю ничего, кроме «Спасибо».
В бане жарко, но от нашего буйства в душе жарче вдвойне.
Но вот приезд его родителей и страх быть пойманными с поличным отрезвляет лучше тонны холодной воды.
Меня не перестает поражать его спокойствие или способность скрывать волнение.
Он сидит, смеется над тем, как я сушу волосы и учит меня играть в нарды. И все еще такой терпеливый, собранный, что я ощущаю себя такой глупой, и не понимаю, почему он – со мной.
Мне жарко настолько, насколько никогда не согревалась.


«Если птицы летают так низко –
То это к дождю»
Когда одногруппница покупала мармеладки своему парню, я ей немного завидовала, и обещала себе, непременно обещала – когда у меня будет мальчик, я буду для него самой хорошей во всех отношениях.
И вот у меня в пакете сумка с мармеладом, автобус едет вперед, а дома меня ждет мой мальчик, без сомнения, любимый.
Мне так хочется увидеться, мне так хочется его, и я так чертовски устала считать дни в неделях, что хочется выскочить из этого чересчур медленного автобуса и понестись вперед.
И я до последнего надеюсь, что тучи на небе – дефект стекол автобуса, но когда хлещет ливень и гремит гром – я больше не могу себя обманывать.
И я реву от того, что мы не увидимся еще неделю, что это дурацкий дождь все испортил, что я вся промокла, и что винить в этом некого.
Но больше всего меня цепляет его реакция: скорее шутливая, нежели расстроенная. Я впервые за все время снова вспоминаю, что ему может быть все равно. И, черт возьми, это так обидно.

«..И только солнце знает, как надо светить»
Мы не виделись уже недели две, и по-прежнему как-то не расцветает.
Нет, я все понимаю, и ни капельки на него не обижаюсь. Я даже догадываюсь, что его родители и дела прикладывают к этому не последнюю руку.
Я просто скучаю – вот и все мои оправдания.
И чтобы выпустить пар и немного отвлечься, мы с подругой колесим на велосипедах по памятным местам с хорошей дорогой.
Солнце начинает садиться, когда я достаю телефон и вижу его сообщение.
И меня как ветром дует по трассе. Я лечу на максимальной скорости, злю водителей и собираю все кочки. А через двадцать минут над моими сборами уже посмеивается мама.
Когда солнце исчезает за горизонтом – я окончательно и бесповоротно счастлива.


«Как только снег растает,
У нас будет вода»
Он все еще греет мне руки. Как тогда, у Храма, когда еще ему было четырнадцать, а мне – шестнадцать. Кажется, это было сто лет назад, а с тех пор вроде мало что и изменилось.
Я кладу голову ему на плечо, смотрю на его профиль. От света фонтана в его фисташковых глазах играют блики, губы образуют правильную дугу улыбки, и ему очень идут пиджаки.
Когда я называла его «моим мальчиком» я не указывала на возраст, каким я Его немного поддостала уже, я просто.. Хотела, чтобы он правда был моим.
Я не слушаю, что трещат его друзья, я просто смотрю на него, но тем не менее улавливаю тихое и заговорщическое:
- Купи ему цветов на выпускной.
- Разумеется.
Я улыбаюсь. Неужели им всем понятно, что больше мы не увидимся?
Меня трусит совсем не от холода и не от брызг фонтана, а от осознания, что это – конец, финал, финиш – впереди осень, и меня бьет дрожь.
И я смотрю на него, запоминаю каждую морщинку и изгиб ресниц, чтобы не забывать. Потому что это – последний раз.

«Как только снег растает,
У нас будет вода»
Осень в этом году удалась на редкость мерзкая – духота выжимает, точно старается удержать лето, которое уже давно умерло в желтых листопадах.
К черту тепло!
Но меня никто не слышит, потому что я не кричу.
Я делаю, что должна и как должна: учусь, приезжаю на выходные, опять учусь.
Вот сегодня, например, к этому разнообразию добавился еще и поход в магазин. А на улице – жара, аж тошно.
Я не ожидаю встретить его, но, разумеется, встречаю. Он на пороге своего дома, с родителями, здоровается.
Такой живой, целый.
Я тоже здороваюсь, но два следующих определения ко мне, увы, не подходят.
До зимы еще далеко, а мы уже – во льду.


«Как только снег растает,
У нас будет вода»
Отопление в городе меня убивает. На дворе декабрь, но настоящих холодов еще не было, а мне не хватает трех одеял, кучи свитеров и тонны носок.
Отогреваюсь я только дома, да и жарко мне исключительно от объемов того, сколько мне надо выучить.
И, когда я приезжаю, провожу все время за письменным столом, перекидываясь парой фраз с мамой.
Она считает нужным рассказывать мне о нем – а сегодня она говорит, что на его пороге сидят две кошки. Ну, то есть, я бы предпочла этого не слышать.
Я помню тот маленький серый комочек: как он приносил его мне, котенок спал на коленях, а к концу лета он сказал, что его отправят из дома за поиском новых добрых рук.
И я часто отождествляла себя с котом: нас обоих выбросили на поиски других хозяев.
А на деле получилось, что выкинули исключительно меня.
Что-то меня знобит. Надеюсь, однажды я окончательно замерзну.


«Слышишь, ругаются люди в соседней квартире…»
Когда мне говорили, что стены в городских домах тонкие – я не думала, что это еще мягко сказано. Теперь я сомневаюсь, что стены вообще существуют.
По пятницам я вовсе не могу спать: крики, звук бьющейся посуды, плач ребенка. Я не понимаю, почему, после года таких концертов, они не разойдутся, и упорно продолжают мучить и себя, и дочку.
Меня тошнит от них.
Хочется заткнуть уши и стереть память об этих ссорах. Но меня это не касается, поэтому я просто утыкаюсь в подушку и обещаю себе, что никогда-никогда из моей квартиры не будут доносится такие звуки.
…А голос у него спокойный, ласковый. И терпения – немерено. Я действительно не представляю, что он способен ругаться. А когда я слышу, что он хочет иметь большую семью – я и вовсе не сомневаюсь.


«Выходит, что мы не одни в этом мире..»
Первый раз вижу у нас столько ворон. Они галдят, садятся на ветки и тут же снова взлетают.
На горизонте – тучи, серые такие, тяжелые, но вреда от них не будет: потому что они рассеиваются или потому что он обнимает меня за талию и рассказывает о том, как он будет президентствовать.
Я специально не смотрю на него – потому что он чересчур близко, а мне надо сохранить хоть крупицы разума, чтобы внятно поддерживать разговор.
Одной рукой он обнимает меня, второй гладит мои пальцы. Я ощущаю себя взрывоопасной.
Рядом то и дело пробегают дети, а девочка на самокате тормозит на соседней лавке и начинает что-то лепетать. Я чувствую, как он улыбается, наклоняясь ниже, откидывает мои волосы, и его дыхание щекочет мочку уха. Я взрываюсь. И поворачиваю голову.
Мы уже не видим, как за девочкой приходит мама, и совершенно бесстыдно целуемся на их глазах.

«Лежим.. Я – у стенки, ты – с краю,
Я тебя не люблю, я тебя обожаю»
Мне абсолютно все равно, что пруд ночью – не лучшее укрытие. И мне все равно, что в любой момент сюда может прийти кто угодно. Думаю, ему тоже все равно на такие мелочи.
И мне так же плевать, когда я стягиваю платье. Я хочу раствориться в нем вся, без остатка.
И он прижимает меня к себе с неменьшей силой, и это, пожалуй, самое прекрасное из всех чувств.
Когда я сверху, его почему-то волнует, не замерзла ли я. О том, что я могу вспыхнуть, как подожжённый факел, он почему-то не догадывается.
И я почти говорю ему, что люблю, но вовремя выдыхаю.


«И только солнце знает, как надо светить»
Он приносит мне розы. Я совершенно не умею принимать цветы, как и много чего еще не умею, и у меня все опять не так.
Цветы остаются дома, а мы идем гулять. Он, как всегда, крепко держит меня за руку, чтобы я не спотыкалась, не оступилась или еще для чего-то.
Я, бесспорно, очень люблю нашу улицу. Все на ней такие знакомые и свои, что можно с каждым здороваться, называя по имени.
И, хоть я никогда не догадывалась, насколько я тщеславна, мне так хочется, чтобы нас увидели все бабульки, сидящие на лавочках, и шныряющая туда-сюда молодежь. Будто я хочу похвастаться: смотрите, Он – мой!
И мы идем рядом, когда навстречу движутся учителя нашей школы. Не знаю, преподавали ли они у нас, но в маленьком поселке все знают всех, и они не воздерживаются от комментария:
- Какая красивая пара!
Если бы я была павлином, я от гордости распушила бы хвост.

«Когда лед растает,
Из нас будет вода»
Я так устала. Кажется, что смертельно устала. Я хочу только спать, постоянно спать – вот и всё. Впереди экзамены, и подготовка к ним мучительнее несдач.
Зачем-то меня дергает оторвать нос от талмудов по анатомии и взглянуть в окно. Зрение мое отвратно, но интуиция ох как хороша. Я уверена, что черная расплывшаяся точка по другую сторону дороги – это он.
И я спешу в последнюю комнату, где обзор лучше. И стою, пялюсь на то, как он чистит снег возле дома, пока окончательно не темнеет. Это так странно: знать заранее все его движения, к которым успела привыкнуть, и ощущать, насколько он теперь далек, хотя по сути, нас разделяют стекло и пара десятков метров.
А потом я сижу на полу, думаю, думаю, а в голове – пустота.
Какая связь между снегом и нашими отношениями?


«Когда лед растает,
Из нас будет вода»
Февраль растекается водой по ледовым тротуарам, пережитой сессией и полным бездельем. Я дома. И дома все должно быть хорошо.
Я обожаю понедельники, в которых никуда не надо идти. Как, например, сегодня – из теплого дома выхожу только к вечеру – встретить маму с работы.
Я смотрю на воду под ногами, поднимаю глаза и вижу его. Как это странно – на лице не дергается ни одна мышца. Я выдыхаю, опускаю глаза на воду под ногами. И вновь смотрю на него.
Он тоже смотрит в мою сторону, но смысла это не имеет: «мы» стали водой, что хлюпает под ногами.


«Как только лед растает,
Из нас будет вода»
Одна из моих любимых забав - представлять, что этого не было.
И лучше бы действительно - не было.
А так же не было бы этого адского города, незаконченных дел, лживых людишек и мерзких дней. И меня заодно тоже не было бы.
Я в порядке.
В каком-то чертовском порядке: моя учеба напоминает вечную сессию, мое настроение не планирует расцветать, и я движусь в ритме маятника: день-ночь, учеба-дом, я-не я.
Изредка звонит друг, а мои рассказы ограничиваются этими замкнутыми кругами, о чем он каждый раз сообщает фразой: "Скучно ты живешь".
Так же изредка в окно заглядывает луна - я ей теперь верю и больше никогда не начну то, что обречено на провал.
Я не развожу соплей - у меня и без этого дел навалом. Но впредь не подходите ко мне, не надо.
Потому что я теперь за стабильность.
Потому что мое утро начинается с фразы "спокойная как вода". И я вправду вода, в которую превратилось и лето, и снег, и лед, и я плыву по течению.
А вот Аляска молодец - выбралась из лабиринта. Интересно, а выход в мое "Великое "Возможно"" так же - быстро и по прямой?(**)


* - Никаких отношений к реальности события и персонажи не имеют. Мы же помним, что все совпадения абсолютно случайны?
** - Тут отсылка к книге Джона Грина "В поисках Аляски".