Глава 1Он открывал двери одну за другой в поисках тихого места. В голове шумело от выпитого и слишком громкой музыки. В главном зале театральная труппа вместе с начальством отмечала завершение сезона. Куда бы ни пошел Егор, его везде встречали одобрительными возгласами и дружескими похлопываниями по спине. Поначалу внимание ему льстило, но с каждым выпитым стаканом отчего-то становилось тяжелей.
За очередной дверью его встретила долгожданная тишина. Егор заморгал, привыкая к темноте. Тусклый свет из маленького оконца еле освещал комнату, похожую на кладбище забытых вещей. Оставленные словно второпях они карабкались от пола до потолка черными тенями. Только в центре, на небольшом свободном островке, ясно угадывались три темных пятна: два стула и круглый столик.
Егор сразу же узнал в них те самые стулья и стол, что послужили нехитрыми декорациями к спектаклю, в котором он сыграл одну из главных ролей. Сглотнув, Егор попятился обратно к свету, и тут он заметил ее.
Высокая тоненькая фигура стояла у окна. Вскинув подбородок, девушка смотрела на небо. Казалось, она полностью ушла в свои мысли, но стоило Егору неуклюже переступить с ноги на ногу, как она произнесла:
- Так красиво, ты только посмотри.
Егор усмехнулся.
- Все тебя обыскались, Карина. А оказывается, звезда вечера любуется звездами. Какая ирония.
Он приблизился к ней, привычным движением обогнув столик, как делал сотни раз на сцене. На секунду ему показалось, что они, правда, разыгрывают один из актов пьесы.
- От звезды слышу, - Карина заглянула ему в глаза. – А ты почему сбежал ото всех?
Взгляд Егора скользнул по ее губам к полукруглому вырезу платья. Он заставил себя посмотреть в окно и перевел тему:
- Как там писал наш главный критик? «Минимум постановки, максимум жизни. Егор Ранцевский и Карина Леонова – запомните эти имена. Когда…»
- «Когда эти двое на сцене, - подхватила цитату Карина, - электричество в воздухе разливается до самых последних рядов».
Они переглянулись и засмеялись.
- Наверное, так и приходит слава, - сказал Егор, расправляя плечи. – А ведь все начиналось с простой разминки. Как тогда сказал Дмитрий Сергеевич? «Ну, сыграйте-ка мне любовь», помнишь?
- Помню, конечно.
Они замолчали, вспоминая часы репетиций. Какие-то сцены рождались хаотично и разыгрывались тут же в приступе вдохновения, какие-то были навеяны режиссером-постановщиком. Так, стихийно и непоследовательно появился короткий спектакль для двух актеров, ставший бомбой сезона. Внезапный взрыв хохота в главном зале вырвал их из воспоминаний.
Егор отступил на шаг.
- Что ж, пожалуй, я пойду…
Карина удержала его за руку:
- Подожди, - она сглотнула. – Ты никогда не думал, что возможно между нами нечто большее?...
Ее маленькая рука приятно грела запястье. Егор поймал себя на мысли, что соскучился по ее прикосновением. Так странно и одновременно правильно – ощущать ее вне сцены, не по сценарию. Он заговорил раньше, чем успел подумать:
- С самого первого…нет, с самой первой репетиции я спрашиваю себя: «а не нашел ли то, что так искал?». Ну и что с того?
Егор повернулся к Карине. Она обхватила его лицо руками, потянувшись, словно для поцелуя:
- Так может…
- Так может что? – отстранился Егор. – Что ты хочешь? Завести роман, жениться, детей нарожать – все как у всех? Ты это предлагаешь?
Карина нахмурилась:
– О чем ты говоришь?
- О том, - он сжал ее плечи, – что этот путь не для нас. Во всяком случае, не сейчас. Мы не для этого пришли в театр.
- А для чего?
- Для чего-то особенного, - сказал Егор. – Разве ты не видишь? Критики поют дифирамбы, зрители раскупают билеты, а директор в нас души не чает. Глупо этим рисковать.
- То есть, по-твоему, сойди любовь со сцены в жизнь, для нее обратного пути не будет?
Егор поморщился.
- Да, можно и так сказать. Я тоже хочу…хотел бы нас, но сцену я хочу больше. И знаю, ты тоже. Если мы дадим себе волю вне спектакля, то все испортим.
- Но возможно и нет, - тихо сказала Карина.
Егор покачал головой:
- Я уверен.
Неожиданно распахнулась дверь. Вместе с растрепанной девушкой в комнату ворвался запах алкоголя, музыка и шум голосов. Она некрасиво щурилась, привыкая к темноте.
- Вот ты где, милый! – сказала она, разглядев Егора. - Я тебя повсюду ищу. Ты-таки нашел комнату…
Ее взгляд остановился на Карине. Повисла тишина. Три фигуры стояли в полумраке, разыгрывая немую сцену, пока одна из них не пришла в движение.
- Таня…- начал было Егор.
- Маша, - на автомате поправила его Карина.
- Маша, - тут же исправился Егор, делая шаг навстречу девушке. - Пойдем, - он приобнял ее за плечи, - найдем, свободную комнату и продолжим то, на чем остановились.
На пороге его остановил тихий вопрос.
- Что? Я не расслышала, что она сказала? – спросила Маша.
Но Егор только покачал головой и закрыл за ними дверь.
Карина опустилась на стул, который за многие часы репетиций и выступлений стал ощущаться как продолжение ее. Слезы – непозволительная роскошь для артистки. Поэтому она просто сидела еще какое-то время, пока в темноте кружил вопрос: «Одной меня тебе было бы недостаточно?».
….Маша выбежала из репетиционного зала. Ей вслед неслось: «Ты ни на что не годна!». Ожидающие в очереди поежились.
- Следующая! – скомандовал мужской голос.
Желающих сыграть с Ранцевским главную роль в новом спектакле поначалу оказалось очень много. На кастинг были приглашены все: от статисток до опытных актрис. Но с каждым часом шансы найти новую партнершу таяли на глазах.
- Да нет же, Господи! Бродячая собака и та лучше сыграет!
Очередная зареванная девица пронеслась мимо режиссера. Он покачал головой и зашел в зал.
- Сколько их уже прошло?
- Дмитрий Сергеевич! - подскочил Егор. Раскрасневшийся и растрепанный, он мял в руках какие-то бумаги. – Я думаю, что нашел Леоновой замену. Возможно, Миронова или Кравец…
Режиссер покачал головой и тяжело опустился на стул. Под его взглядом Егор неохотно сел.
- Прекращай, давай. Незаменимых людей, конечно, нет, но то, что у вас получалось с Кариной...
Дмитрий Сергеевич неопределенно махнул рукой.
- Она уехала. Можно сказать, пошла дальше, чего и тебе советую. Возьми выходной, если хочешь, и возвращайся. Будут еще отличные спектакли. А артисток мне хватит пугать.
В конце дня, Егор все еще находился в репетиционном зале. Он сочинял монологи, сердито мерил комнату шагами, силясь придумать сольное выступление, пока, наконец, не сдался.
Погас свет. Стол и два стула остались ждать утра. Завтра их отнесут в маленькую комнату, похожую на кладбище забытых вещей, где они превратятся в самую заурядную мебель.
