Глава 1Она смотрелась в зеркало и не узнавала себя: под глазами темнели синяки, волосы торчали в разные стороны, сама она была невероятно бледная. К тому же снова заплакал ребенок.
Ребенок… Она никак не могла себя заставить назвать ребенка по имени. Роза… Это звучало так пусто и неправильно!
Гермиона знала совершенно точно — у нее послеродовая депрессия. Знала, что после родов нормально, не впадать в восторженный экстаз от постоянного кормления или мытья детской попы. Она знала, что скоро ее настроение улучшится — в конце концов, она изучила столько информации по этому вопросу!
И все же…
В отличии от Рона она не могла назвать ребенка прелестным или милым, но тем не менее, для нее он был целым миром. Дни напролет она слушала его вопли, а в те редкие моменты, когда он не кричал, то плакал, и для Гермионы это было просто невыносимо.
Она вздохнула, уселась за стол и развернула Ежедневный пророк. Макмиллер, этот невыносимый подхалим, теперь был избран руководителем отдела по работе с магическими существами, а она была вынуждена менять подгузники и слушать отрыжки!
Она перевернула еще страницу. Прямо на нее с колдографии смотрели Драко Малфой и его жена Астория. Гермиона задержалась взглядом на паре — они махали в камеру, а позади них стояла няня с ребенком на руках — и невесело рассмеялась. Какая же у Малфоев прекрасная жизнь! Со всеми их нянями и деньгами! Будь у нее возможность, она тоже бы посвящала все свое время уходу за собой и прочим прелестям.
Она вспомнила, как отчаянно пытался Драко после войны обелить имя своей семьи. Она также припомнила их короткий разговор в лифте министерства о том, что он бы с удовольствием женился на маглорожденной. Брак, дающий свободу, не накладывающий ограничений, основанный на взаимопонимании в отношениях. Так он это описал. При этом он многозначительно посмотрел на нее, словно ожидая реакции. Гермиона тогда пожелала успехов в его начинаниях и после этого пару недель избегала ездить на лифте.
Сейчас она все чаще ловила себя на мысли, что такой брак был бы не самой плохой идеей.
Ребенок снова заплакал. Гермиона вздохнула, отложила газету и подошла к детской кроватке.
***
Она часто ссорилась с Роном. Из-за дочери «Розы» (даже спустя месяц ей приходилось делать над собой усилие, чтобы назвать ее по имени), из-за того, что ей не нравится чувствовать себя дойной коровой, и что она так больше не может. Рон не мог ее понять — по его мнению Рози была чудесным ребенком и не доставляла Гермионе особых хлопот, оставляя той кучу свободного времени. Гермиона тогда просто выгнала его из дома на работу, гневно хлопнув на прощание дверью. «Роза», конечно, испугалась шума и снова начала плакать (слава Богу, теперь это случалось не так часто).
Гермиона качала дочь на руках и чувствовала себя самой ужасной матерью на свете. Ну почему она не может раствориться в своем ребенке как Джинни? Почему они с Роном постоянно спорят? И почему она не может обожать эту крошку так же, как Рон?
И несмотря на грызущую ее совесть, все, чего она хотела, это вернуться на работу в министерство и разнести в пух и прах Макмиллера с его новейшей «Программой по защите магических обычаев».
***
Рон пришел домой пораньше, забрал у нее «Розу» и мягко выставил из дома.
— Иди и хорошенько отдохни, — сказал он. — Не знаю, по чему ты больше всего соскучилась — по библиотеке, по танцам или по дуэли с коллегами — неважно. Иди и развейся. Я обо всем позабочусь и до десяти вечера совершенно не хочу видеть тебя дома!
Он быстро чмокнул ее в губы и бесшумно закрыл дверь перед носом.
Какой же это был чудесный день! Гермиона действительно несколько часов провела в библиотеке, с удовольствием съела гамбургер в магловском Лондоне, а потом заглянула в министерство. Даже самоуверенная ухмылка Макмиллера и его неискренние вопросы о самочувствии дочери не смогли вывести ее из равновесия.
В лифте она снова встретила Драко Малфоя. Было немного странно его видеть, потому что Гермиона вспомнила их разговор несколько лет назад, а Драко никак не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Однако он собрался с силами и спросил о Розе — даже ему удавалось без труда назвать ее по имени. Когда Гермиона рассказывала о том, как «Рози» пытается ползать, и как этому радуется Рон, то поймала себя на мысли, что улыбается и ощущает незнакомое доселе тепло в груди.
Когда она поздно вечером вернулась домой, то нашла заснувшего на диване Рона с его принцессой на руках. На столе лежало его подписанное заявление на полугодовой отпуск.
***
Гермиона поцеловала Розу в лобик, тихо выскользнула из ее комнаты и села к Рону на диван.
— Она так безмятежно улыбается во сне, — сказала она и положила голову ему на плечо.
— Да, и просыпается она тоже всегда в хорошем настроении. Как только открывает глаза, тут же улыбается, — Рон сиял.
— И все в полном порядке, — Гермиона не смотрела на мужа. Она снова ощутила чувство вины.
Рон улыбнулся.
— Да. Я поговорил со своей матерью, она сможет иногда нам помогать. Мы обязательно справимся, — отозвался он.
Гермиона посмотрела на него. Она снова сможет работать на полную ставку.
— Я люблю тебя, — сказала она и была готова подписаться под каждой буквой.
***
Гермиона стояла в ванной и делала макияж, когда раздался звонок. Она отложила губную помаду, которой пользовалась лишь пару раз в год, и поспешила открыть дверь.
— Молли, — она сердечно обняла свекровь. — Как хорошо, что ты пришла! У меня только десять минут, Рон уже аппарировал и ждет меня в министерстве.
Она говорила и одновременно пыталась пригладить свои волосы. Роза тем временем добралась до маминой помады и теперь играла с ней. Гермиона быстро поцеловала дочь в лоб и оставила Молли с перемазанным, но очень счастливым ребенком.
***
Это был просто чудесный вечер! О повышении Гермионы было объявлено официально, и она получила персональную похвалу от министра Магии. Макмиллер, который метил на место Гермионы, весь вечер просидел в углу, надувшись как индюк, в то время, как Гермиона танцевала со своим мужем.
Уже позже, когда музыкальная часть вечера закончилась, а все присутствующие — Гермиона и Рон, Гарри и Джинни, Астория и Драко, Макмиллер (Гермиона не могла называть его по имени) и его жена Ина — прошли к столу с закусками, разговоры незаметно свелись к теме воспитания детей.
— Это просто невероятно, — расплылся Макмиллер в улыбке, — и как это тебе удается, Рон? Ты работаешь только полдня, в то время как твоя жена строит свою карьеру в министерстве!
После его слов непринужденная атмосфера за столом исчезла, и воцарилось тягостное молчание. Все старались не смотреть на Рона, а Гермиона, разрываясь между угрызениями совести и гневом, боялась реакции мужа.
Рон дружелюбно улыбнулся Макмиллеру.
— Моя жена невероятно талантлива. Она с утра до вечера на работе, и тем не менее всегда находит время для Рози. Между ними невероятная связь. У меня бы так никогда не получилось, поэтому я перешел на полставки, чтобы ничего не пропустить в жизни моего ребенка. Да и для Рози так лучше, она меня хорошо знает и не боится оставаться со мной вдвоем.
После его слов Ина закашлялась, а Макмиллер покраснел. Всем было известно, что Кевин — трехлетний сын Макмиллера и Ины — никогда не мог оставаться с отцом наедине, сразу начинал плакать и звать маму.
Вскоре Макмиллеры поспешно попрощались и ушли.
***
Гермиона лежала в кровати и ждала Рона. Сегодня Рози снова захотела послушать историю о Дарах Смерти, и Гермиона решила оставить их вдвоем. Конечно, она бы и сама рассказала дочке сказку на ночь и не была уверена, что Рону стоит затрагивать такие серьезные темы при разговоре с Розой – она же была еще такой маленькой, но она сама себе поклялась, что никогда не будет ревновать Рона к Рози и возражать его мнению. Рози любила своего папу и его о-о-очень далекие от оригинала истории борьбы с Волдемортом, злобным, безносым повелителем тьмы. И Рон так с ней ладил! В самом деле, все, даже стеснительный сын Малфоев просто обожали Рона!
Наконец она почувствовала, как муж скользнул к ней под одеяло и обнял ее.
— Рон… — начала Гермиона. Она с самого начала боялась этого разговора, но решила, что поговорит об этом именно сегодня.
— Да? – он смотрел на нее из темноты.
— Как насчет второго ребенка? – спросила она и скрестила пальцы.
Он долго молчал, и Гермиона почувствовала, что должна что-то сказать.
— Я знаю, будет нелегко… То есть… Рози еще маленькая, и возможно нам стоит попытаться позже…
Рон перекатился на кровати и навис над женой, прервав ее бормотание поцелуем.
— Давай-ка заделаем ребеночка, — промурлыкал он и уткнулся ей в шею.
***
Ребенок снова заплакал. Однако теперь это уже не казалось чем-то ужасным. В этот раз Гермионе казалось, что крики раздавались где-то далеко, а маленькому Хьюго всего лишь была нужна его соска.
А Рози обошла Кевина Макмиллера в оценках по всем магическим предметам! Гермиона нисколько не сомневалась в талантах дочери, но все равно, это было очень приятно, особенно, когда она узнала, сколько времени и денег Ина Макмиллер вложила в подготовку сына, в то время как Гермиона просто сказала Розе, чтобы та показала экзаменатору то, что ей больше всего нравится.
***
— Ты действительно это сделаешь? – она прикусила нижнюю губу.
— Гермиона…
— Меня совесть замучила. Я постоянно толкаю тебя на то, чего тебе совершенно не хочется. То есть, твоя мама… — она не знала, как довести свою мысль до конца.
Он взял ее лицо в ладони и посмотрел ей в глаза.
— Гермиона, ты меня никуда не толкаешь. И ты не моя мама и никогда ею не будешь.
Она снова ощутила укол вины, но прежде чем полностью отдаться этому чувству, она снова услышала голос Рона:
— И я никогда не захочу, чтобы ты стала похожа на мою мать. То есть, пойми меня правильно, я люблю маму и всех моих родных, однако, когда ты самый младший сын в семье, ты не можешь не замечать некоторых вещей. Ты видишь, как дети, один за другим, покидают родной дом, а мама остается одна. И как она не может полностью раскрыть свои таланты, потому что у нее нет времени, и она уже сама в себя не верит. И что ее мир такой маленький. Такого я никогда тебе не пожелаю…
— Но что скажут другие… — Гермиона чувствовала себя такой слабой, как никогда раньше. Но с ней был Рон. Ее Рон. И она со временем научилась принимать не только победы, но и поражения.
Рон улыбнулся.
— Мне уже не тринадцать, я могу смириться с тем, что девчонка победила меня на дуэли.
Гермиона вернула ему улыбку. Она не могла припомнить, когда бы он поддавался.
Они лежали в кровати, каждый погруженный в свои воспоминания.
Наконец Рон снова заговорил:
— Знаешь, когда я увидел тебя тогда на балу с Крамом, то вдруг понял, что хочу на тебе жениться. Что всегда хотел на тебе жениться. А когда я из ревности бросил вас с Гарри с крестражами, то думал, ты уже никогда на меня не взглянешь. И когда мы наконец-то стали встречаться, и ты сделала мне предложение, а я подарил тебе кольцо, которое как трус таскал с собой столько времени, то понял, что мы преодолеем все трудности, потому что не только я хочу быть с тобой навсегда, но и ты тоже.
Гермиона поцеловала его.
***
Она перевернула страницу газеты и увидела статью о предполагаемой семейной драме Драко и Астории. Гермиона знала, что все это не правда. Да, она видела, как Драко иногда флиртует с другими женщинами, когда Астории не было рядом. Она знала, что у Астории был роман с одним невыразимцем, но Драко поощрял его. Однако, ей их было жаль.
Роза взобралась ей на колени и показала домашнее задание, которое выполнила сама, а Гермиона еще раз подумала, какой удобной была бы ее жизнь и жизнь ее малюток, если бы у них было столько же прислуги, сколько у Малфоев: Розе не приходилось бы рано утром чистить зубы в одиночестве, в то время, как Гермиона собирала Хьюго. И Хью не нужно было бы так долго сидеть смирно, ожидая, когда папа приготовит завтрак. И Розе не нужно было бы одной собирать свой рюкзачок, и в группе продленного дня она никогда не была бы последней, за кем приходят родители. И уж точно нашелся бы кто-то, кто бы мог целый день играть с Хьюго.
Но потом Гермиона заметила на заднем фоне маленького Скорпиуса. Он неподвижно сидел на стульчике, его волосы были зачесаны назад. Нет, подумала Гермиона, любовь за деньги не купишь. Ни мужа, ни тем более детей.
***
Рон присел на краешек кровати Розы.
— Ну что, моя принцесса, какую историю ты хочешь послушать сегодня?
— Хочу о возвращении рыжей ласки к оленю и сове! – попросила она.
Это была ее любимая история.
Рон ухмыльнулся. С недавних пор эта история тоже стала его любимой.
Он начал рассказывать, наблюдая за сосредоточенным личиком дочери, замечая, как появляется улыбка в уголке ее рта. Она уже давно знала, что рыжей лаской был папа, и он был очень доволен, что она не перебивала его, не желая портить историю. Этим она так напоминала ему Гермиону.
Рон рассказывал о своей битве с егерями, о свете делюминатора и думал о том, что Розе придется нелегко в жизни. Она не умела молчать, когда кто-то врал. Она не признавала слепых авторитетов, и у нее всегда в запасе были вопросы. Мальчишки будут считать ее всезнайкой, потому что она не захочет выглядеть глупо.
Как бы проще была ее жизнь, если бы она не была такой особенной? Если бы она уже сейчас не была лучшей по всем оценкам. Если бы до Хогвартса она не ходила в магловскую школу. Если бы она не прочитала слово, вырезанное на руке Гермионы, и уже в восемь лет не знала, что оно означает.
Она могла бы расти как Кевин или Скорпиус — целиком укутанной в вековые традиции.
Он закончил рассказывать историю и увидел, что Рози улыбается во сне. Он нежно убрал растрепанные волосы у нее с лица, поцеловал в лоб и тихо вышел из комнаты. Проходя мимо комнаты Хьюго, он быстро заглянул туда. Его мальчик уже спал.
Рон вздохнул, увидев серьезное, даже во сне, личико Хьюго. Он был другим, не таким как Роза, более спокойным и замкнутым.
Ему тоже в жизни придется несладко: он долго не будет понимать своего отца, а иногда даже и стыдиться его — это Рон знал наверняка. Словам других детей он будет придавать слишком большое значение, захочет иметь «нормальную» семью — папу, который постоянно пропадает на работе, и маму, которая целыми днями сидит дома и кормит его под завязку. Он будет врать другим детям, говоря, что у его мамы самые вкусные котлеты, а его отец — суровый парень. И он будет стыдиться своей лжи. Но потом он, также, как и Рон, вырастет. Сначала постепенно, а потом окончательно он поймет, что его родители намного лучше, чем другие, и что у них особенные отношения. Он наконец вынырнет из придуманного мира и увидит сломанные семьи Кевина и Скорпиуса. А потом он встретит женщину, ради которой переступит через свою собственную тень и будет радоваться победам (в том числе и победам над собой).
Рон выключил свет и забрался в кровать.
Он укрылся одеялом и обнял жену.
— Знаешь, в детстве я часто улыбался во сне… А в последнее время просыпаюсь с улыбкой…
Поцелуй…
Приключение…
Жизнь…
